Зажечь свечу - Юрий Аракчеев

Сдав первый и окончательно обкатав второй, Фрол опять подошел к брошенному мотору. Взять, что ли? Правда, тельфером сюда не дотянешься, а тащить тяжеловато. Можно, конечно, Федора попросить… Только вот стоит ли? Хлопот не оберешься, а после обеда, наверное, моторы все-таки пойдут. Два да после обеда два — четыре. Больше вряд ли. А сейчас очередь Федора и Умейко.

И Фрол пошел к баку за Федором.

— Слушай, Федя, может, подмогнешь? — спросил он.

— Взять хочешь? — Федор понял, о чем идет речь.

— Хочу.

— Смотри, Фрол Федорыч, проваландаешься. Я этот мотор тоже смотрел — ни к дьяволу. Сволочи там, в экспериментальном.

— Да… Но, может, все-таки подмогнешь? Бог с ним, попробую, а?

— Уж Сергей целился. Не взял.

Видно, не хотелось вставать с места Федору.

— Сергею и так хватит, чего ему? — не уступал Фрол.

— Пораньше уйти хочет. Тренировка… Погоди, сейчас докурю. Хочешь?

— Давай.

Покурили.

Федор-маленький был одногодок Фрола. Воевали на одном фронте, в одной дивизии, а встретились впервые вот здесь, на заводе. Осколком Федору перебило левую ногу, кость срослась, но криво, и теперь на ходу он прихрамывал. Ростом он был до глаз Фролу, чуть выше Умейки, но крепок и широк в плечах.

Вместе подтащили мотор к тельферу, зацепили, подвезли к свободному стенду на Фроловом ряду.

— Ну, с богом, Фрол Федорыч. Колдуй!

— Спасибо, Федя.

Умейко смотрел на них из своего ряда, улыбался.

Ну, конечно, и речи не было, чтобы сразу заводить. Первым делом Фрол поотвинчивал гайки и заглянул в блок цилиндров. Чисто. Аж солнце сверкнуло! Ни точечки! Теперь дело пойдет. Даже поршневые кольца на месте. Ну, голубчик, надежда есть. Блок цилиндров — живот мотора. И номер на блоке ставится. Фрол почистил бензинчиком. Ага, вот и номер!

Мотор покорно и неловко лежал на стенде, как на операционном столе. Фрол обхватил его руками, поправил. Жалобно и мертвенно поблескивала кое-где оставшаяся краска. И только ярко и весело сверкали полости блока. «Подлечим тебя, подлечим! — сказал Фрол. — Не впервой».

— Ну, как? — спросил Федор, подходя.

— В порядке! Блок в порядке!

— Ну, считай, повезло. Давай попробуй. Арсений, говорят, его списать хотел. На переплавку.

— Черта лысого ему, а не переплавку!

— Ну, давай.

Федор отошел.

Фрол вставил поршни, поглядел валик. Плохой, заменить надо, а заодно и карбюратор со склада. И трамблер. Крышку еще. Масляный насос. Да, повозиться придется! А еще два мотора, самое малое, делать. Только бы Арсений не придрался — скажет: план мне срываешь.

И Фрол отправился на конвейер.

— Зря связался, Фрол Федорыч, — крикнул Сергей. — Намаешься.

— А тебе что? Ничего не зря.

Конвейер моторов шел. На постановке масляного насоса женщины разгружали тележку. Значит, простоев больше не будет.

— Слушай, я у тебя валик возьму, — сказал Фрол парню-сборщику.

— Из ЛИДы, что ли?

— Из ЛИДы.

— Бери.

Фрол подобрал хороший валик. Крышку взял без спроса — не дефицит. Мимоходом стянул с тележки масляный насос, а то не дадут еще: бабы! Теперь нужен карбюратор и трамблер. На складе надо попросить — комплектовщица у него там знакомая, Соня.

Фрол зашел на склад. Склад был как раз рядом с серединой конвейера. Валик и масляный насос оттягивали карманы Фроловых брюк. Валик — черт с ним, а вот если насос увидят — скандала не оберешься. Иди доказывай…

— Соня здесь?

— Вон она, на фильтрах.

— Соня, здравствуй, — сказал Фрол.

В помещении склада было много тише. Можно говорить не надрываясь.

Услышав Фрола, Соня подняла глаза, но, увидев его, опустила их. У нее были хорошие, добрые глаза. И вся она была мягкая, ласковая и маленькая.

— Ну, как ты, Соня? — спросил Фрол.

— Да ничего, Фрол. Сам видишь.

Все на складе и в цехе знали, что Соня — мать-одиночка. Ее двухлетняя девочка оставалась с соседской бабушкой, когда Соня была на заводе. В обеденный перерыв, вместо того чтобы обедать, Соня убегала домой. Фролу она очень нравилась, и он, видимо, ей тоже, но все знали, что Соня держит себя очень строго, и многих смущала сначала, а потом и бесила эта мягкая ласковость и кажущаяся доступность Сони.

Фролу Соня часто снилась, он стыдился этих снов перед Валентиной, хотя, конечно, никогда не рассказывал ей. Но каждый раз после этих снов он чувствовал себя каким-то просветленным и часто находил причину, чтобы зайти на склад.

Как всегда, Фрол на секунду забыл, зачем он пришел, и, постояв, наверное, не меньше минуты молча, сказал:

— Слушай, Соня, как у тебя насчет карбюраторов? И трамблер бы. Нужно, понимаешь…

Соня опять подняла глаза и посмотрела на Фрола. Его словно бы обдало теплой волной.

— Зачем тебе? — спросила Соня.

— Мотор такой, понимаешь, попался. Карбюратора и трамблера нет.

— Сейчас посмотрю.

С Фролом она говорила негромко, ласково.

— Иди сюда, Фрол Федорыч. Достань.

Карбюраторы были на второй сверху полке, и, даже встав на табуретку, Соня не могла достать. На ее полных маленьких ногах были надеты стоптанные старые туфли. Она спрыгнула с табуретки. Колыхнулась ситцевая кофточка на груди.

Фрол шагнул на табуретку, она закачалась, он ухватился за полку и легко достал карбюратор. Только в глазах немного потемнело. Соня стояла и смотрела.

— А трамблер? — сказал Фрол, сойдя с табуретки.

— А трамблер, сам знаешь, на третьей. Она все стояла и смотрела.

— Спрячь, а то увидят, — сказала она.

— Ничего, спрячу, — ответил Фрол.

И вышел.

Его оглушил шум работающих станков и визг автоматических коловоротов с конвейера.

И сразу Фрол вспомнил, что оставил крышку на складе. Вернулся.

— Крышку забыл…

— А? Ну, возьми.

И глаз не подняла — фильтры свои собирала.

Карбюратор, трамблер, насос и валик — все это, разложенное по карманам, било по ногам и мешало идти. Здорово нагрузился! На конвейерных часах — десять минут двенадцатого. Двадцать минут — и обед. Провозился с двумя моторами! Небось третьего очередь подошла. А тут еще этот…

Он подошел к своему стенду в ЛИДе, выложил богатство. Да, волынка порядочная. Фрол огляделся.

Умейко, видимо, колдовал над третьим мотором. Сергей снял четвертый. Федор копался с третьим. Очередь его, Фрола. В окно ЛИДы медленно, таращась стволом удлинителя, вползал мотор Фрола. Сейчас снимать. Едва-едва — и обед. Пока хоть валик поставить. На ржавом.

Фрол заторопился. На лбу выступила испарина: солнце и от моторов жарко. Руки его, когда надо, работали умно: одна наживляла гайку, а другая уж коловорот искала. И знала, не глядя, какой номер — не ошибалась.