Авторский фарс с кукольным представлением - Генри Филдинг

Ахинея. Нет, и это меня не трогает.

Дон Трагедио.

Ужель Ахинеей и впрямь я забыт?Синьор предпочтен мне – позор и стыд!К тому ль заставлял один мой стихСмеяться одних и рыдать других?К тому ли так мягко звучит мой бас,Чтоб, вас пробудив, убаюкать вас?

Сэр Фарсикал Комик. Но почему никто не вспомнит про мои шутки, про мои каламбуры и загадки, жисть ты моя, злосчастная!

Оратор. Еще одна песня века, на мотив «Люли-люли-люлики, а у нас все жулики!».

Ученый ищет камень тот,Что золото творит,А золото без всех заботЛюдей преобразит:Уже любой – подлец и плут,Они всегда друг другу врут,Всегда друг другу врут.Обманет щеголя купецВ расчете на барыш,А щеголь, вхожий во дворец,Купчине платит шиш.Любой из них – подлец и плут,Они всегда друг другу врут,Всегда друг другу врут.Подпишет смертный приговорСудья своей рукой,Ведь непорядок, если вор —Не сам он, а другой.Высокий суд – на плуте плут,Они всегда друг другу врут,Всегда друг другу врут.Как схожи, право, меж собойИ лекарь и бандит:Один клистирною трубой,Другой ножом вредит;Любой из них – подлец и плут,За деньги оба вас убьют,За деньги вас убьют.С женой раскланялся супругИ смылся со двора,А у жены пирует другДо самого утра;Любой из них – подлец и плут,Они всегда друг другу врут,Всегда друг другу врут.Дельца прогнило естество,Чего уж говорить,Но есть помощник у него,Чтоб жульничество скрыть;Любой из них – подлец и плут,Они друг друга оберут,Друг друга оберут.Слуга колдует и мудритС хозяйскою казной,Слугу хозяин обдурит,А лорд – весь шар земной;Любой из них – подлец и плут,Они всегда друг другу врут,Всегда друг другу врут.Знаком святошам общий грехБезбожного вранья,Но бог свидетель, что их всехОбманываю я;Увы, и я – изрядный плут,Я врать горазд и там и тут,Я вру и там и тут.

Входит Харон.

Харон. Матушка-царица, на том берегу объявилась какая-то странная личность. Говорит, рекомендации у него от разных влиятельных лиц. Только я его не повезу, дудки! А зовут его, говорит… Хурла-бурла… нет! Херло-трамбо, – кажись, что так! Похоже, он из Аполлоновой челяди. Должно быть, и вправду настоящий поэт, потому как совсем безумный.

Ахинея. Перевези его на наш берег.

Харон. А еще – позабыл тебе сказать, матушка-царица, – новость я слышал: будто тебя повсеместно признали богиней Ума.

Книготорговец. Это старо как мир, мистер Харон. Харон. Ну так я сейчас доставлю сюда эту Херло-бумбу! (Уходит.)

Оратор (про себя). Надо обольстить богиню до его прибытия, иначе мне не видать ее, как своих ушей! (Громко.) Последняя новинка!

Все те, кто знал меня давно,Вам честью поклянутся,Что, как птенцом яйцо полно,Так полон я занудства.Судья и клерк вам подтвердят,Как должно, с видом важным,Что был я их нудней стократОратором присяжным.Юрист под белым парикомИ господа служитель,Политик с длинным языком,С Граб-стрита сочинитель,Памфлеты пишущий Зоил —Я был непонят каждымВ те времена, когда я былОратором присяжным.Придворный, врущий без конца,Но чтимый в высшем свете,Кокетка, для хлыща-глупцаРаскинувшая сети,Болтун из секты и дряннойПоэт с пером продажным —Кто наравне из них со мной —Оратором присяжным?!

Входит Панч.

Панч (Лаклессу). Эй, послушай!

Лаклесс. В чем дело, Панч?

Панч. Это кто такой?

Лаклесс. Это оратор, дружище Панч.

Панч. Оратор? Это что еще за птица?

Лаклесс. Оратор – ну, это… как тебе сказать… человек, с которым никто не решается спорить.

Панч. Да ну? А вот мне он нипочем! Волоки сюда вторую бочку! Сейчас мы откроем диспут, я не я! (Оратору.) Я есьм магглтонец.

Оратор. А я нет.

Панч. Тогда мы с тобой разных убеждений.

Оратор. Я знаю – ты и все твое племя готовы сжить меня со свету! Но я не перестану опровергать твое учение, как делал это доныне. Пока я способен дышать, вы будете слышать мой голос. И надеюсь, у меня хватит дыхания, чтобы сдуть вас с лица земли!

Панч. Вот шуму-то будет!…

Оратор. Знайте, сэр!…

Панч. Нет, вы лучше послушайте меня, сэр!

Ахинея. Слушайте, слушайте!…

Панч.

Уловками вам не спасти головы,Оратор, оратор, засыпались вы;С Панчем не сладите так неумело,Спорьте всерьез – или кончено дело!Хэй, хо!Уловками вам не спасти головы,Оратор, оратор, засыпались вы.

Оратор.

Чем спорить – давайте-ка лучше попляшем,Положим конец препирательствам нашим.Ти, то!

Танцуют.

Ахинея. Все напрасно. Я останусь девственницей! (Синьору Опера.) А вы, достославный синьор, примите сей венок и носите его во славу Ахинеи!

Лаклесс. Итак, милостивые государи, синьор Опера избран архипоэтом богини Ахинеи.

Дон Трагедио.

Что ж, Ахинея выбрала: итак,Поющий будет награжден червяк.

(Выхватывает меч.)

Ахинея. О да.

Дон Трагедио.

Отлично! Пусть решит турнир суровый —Кому из нас к лицу венок лавровый!

Миссис Чтиво.

О, смерть его приблизить не спеши,Ведь пенье снимет боль твоей души;Но коль тебя не тронет нежный глас,Сама «аминь» произнесу тотчас.

Дон Трагедио.

Что ж, я готов послушать пенье, ноОтходной станет для него оно.

Синьор Опера.

О ты, дикарь, злодей тупой,Как лебедь, я спою, конец встречая свой,Да, смерть своюЯ воспоюС поникшей головой.Ужасней ты пиратов всех,Кого морских сирен прельщает звонкий смех,Влечет, зоветВ глубины водГоловорезов тех.С большой дороги ты бандит;Но все же предо мной никто не устоит:Орфей-геройСвоей игройИ дьявола смирит.

Дон Трагедио. Я не могу сделать этого. (Вкладывает меч в ножны.)

К костям, мне кажется, прилипла плоть моя;Жива ли плоть или из камня я?

Мсье Пантомим мечется по сцене и указывает себе на голову.

Ахинея. Чего хочет этот молчальник?

Книготорговец. Он указывает себе на голову – тоже, видно, претендует на венок.

Ахинея. Милый юноша!

Миссис Чтиво. О, мой любимый, как мне выразить смятение моей души?!

Синьор Опера. Я уверен, что чувствую его, если только любовь способна даровать нам взаимопонимание. Я тоже исполнен страха.

Миссис Чтиво. Поцелуй же меня!

Впустую ждут король и герой,Безответно меня любя,Зазря дары воздвигнут горой —Я создана для тебя.Хотела бы векСреди ласк и негНа груди твоей пребывать я!

Синьор Опера.

О, как страстно буду тебя целовать,Когда к нам на ложе сойдет благодатьИ падем друг другу в объятья!

Ахинея. «И падем друг другу в объятья!» Но ах, что за шум я слышу?!

Лаклесс. А теперь, милостивые государи, перед вами появится вестник.

Входит вестник.

Вестник.

Постой, богиня, не спеши вручать свой приз,Всесильный дух торопится к нам вниз.Он за тебя сражался много летИ за тобой в сужденьях шел вослед,Лавровый сыну своему вручит венокС тем, чтобы здесь другим он увенчаться мог [73].

Ахинея.

Решенье я не изменю – оно закон;Но наш театр пускай возглавит он.

Лаклесс. Вслед за ним появляется граф Образин из Оперного театра в Хеймаркете [74].

Входит граф Образин. Вестник уходит.

Ахинея.

Сюда, увы, о всемогущий граф,Явились вы, изрядно опоздав.

Граф Образин.

Я бескорыстен, ибо не таков,Чтобы возглавить бардов-дураков.Мне звезды предсказали жребий мой:Стать в Англии любых утех главой.И вам помочь я в маскарадах радС условием: синьор – лауреат.

Дон Трагедио.

Где ваша речь? Готова?

Граф Образин.

Что там речь!Коли из дури можно толк извлечь,Дать титул Ахинее и ему —Вот роль, какую я себе возьму.

Ахинея.

Клянусь Аидом – принят договор:Увенчан будет лаврами синьор.

Миссис Чтиво.

Долой других ловцов наград!Синьор, ты наш лауреат.Светлейшей Ахинеи тронТобою будет защищен.Ты ей отныне будешь мил,Твой нежный глас ее пленил;Шекспир и вы,Конгрив, увы,Ваш бой с глупцами зряшным был.Твоя лишь сладостная властьЗаставит всех смиренно пасть;Смотри на них – они пьяны,Видений радужных полны:Пока поешь ты, муж женеГотов довериться вполне.А финансист,Авантюрист,От страха не дрожит, как лист.

Входит Харон.