Невеста мёртвого царя (СИ) - Ева Рэйн

вдруг почувствовала, как сил прибавилось. Казалось, горы смогу свернуть, если захочу.

- Ну, вот и пришла в себя, наконец. Эх, девица, дорого ты мне далась, думала, уже не сдюжу… больно сильно душа твоя к тому миру привязана. Не хотела к этому прикрепляться, чуть не истаяла совсем.

- Ты о чем, бабушка? – удивилась я, вернувшись к столу.

Яга задумчиво крутила в костистых пальцах резную деревянную ложку.

- Ешь давай, не отвлекайся. Не твоя это печаль – лучше другое послушай, что знать хотела, про мать да про сестру.

- И про отца тоже… - едва проговорила я, с набитым ртом.

Кормила Яга так вкусно, что я вообще забыла о приличиях. Сегодня на столе стояли плошки с печеными яйцами, рассыпчатой кашей, сметаной, творогом и сыром, который буквально таял на языке. Рядом, на красивой деревянной досочке, высилась груда свежеиспечённого хлеба и крынка парного молока.

Интересно, откуда Яга все это берет? Я не видела у нее никакой живности, кроме кота… который, вроде, и не кот даже, хотя сути вопроса это не меняет.

- Не поперхнись. Про отца твоего сказывать не стану, дрянь человек, бросил твою мать, и вас с сестрой заодно. Хороший мужик дите свое не бросит, а о плохих что говорить?

Мне стало грустно от таких новостей. Нда, видимо и мама не была счастлива в любви. Жаль.

- Ладно, не говори. А что там про маму? Я смогу ее найти, да?

Яга плеснула молока мне в кружку, и Баюн, наконец проснувшись, шмякнулся на пол. Поднявшись уже в образе человека, наскоро умылся и протиснулся мимо меня к столу.

- Ну, коли сдюжишь, найдешь… врать не буду, задача не из простых, а будущего твоего я не вижу. С полукровками всегда так – в разные миры ходить могут, и судьба у них в каждом мире своя, от того и не увидишь ее сразу, запутана слишком. Одно скажу точно – если ты не сможешь, никто не справится. Такая уж тебе судьба выпала.

Яга, явно задумавшись, примолкла, и я перевела взгляд на Баюна, с неумной жадностью поглощавшего пищу.

- И куда в тебя столько лезет?.. – пробормотала я, чуть не силой отнимая у него последний кусочек сыра.

- Так ему две ипостаси кормить надо, а мышами мы брезгуем. Да, усатый? – Яга насмешливо взглянула на парня, но тот лишь что-то буркнул в ответ.

- Это как? – не поняла я.

- А так. Когда он в кошачьем облике, у кота живот пустой, кормить надобно, а когда в человечьем – там тоже желудок вчерашнего добра не помнит. Вот и жрет за двоих, спит за троих, а ленится за целый десяток.

Я весело фыркнула, снова взглянув на Баюна, но он уже превратился обратно в кота и спрыгнул на пол, царственно направившись к выходу. Яга, не дав ему уйти, приказала:

- Всадников зови. Всех. Нужно, чтобы девицу нашу признали сегодня же. Иначе силушки она у меня отнимет столько, что потом год пролежу на лавке, и будешь ты вокруг меня скакать: поить, кормить и старые мои кости в бане парить. А, да, еще и сказки сказывать, да чтоб каждый раз новые.

Баюн от таких угроз зашипел, шерсть на загривке у него поднялась дыбом, и кот резво скакнул за порог. Яга, в голос расхохотавшись, принялась убирать со стола.

- Принеси-ка мне, Адушка, воды из родника, только дальше него не ходи. Рано тебе.

Кивнув, я подняла стоявшее у входа ведро и направилась к краю расчищенного участка, где стояли дом и баня. Как раз там бил из земли говорливый родничок с удивительно чистой, прозрачной водой. Наполнив ведро, собиралась войти в дом, да не успела – вернулся Баюн, а следом за ним шли такие три гостя, что мне захотелось бросить все и бежать куда глаза глядят.

Шли они строем, но не вровень, а чуть друг за другом, идеально соблюдая между собой расстояние примерно в половину шага. Возглавлял это трио высокий, статный мужчина, в белом кафтане, белых же сапогах, да и вообще – все у него было белым, даже взгляд, хоть я и не могу это как следует объяснить. Пожалуй, понятнее всего станет, если сказать, что весь он был, как полуденный свет, и сиял так, что слепило глаза. Следом за ним шел такой же мужчина, вот буквально один в один, словно они с тем, первым, были идеальными близнецами. Только этот был ало-золотым, как огонь, и чем ближе подходил, тем жарче мне становилось. А третий… третий напугал меня так, что собственное имя забыла. Черный, как смоль, и будто поглощающий свет и тепло. Только рядом с белым и красным смотрелся он не так жутко, словно они вдвоем компенсировали то, что он забирал.

Завидев их, Яга вышла из дома и встала, закрыв меня собой.

- Не пугайте мне девку, окаянные.

Не отвечая, мужчины поклонились, на секунду замерли и снова выпрямились, глядя прямо на нас с Ягой.

- Сначала ты, День. Признай ее душу живой, во дневном свете ходящей по этому миру.

Белый шагнул вперед, и я зажмурилась, чтобы не ослепнуть.

- Признаю… - светло и легко, словно летний гром, пророкотал его голос.

- Теперь ты, Солнце. Признай ее тело живым, питающимся твоим теплом.

Красный шагнул вслед за Днем, и я вцепилась в руку Яги, от которой исходила блаженная прохлада – Солнце пылал так, что не будь ее рядом, я бы точно превратилась в пепел.

- Признаю… - голос Солнца был как треск поленьев в костре, как шипение огня, и одновременно – как свет, который поутру будит.

- Ну, теперь ты, Ночь. Признай ее смертной, той, что придет к тебе, когда завершится ее земной путь.

Ночь подался вперед, но что-то явно пошло не так. Закричав от жуткой боли, я упала на колени, прижав ладони к вискам.

- Ну же, Ночь, не медли! Дай девчонке свое благословение! –