Хрустальный лес - Галина Черноголовина

Пароход громко загудел и стал подваливать к берегу. Смуглый паренёк лет шестнадцати, в тельняшке с засученными рукавами, ловко спрыгнул на берег и закрепил канат. Вовка даже рот раскрыл от зависти. Он, пожалуй, тоже так смог бы…

— Вовик, да ты же не туда смотришь… Вон они, наши родные… Мишутка, помаши бабушке ручкой…

На берегу было много людей, встречавших пароход, но Вовка сразу разглядел своего плечистого высоченного деда. А вон и бабушка рядом, маленькая, сухонькая. Как только установили сходни, она первая взбежала на палубу и, конечно, в первую очередь начала целоваться.

— Милые вы мои…

Вовка с мученическим видом подставил щёку. Зато деду он был благодарен. Тот просто тряхнул его руку и сказал: «Здорово, внук!» Потом сгрёб Мишутку и посадил к себе на плечо: «Держись, медвежонок!» Свободной рукой он подхватил чемодан и пошагал, только сходни заскрипели.

— Ах ты, старый! — ворчала бабушка, семеня следом. — Упустишь мальца в воду.

— Ничего, — пробасил дед, придерживая немного испуганного Мишутку. — Он у нас цепкий…

Утром, ещё с закрытыми глазами, Вовка ощутил чудесный запах свежего дерева и вспомнил, что он в гостях у дедушки, в посёлке Новом. Он радостно потянулся и открыл глаза. Рядом сладко посапывал Мишутка. На потолке дрожал зайчик от круглого зеркальца, висевшего на стене. Потолок казался очень высоким, может быть, потому, что Вовкина постель была прямо на полу. Мишутка тоже проснулся и некоторое время молча разглядывал стены и потолок. Потом заметил:

— А у дедушки дом будто золотой…

И впрямь… Дом был только что построен, даже перегородок ещё не было, а штукатурить собирались осенью. Стены, двери, пол, потолок — всё было из свежего золотистого дерева, дышало хвойным ароматом.

— Вова, а что вон там, на стенке, написано? — указал Мишутка. — Пошли, прочитаешь…

На одном из брёвен химическим карандашом были выведены угловатые буквы:

«5 мая сего года вошли в дом, первый в посёлке Новом».

А ниже:

«15 мая в первый раз включили электролампочку. 17 мая провели радио…»

— Летопись мою читаете? — гулко раздался в избе голос деда. — Читайте, читайте. Не вздумайте только у себя дома на стене такую завести. От матери трёпку заработаете. У меня что? Всё равно осенью штукатурить, и то бабка ворчит…

— Дедушка! — оживился Вовка. — А ведь химический карандаш долго держится, правда?

— Долго, а что?

— А вот через много-много лет будут здесь учёные раскопки делать, соскоблят глину с брёвен, а там всё-всё записано… Вот для них находка будет, правда?

— Правда… — серьёзно согласился дед, и только его пушистые усы почему-то вздрогнули. — Истинная правда.

Над плитой во дворе вился дымок: бабушка пекла оладьи. Рядом мама, присев на пенёк, чистила серебристых карасей. Бабушка наливала тесто на шипящую сковородку и жаловалась на деда:

— Всю жизнь вот так с ним мучаюсь, Дуняша… Как есть дед-непосед. За шесть лет на третье место перебрались. Только начнёшь обживаться: к огороду приспособишься, курочек разведёшь — глядь, а он хмурый ходит и всё в усы что-то бормочет. Так и знай: скоро пожитки собирать…

— Плотник он. Вот и тянет его на новостройки, — возразила мама.

— Ты уж не заступайся! — Бабушка так сердито сбросила в тарелку оладьи со сковороды, что один подпрыгнул и шлёпнулся в траву. Толстобокий чёрный щенок подскочил к нему, обжёг нос и обиженно завизжал.

— Пошёл прочь, негодник! — замахнулась бабушка поварёшкой. — Плотник, говоришь, — сердито продолжала она, — а что, мало плотников по тридцать, по сорок лет на одном месте живут? И всегда у них дело есть. Где сейчас не строят? Нет уж, такой характер у старого… Думала: на пенсию выйдет, образумится… Куда там…

Тут она заметила на крыльце Вову и Мишу и заговорила другим, ласковым голосом:

— Милые вы мои!.. Встали? Умывайтесь, да сейчас оладушки будете кушать! Горяченькие, с маслицем…

Вовка быстро управился с оладьями и пошёл искать деда, который уже давно успел позавтракать. От бабушки Вовка узнал, что мальчишек, таких, как он, в посёлке ещё нет. Строители приезжали сначала одни, без семей. Жаль, футбол будет гонять не с кем.

Заложив руки в карманы, Вовка чинно прошёл по тропинке между грядками с картофелем и капустой в конец огорода, где возился дед с киркой, выкорчёвывая большой пень.

— Дедушка, зачем ты его?

— Огород корчую, внук. Мало твоей бабке того, что раскорчевал, ещё надо. Каждый день вспоминает, какой у неё на старом месте огород хороший был.

— Тебе помочь, дедушка?

— Да спасибо, я уж кончаю. Сейчас гулять пойдём. Я ведь сегодня выходной. Ты пока к колодцу сходи, вон она, калитка.

Прямо за огородом начиналась тайга. Светлые берёзки и тёмные ели спускались с пригорка, протягивали ветви через ограду. Вова открыл калитку и пошёл по тропинке к колодцу. Сруб был новенький, такой же золотистый, как и весь дедушкин дом. Вовка заглянул в колодец и в голубом квадратике неба увидел круглоголового мальчишку с большими насторожёнными глазами. Вовка состроил рожицу и крикнул: «Эй!» Мальчишка в колодце тоже состроил рожицу, а эхо выпрыгнуло из колодца и покатилось по лесу.

«Теперь я знаю, почему деду на месте не сидится, — подумал Вовка. — Пока дом и всё вокруг дома такое свежее, золотистое — жить весело, а как побелят — всё обычным, скучным становится…»

— Пошли, орлы! — сказал дедушка, ставя кирку на место. — Покажу вам наш посёлок Новый.

По обеим сторонам улицы стояли дома, такие же светлые, просторные, золотистые, как у дедушки. Только огородов возле них ещё не было и лишь в нескольких окнах виднелись занавески.

— Это всё наша бригада строила, — сказал дед. — Скоро переселенцы с семьями приедут, тогда здесь совсем весело будет. И у тебя товарищи появятся.

Дорога бежала за околицу и теперь огибала крутую остроконечную сопку, устремлённую ввысь, будто нос гигантского межпланетного корабля, который Вова видел на картинке в фантастической книжке.

— Дедушка, давай заберёмся на сопку!

— Ну что ж… — согласился дед.

— Ай, — испугался Мишутка, — сопка острая, мы уколемся!

— Не такая уж она острая, глупыш, — улыбнулся дед. — Ну-ка, прыгай ко мне на плечи…

Вова немного разочаровался, когда взобрались на сопку. Он думал, что они будут с трудом удерживаться на остроконечной вершине, рискуя быть сброшенными яростным ветром… Ничего подобного.

На плоской макушке была ямка, в ней росли жёлтые цветы и летали бабочки, которых тотчас принялся ловить Мишутка.

Сверху весь посёлок открывался словно на ладони.

— Дедушка, а там что? — показал Вова на песчаную насыпь, которая вела из леса к реке.

— Это узкоколейку, железную дорогу строят, чтобы лес к реке подвозить, а потом сплавлять. У нас ведь здесь большой леспромхоз будет, Володя. В будущем году приедешь — не узнаешь. Такого понастроим!.. Люди быстро на месте обживаются: скот, птицу разведут, огороды посадят…

— Дедушка, а как же нынче?

— Что? — не понял дед.

— А где люди берут молоко, яички, картошку?

— Ты, оказывается, заботливый, — засмеялся дед. — Совхоз здесь неподалёку, верстах в пятидесяти, туда, к городу… Да ты видал, наверно, когда ехал. Большое село! Вот оттуда баржами нам всё и возят. Это только твоя бабка думает, что без её огорода мы пропали бы.

Мимо проплывали пушистые облака. Вова засмотрелся на них, и ему показалось, что не облака, а он, Вова, вместе с дедушкой и Мишуткой плывёт на чудесном корабле в неведомые дали.

— Дедушка, — не выдержал Вовка, — ты знаешь, кем я буду?

— Кем же? Помнится, прошлый раз, как мы виделись, в лётчики мечтал пойти?

— Нет, дедушка… Я астронавтом хочу стать, понимаешь? На звездолёте буду летать!

— Ну, значит, всё равно лётчиком, — серьёзно сказал дед. — Только особым, межпланетным… Что ж, дело хорошее. Меня-то прокатишь на звездолёте?

— А тебе врачи позволят?

— Ну, а как же! Разве я больной? Это у бабки вечно перед дождём ноги ломит, ревматизм у неё. А я видишь какой! — И дед гордо выпрямился перед Вовкой.

— Ну ладно, — поразмыслив, сказал внук. — Если комиссия разрешит, так и быть, прихвачу тебя.

На другой день мама уехала обратно в город, строго наказав Вовке слушаться бабушку, не пускать Мишутку к колодцу и не ходить далеко в лес.

А через неделю начались неприятности.

Вставши поутру, Вовка удивился, когда бабушка не захотела его поцеловать, как всегда. Она сердито передвигала кастрюли на плите. Дед, собираясь на работу, ходил как-то боком, будто виноватый.

Вовка припомнил все свои оплошности, но ничего более серьёзного, чем разбитое вчера блюдце, не обнаружил. Тогда он прислушался к бабушкиному ворчанию и понял: что-то случилось с огородом.