Тропой необъявленной войны - Иван Иванович Савин

– Мне такая опасность не грозит, маги очами не бывают, – с наигранной беспечностью усмехнулся он, а в меня словно дротик всадили, столько откровенной горечи прозвучало в его коротком смешке.

И в душе вмиг полыхнула летним костром тлеющая много лет надежда, даже жарко стало от неожиданности. Но сразу показывать ее никак нельзя… сначала нужно проверить, не ошибаюсь ли я, принимая желаемое за истинное.

– Просто не хотят, – говорю с огорченным вздохам, не желая случайно спугнуть или оттолкнуть несмелое признание.

– Но ведь есть правило… – Дор моментально догнал меня, ухватил за плечо, развернул к себе и тотчас убрал руку, – отец, ты что… плачешь?

– Соринка в глаз попала, – солгал я, – а правила писались много лет назад. И обстановка в королевстве тогда была другая, магов боялись, ковену не верили… нужна была служба, которую примет народ. Станет считать своей, будет обращаться за помощью и защитой. И ковен придумал очей… но без помощи и пригляда не оставил, у каждого ока был в наставниках маг. Ну ты и сам прекрасно знаешь. А теперь маги постепенно заработали доверие, и почтовыми пирамидками и портальными башнями и лазаретами и школами… старые правила больше не незыблемы. Но молодые маги боятся… им кажется скучной и грязной наша работа.

– Я не боюсь, – отказался Дор, и вслед за мной решительно вошел в кабинет, куда входить никому не позволялось. – но нужно же учиться?

– Чему? – изумился я, – ты знаешь все, чему учат очей, у тебя правильные принципы и взгляды, натренирована выдержка и бдительность. Я сам тебя этому учил… принял такое решение, когда ты еще только начал ходить. И чтобы ты не сомневался в этих словах, написал тебе письмо.

– И где оно? – подумав, Дорик задал тот вопрос, какой задал бы и я сам.

– Ждет в надежном месте. Вон, видишь, на стене твой детский портрет? Это потайной сейф, он уже настроен на тебя, просто прижми ладонь.

Сын, не медля и секунды, прикладывает руку, а в моем сердце триумфально поют трубы и звенят литавры.

– Это твои памятные детские вещички, – объясняю ему, с улыбкой наблюдая как Доральд крутит в пальцах крохотные башмачки, – возьми внизу синюю папку. Там под рисунками конверт.

– Никогда бы не поверил, что ты такой… романтичный, – Забрав из конверта листок бумаги, Дор смолкает и несколько минут сосредоточенно читает мое письмо.

Хотя там всего несколько строк, я очень старался, чтобы взрослый сын не счел меня занудой.

– Я, Доральд Монтаеззи Диррейт – звучит под сводами старого замка клятва королевских очей, – находясь в здравом уме и памяти по собственной воле поступаю на королевскую службу в качестве королевского ока. Наставником выбираю высшее королевское око Грега Диррейта Монтаеззи.

– Носи с честью! – Вешаю ему на шею символ королевских очей, золотую каплю в светлом овале. – Пусть древни спрячут его под кожу, а печать на ладони и сам сможешь сделать.

– Я и овал сам могу спрятать, – довольно сообщил он и резко обернулся, заслышав горестный вздох, – Матушка!

– Дождался все-таки своего… – ворчит она беззлобно, – затянул ребенка на эту каторгу. Ни праздников, ни балов, ни гостей он теперь не увидит… и на девушек тоже времени не будет.

– У отца же хватило чтобы тебя отыскать? – ничуть не унывает Дор, – вот и я найду, не переживай! Лучше давай твои пироги, бежать пора, там дети в подвале заперты.

Упоминание страдающих детей как всегда действует безотказно и вскоре зеленый туман мчит нас своими тайными путями.

– Самое близкое место где я был. Отсюда до имения Горьез всего двадцать лиг, но древни еще никогда не прокладывали туда путь. – удрученно объяснил Дорик, когда духи поставили нас в молодую травку, пробивающуюся из-под плиток садовой дорожки. – Это дом моего друга, мы тут жили в прошлом году, когда проходили практику в приюте.

– Что это за места? – оглядываю смутно знакомые очертания вставших на горизонте гор, облитых закатным золотом.

– Низовья Гавры, – ответил Дор, – дальше поедем верхом, духи уже нашли лошадей.

А он молодец, не теряется и не ждет. Сразу находит выход. но у меня есть способ получше.

– Погоди минутку, – прошу напарника, торопливо черкая короткую записку, – может, удастся добраться быстрее…

– Объяснишь?

– Конечно. Я всегда ношу с собой пирамидку и капсулы переноса, если попадаю в глушь, шлю вестника на ближайшую почтовую башню. Если они ответят – то ухожу туда порталом и ищу ближайшую башню к цели похода. А Горьез богатое имение, у них должна быть портальная башня или хотя бы пирамидка.

– Я уже понял… – огорчился он, – так привык что меня носят духи, что забыл про порталы. Ты прав, так будет быстрее.

– Не огорчайся, – успокаиваю его, получив вызов башни, – помни, мы просто люди, и даже если умеем очень многое, можем что-то забыть, не учесть, не угадать. А на ошибках стараемся учиться и тогда даже они приносят пользу.

Через пять минут мы стояли у вычурной медной решётки перил, защищающих верхнюю площадку портальной башни поместья Горьез.

А где-то очень близко, почти рядом, ругались мужчина и женщина. И голоса у них были злые и какие-то пыхтящие, словно после долгого бега.

– Бросай, дура, – ругался мужчина, – на кой леший тебе эти безделушки! Все равно ведь продать нельзя!

– Все можно… – задыхаясь, упрямо спорила женщина, – я же тебя не прошу тащить.

– Зато я твои сундуки тащу… – зло огрызнулся мускулистый мужчина, вваливаясь на площадку с лестницы, – чего ты, интересно, туда насовала, прежде они легче были…

И тут до него наконец-то дошло.

– Флюра! – взревел носильщик, швыряя багаж на пол, – ты снова за своё!

– И чего так орать, – опуская на пол висевшие у нее на шее связанные из скатертей узлы, пренебрежительно хмыкнула худенькая молодая женщина. – пришли уже.

Определять точно ее возраст я бы не взялся. Ей можно было дать и тридцать лет и двадцать пять, а при желании она вполне могла изображать и юную девчонку. Такие особо ценятся в труппах бродячих лицедеев.

– А сейчас пойдете назад, – сообщил я, показывая вытащенный из портального амулета накопитель.

– Это еще кто такие, дядя? – охнула девица, и мгновенно надула губы, как маленькая, – прогони их, это воры.

– Боюсь… – внимательно рассматривая нас, с усмешкой буркнул подельник вдовы, – больше я тебе не дядя. Теперь каждый сам за себя.

Хрустнула сломанная им капсула, и моя рука вмиг привычно выхватила дротик. Одно из главных правил очей – преступник не должен уйти. Но в этот раз я каким-то чудом сумел удержаться, не швырнуть в негодяя смертоносное оружие. Остановили меня