Ничто не вечно под луной - Галина Романова

А я в огороде простояла, дав им возможность наговориться. Так вот когда после ее отъезда я вернулась, то на Сене лица не было. И это была даже не злоба, а что-то еще, чему я никак не найду определения.

— Ладно, Вер, все сделаю, — пообещала Татьяна, высматривая кого-то за окном. — Смена моя идет, так что тебе лучше убраться отсюда подальше от любопытных глаз. Кофе на анализ снесу девчатам, а о результатах потом доложу тебе.

— А как?

— Да заскочу по дороге. Не так уж мы далеко друг от друга живем.

Они попрощались, и Верочка поспешила уйти, но все же в дверях она столкнулась с пожилой женщиной, недобро сверкнувшей в ее сторону темными глазами из-под надвинутого на самые брови платка. Что-то смутно знакомое почудилось Вере в ее облике, но та быстро скрылась в темном коридоре, не дав возможности узнать женщину. Да и слишком серьезные мысли терзали сейчас ее голову, чтобы Верочка вдруг вспомнила незначительный эпизод, происшедший около двух лет назад. Она поспешила домой и, застав своего мужа все еще безмятежно раскинувшимся на кровати, облегченно вздохнула.

Вот и хорошо! И пусть себе спит. Ни к чему ему знать, что она, его любящая жена, вдруг воспылала к нему недоверием. Разве объяснишь Сеньке, что делает она все ему же во благо. Попробуй пробиться сквозь ослепленный обидой разум и втолковать, что во всем происходящем видится ей какая-то слабо прослеживающаяся связь. Верочка интуитивно чувствовала своим любящим сердцем, что муж ее на грани каких-то перемен в своей судьбе, и, видимо, перемен не к лучшему. И ее долг, как жены, как подруги, — оградить его от этого. А уж какие способы, какие пути она изберет, о том ему знать совсем не надобно…

Глава 7

Алевтина лежала в своей постели и чувствовала, что еще немного и она сойдет с ума.

Первым желанием было завизжать что есть мочи и позвать кого-нибудь на помощь. Но, вспомнив своих соседей, она мгновенно передумала.

Одна из них, подслеповатая глухая старуха, вряд ли с места сдвинется, хоть гори дом синим пламенем. А чтобы откликнуться на верещание «длинноногой шлюндры», как она величала Алевтину при встрече, и речи быть не могло. Вторые — вечно безбожно матерящаяся чета потомственных алкоголиков — еще с вечера отправились в длительную экспедицию на поиски пустой стеклотары. Так что ждать помощи извне было бы по меньшей мере неумно.

Поэтому она лежала сейчас, съежившись под одеялом, и изо всех сил старалась казаться спящей. Ей думалось, что если она притворится спящей и не подаст вида, что отчетливо слышит чьи-то шаги в своей квартире, то неожиданный ночной визитер исчезнет, испарится, как тот ночной сон.

Вспомнив не к месту о недавнем ночном кошмаре, Аля едва не лязгнула зубами. Господи! Вот наваждение-то! Может быть, она снова спит? Может, то сновидение не замедлило явиться, стоило ей закрыть глаза? Но нет.

И пальцы свои, судорожно сжавшиеся от ужаса в кулаки, она ощущает. И биение сердца, норовившего порвать ночную сорочку, слышно, наверное, даже за стенкой.

Визитер между тем для чего-то заглянул в ванную, отчетливо скрипнув дверью. Ведь он не мог знать, что та слегка поскрипывает несмазанными петлями. Затем потоптался в прихожей и, не удостоив своим посещением ее гостиную-спальню, вышел на лестничную клетку. Входная дверь тихонько лязгнула английским замком, и стало тихо.

Такого страха Алевтина не испытывала, наверное, никогда. Ее представление о себе, как о сильной, бесстрашной личности, способной бросить вызов многим жизненным коллизиям, в корне изменилось в этот самый момент. Она лежала, дрожа всем телом, не в силах заставить себя подняться и закрыть входную дверь на щеколду.

Ну почему она постоянно забывает ее закрывать? Откуда такое ощущение защищенности? От излишней самонадеянности или, наоборот, от чувства собственной ненужности никому? Ведь сколько предостережений ей было высказано Иваном! Сколько раз он говорил, что район неблагонадежный и ее машина и туалеты как бельмо на глазу у завистливой касты бомжей и бездельников, коими кишит здешняя округа. Так нет же! Упрямо дергала плечом и как заведенная повторяла, что ничего не случится. А вот и случилось!

Сначала эти дурацкие звонки со свистящим придыханием в трубке, А теперь и странный, необъяснимый визит. Зачем он приходил? Но кто же это мог быть?..

— Да кто угодно, дура! — злобно закричал на нее Иван на следующий день, приподнявшись на локтях. — Кто угодно!!! Тебе что, жить надоело?! Да эта гвардия за твой телевизор да за пару твоих цацек тебе шею раскроит от уха до уха!!! Идиотка!!!

Справедливость упреков была очевидной.

Правда, она еще с утра приняла решение перебраться в свой дом, но для начала решила поделиться ночными страхами с Иваном. Поделилась! Тот с полчаса обрушивал на нее свой праведный гнев, не скупясь в выражениях.

— Что я Денису скажу, если тебя попользуют какие-нибудь уроды, а затем оттащат на свалку городскую с оторванной головой?!

Такой леденящий кровь и душу случай произошел недавно в их городе. Правда, жертвой оказалась нигде не работающая наркоманка, но…

— Им плевать, кто перед ними, — упредил Иван ее дальнейшие оправдания. — Им надо на что-то жить…

— Слушай, Иван, — с некоторых пор они перешли на «ты». — А ты не находишь все это странным?

— Что? — не сразу понял он.

— Сначала это… — Она долго искала подходящее слово, но, так и не найдя, выпалила:

— Происшествие с Денисом. Потом разного рода неприятности на фирме. Эти звонки…

А теперь еще и визит вежливости. У меня такое чувство…

— Что кто-то специально все это затеял? — подхватил Иван, недобро ухмыльнувшись. — Тогда кто? Конкуренты только-только фундамент заложили, им еще раскручиваться года два, прежде чем они решатся на подобные забавы. Маньяку такое не под силу — слишком крупномасштабная операция. Не-ет, девочка моя, это все на современном сленге называется непруха…

— А может, Сенька? А что? — Увидев его поползшие вверх брови, она продолжила:

— Не зря говорят: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.

— Ты хочешь сказать — месть за погибшего дружка? А зачем ему это? Я его простил. К тому же дружка его убила его же баба, а не мы.

— Ага! А бабок он каких по нашей вине лишился! И целлофаном меня обматывал, когда эта покойная гадина меня пристрелить хотела. Спокойно так, знаешь, меланхолично.

Словно не к смерти человека готовил, а к обряду миропомазания. Мне кажется, что ему все равно: курице голову оторвать или человеку. И дерзит, поганец!

— Ну… Не знаю, что и сказать. — Ивана, кажется, все-таки заинтересовали ее слова. — На всякий случай присмотреть надо за парнем. Может, он нам и даст ключик к разгадке.