Избранная для северного дракона (СИ) - Илана Васина

не достоин ни взгляда, ни теплой улыбки. — Мой сын — всего лишь преемник. Не он правит Югом. Сердце пса тебе следует разделить со мной.

Глава 8

— Ты женщина, — выплевывает дикарь и передергивает плечами. — Твое дело рожать наследников и воинов. Настоящий союз мужчина заключает с мужчиной.

— В моем мире по-другому смотрят на сою… — начинает властительница, но виед ее обрубает:

— Ты позвала мой мир в свой. Я твой мир к себе не звал.

Женщина так сильно сжимает пальцы, что белеют костяшки. Кидает короткий, оценивающий взгляд на грубого оппонента. Затем задирает четко очерченный подбородок и натянуто улыбается:

— В таком случае приятного аппетита! Желаю не подавиться!

Краем глаза замечаю, что во время недолгих препирательств клетку уносят стражники, сопровождаемые слугой в бордовом сюртуке. Они движутся быстро, слаженно и практически бесшумно.

Куда потащили собаку?

В груди мелькает всполох надежды. Может, спрячут и вылечат? А вместо сердца собаки принесут сердце свиньи или что-то другое придумают?

Похоже, не я одна подумала о подмене. Виед тоже решил, что принц намерен оставить ценный трофей себе. Сузил глаза и зашипел:

— Где клык?

— Мои слуги разделают его на кухне и принесут нам сердце на серебряном подносе, — отзывается Кейрон.

— Я разделаю сам, — рычит дикарь.

— Ты не в лесу, — принц скупым жестом обводит зал рукой. — Не стоит портить кровью изысканный пол из вресского мрамора. Это целая проблема — доставить его из Вресских шахт сюда во дворец.

Виед молчит громче и выразительнее любых слов. Глаза наливаются яростью, мышцы лица напрягаются, отчего на коже резче проступают шрамы, а рука вдруг хватается за рукоять кинжала, что до сих пор скрывался под шкурами. В его глазах происходящее выглядит возмутительным обманом.

От сидящих за столом нарастает возмущенный ропот:

— Он прикоснулся к оружию перед королевой!

— Как предатель Йемрен однажды…

— Его не разоружили!

— Как он посмел?

— Смерть ему!

Мне, обычно не кровожадной, теперь хочется, чтобы эти говорливые лорды от слов приступили к делу. Однако им, слабым и обрюзгшим, привычней напрягать языки, чем махать мечами. Виед останется нетронутым, а невинный пес пострадает.

Под нарастающий гул Кейрон подает слугам особый знак, и те кидаются за порог. Вскоре дверь снова широко открывается. Стражники заносят обратно клетку с неподвижными телами животных и какими-то хитрыми манипуляциями отделяют от сооружения боковую стену. Дикарь хватает за заднюю лапу собаку, на которой не осталось живого места, вытягивает наружу. Достает кинжал и склоняется над телом.

Хочу сделать хоть что-то: замычать или разбить бокал, чтобы отвлечь внимание от собаки и выразить свое несогласие с происходящим, но принц, словно предугадав мой настрой, рывком перетаскивает меня на колени, сжимает в объятиях и затыкает рот непрошеным поцелуем. Его прикосновения обжигают, в позвоночник вонзаются тысячи ледяных иголок. Точно ядовитые змеи жалят все тело. Хочу выплюнуть его вкус, оттолкнуть обжигающий жар, но ничего не выходит.

Хотя дурман в моей крови не дает чувствовать в полную силу, вдруг понимаю: за сегодняшний вечер я успела возненавидеть эти наглые губы и горячие пальцы, что уверенно, без спроса прикасаются ко мне, как к своей собственности! Ненавижу его решения, что — каждое мне против шерсти — привели ситуацию к трагичному исходу.

Когда работала в приюте, я одновременно училась на ветеринара. На работе меня допускали ставить уколы, делать перевязки, а один раз пришлось даже ассистировать во время операции. Крови тогда пролилось немало, но ни один нерв не дрогнул, ведь я помогала спасать чью-то жизнь.

А теперь при виде крови вся трясусь, закрываю глаза и отворачиваюсь, чтобы не видеть происходящее.

Когда раздается хруст костей, — дикарь ломает ребра, чтоб добраться до сердца, — пытаюсь зажать уши, но меня по-прежнему удерживает в тугом кольце мускулов проклятый принц и тем самым вынуждает слушать.

— Готово. Ешь, — бьет по нервам грубый голос виеда.

Кейрон ссаживает меня с колен на стул, словно пластилиновую куклу, и наконец отходит, позволяя чуть глубже вдохнуть.

Глажу подол темно-голубого платья, того самого, что сегодня мне выбрал незнакомец, и грудь переполняет тоска. У меня был шанс уйти с ним за стену, но я его упустила. Предпочла золотую клетку, наивно веря, что во дворце безопаснее.

Сквозь невеселые мысли до меня доносятся голоса. Речь идет о союзе южан и виедов. От последних ждут помощь в победе над северянами. От южан дикари рассчитывают получать красивых женщин и таранит. Таранит, межземелье, виеды, драконий переход, климши — столько новых терминов, что легко теряю нить беседы. Снова и снова вспоминаю незнакомца. Его охровые глаза маячат перед мысленным взором, затмевая реальность.

«Найди меня», — последнее, что он мне сказал. С запозданием, но я намерена выполнить его просьбу.

Вот только бы выветрить из головы туман, что мешает нормально соображать! В текущем беспомощном состоянии я напоминаю себе трехлетнюю Анечку, флегматичную дочурку коллеги. Хотя даже Анечка реагировала на жизнь бойчее меня нынешней.

Желание вернуть себе трезвый ум, чтобы спасти незнакомца, нарастает в силе, постепенно достигает пика и становится таким всеобъемлющим, что изо рта вырывается тихий стон. Аж кровь начинает течь веселее. Руки теплеют, а в подушечках пальцев явственно чувствую болезненное покалывание. Будто онемевшие от холода конечности отогрелись и теперь ноют от активной циркуляции крови.

Поначалу не обращаю внимания, а потом ощущения усиливаются, и мне становится не по себе. Я ведь не была на холоде и отогревать мне нечего.

Странно.

Оглядываюсь по сторонам. Пока аристократы увлеченно обсуждают нюансы будущего соглашения с дикарем, так и не севшим за общий стол, тайком вытаскиваю руки из-под стола и… цепенею.

Мои кисти охвачены зеленой дымкой с мерцающими неоновыми точками.

Едва сдерживаю крик.

Напрасно пытаюсь смахнуть, соскрести с себя странную хрень, что ползет по моим рукам, подбираясь к запястью. Ее ни остановить, ни убрать не получается. За зеленой дымкой продолжает расползаться покалывание.

Я не понимаю, что происходит и что делать не представляю.

Кричать? Звать на помощь?

А вдруг эта зеленая штуковина здесь не в почете, и меня упекут в казематы? Вдруг подобное случается только у иномирянок? А что, если так проявился побочный эффект от отравы? В моем мире наступил бы анафилактический шок, а в этом — предсмертному состоянию предшествует зеленая дымка. Тогда без помощи извне я просто напросто умру!

Самое ужасное, пока паникую и судорожно выбираю вариант действий, зеленая гадость подбирается к локтям. Как бы я не пряталась, как бы ни жалась к столу, скоро ее будет не скрыть от окружающих. Или не прятать надо, а наоборот