Поезд Ноя - Андрей Щупов

— Нет! — быстро произнес Егор. Слишком лихо ангелок взялся за дело. Конечно, глупо было стесняться электронного секретаря, однако так вот сразу преодолеть себя — показалось неожиданно сложным, и, через силу выталкивая слова, Егор пробормотал:

— Сначала… Сначала давай повоюем.

— Сначала? — понятливо откликнулся собеседник. — Отлично! Сперва — помашем мечиком, а после к девочкам. Истинно мужской подход! Браво!.. Итак? Выбираем эпоху, оружие, врага?

— Выбираем, — Егор кивнул и задумался. Так ничего и не выдумав, предложил первое, что пришло на ум: — Карибский кризис, шестьдесят второй год…

— Вторжение американцев на Кубу?

— Точно.

— Ваше положение и звание?

— На твое усмотрение, парень…

Вероятно, в прошлые времена Мацис легко и просто вписался бы в ряды знаменитых пластунов. Ловкий, инициативный боец был прямо-таки создан для разведки. Посылая его вперед, полковник мог не волноваться. Распираемый молодой силой воин делал все, как положено, и в должные сроки. Кроме того, дождь, нещадно проклинаемый бойцами, на этот раз превратился в союзника. К посту мятежников троица разведчиков сумела подкрасться незаметно. Часовой под глыбой лоснящегося капюшона только и успел раскрыть рот. Ни крикнуть, ни схватиться за пулемет ему не позволили. Прыжком взмыв над бруствером, Мацис торпедой сиганул вперед, одним безжалостным ударом в лицо погрузил противника в беспамятство. Еще двое заворочались среди набитых песком мешков, но Коляныч лесным топтыгиным навалился на них, в пару секунд заставил умолкнуть. Услуг Адама, поигрывающего на отдалении ножами, не понадобилось.

К тому времени, когда подошли основные силы волонтеров, пленники уже сидели связанные по рукам и ногам. Вместо кляпов Мацис использовал их же собственные перчатки. У одного, впрочем, кляп пришлось вынуть. Молодой парень до того отчаянно свиристел носом, что стало ясно: долго с заткнутым ртом он не выдержит.

— Будешь говорить, красавец? — Коляныч поднес к сопливому носу пудовый кулачище. Парень с готовностью закивал.

— Но только когда спросят, — уточнил рыжебородый Адам. Ножи, прокрутившись в его пальцах лихими зигзагами, нырнули в спрятанные на груди ножны.

— Сморкайся, заморыш! — Без особой брезгливости, с некоторым даже состраданием Коляныч помог бывшему часовому опорожнить нос в ту же обслюнявленную перчатку. — А теперь рассказывай. Все самым подробным образом. Да не мне, а вот начальству, — он указал на приближающегося полковника. Это наш ПМ, понял? Ему все и расскажешь. Без лишнего трепа, как на исповеди!

— Справились? Отлично! — Павел Матвеевич развернул автомат стволом вниз, привычно упрятал под мышку. — Ну, докладывайте, архаровцы.

Мацис, спрыгнув с мешков на мокрый бетон, небрежно и потому с особой щегольской лихостью козырнул.

— Все тип-топ, полковник! Ни одного трупа! Взяли дуриков тепленькими. Пулемет, правда, устаревший. По возрасту — в дедушки годится.

— Устаревший там или не устаревший, а дырок в шкуре навертел бы за милую душу, — проворчал Адам.

— За то и шнобель сосунку попортили. Пострелять, стервец, вздумал.

— Я же не знал… — заерзал на мешках шмыгающий юнец. — Честное слово, все вышло случайно! Автоматически…

— Автоматически, — Коляныч без особой злобы наградил пленника подзатыльником. — Ты, чай, не робот, чтобы автоматически действовать.

— Нет, правда! Если надо, спрашивайте, я все расскажу!

— Расскажешь, не сомневайся, — полковник зашел под навес, с удовольствием откинул скользкий капюшон. — Давненько не менялись?

Юноша с готовностью закивал.

— Давно… Уже шестой час пошел. А обещали через два послать смену.

— Обманули, значит? Обидно… Чем вооружены ваши обманщики?

— Есть еще с десяток таких же пулеметов. Пара скорострелок шестиствольных, но к ним патронов почти нет. Одна артиллерийская установка, гранаты.

— Взрывчатка?

— Кажется, тоже есть.

— Это понятно, что есть. Я спрашиваю, какая и в каком количестве? Тротил, пластид, шимоза, другая какая зараза?

— По-моему… — пленный растерянно огляделся. — То есть… Я ведь в этом не очень разбираюсь. Стружки там какие-то были в мешках. И еще такие желтенькие кирпичики…

К юноше с мычанием рванулся связанный сосед. Похоже, он только сейчас очухался. Бешеные глаза его горели жутковатым огнем, руки и плечи часто дергались, силясь справиться с путами.

— Спокойно, лишенец! — кулак Коляныча жестко боднул «лишенца» в бок, заставил скрючиться. Не удовольствовавшись сделанным, Адам наградил бунтаря звонкой затрещиной, вынырнувшей из ножен сталью пощекотал подбородок.

— Трепыхнись еще разок, побрею и скальп сниму!

Пленник по-звериному зарычал.

— Ишь, ты! Сердится!..

— Это Бес! Дружок Знахаря, — пленный с разбитым носом опасливо косился на поверженного коллегу. — Колется постоянно. Либо порошки нюхает. Вы в карманах у него пошарьте! Там должны быть такие прозрачные пакетики.

— Вот еще! Шариться… — Коляныч тем не менее вывернул карманы Беса. На брезент высыпались миниатюрные полиэтиленовые упаковки.

— Я же говорил! Он с кокаина не слазит!

— Ничего, у нас слезет… Кто такой Знахарь? Ваш местный атаман?

Пленный кивнул.

— А тебя как звать?

— Леон. Леон Куроганов.

— Леня, значит. Понятно… — Павел Матвеевич, спрятав в кулаке сигарету, пощелкал зажигалкой, сосредоточенно закурил. Собственно, спрашивать больше было не о чем. О пулеметах со взрывчаткой знали и раньше. О сюрпризах типа артиллерийских установок и многоствольных комплексов тоже подозревали. Были уже прецеденты. Дабы доказать серьезность намерений, пуриты не стеснялись подрывать опоры, давать предупреждающие залпы по головным локомотивам. Вот и здесь разбушевавшиеся юнцы успели уничтожить одну из обходных ветвей. Досталось от них и вылетевшему на рекогносцировку вертолету. Должно быть, зацепили из скорострелок. Штучка еще та — опасная. При полном боекомплекте — пароход пополам разрежет, а уж удержать неприятеля на узком мосточке — дело вовсе плевое. Хоть табуном атакуй, хоть по одиночке.

Полковник озабоченно покосился на часы. По идее допрос можно было сворачивать. А то и впрямь вспомнят, пришлют смену — и выйдет шутка-прибаутка…

— Чего хочет Знахарь?

— Ну… Это я тоже не очень. Знаю только, что говорит он здорово. Как примется молотить языком, так людей качать начинает. У кого судороги, у кого глаза под лоб…

— А у тебя?

— Что у меня?

— У тебя тоже глаза под лоб?

Пленный смешался.