Найти и обезвредить - Григорий Василенко

— Вы мне об этом не говорите. Не хочу слышать. С меня достаточно. Я отправляюсь к зеленым в их берлоги в горах и оттуда буду совершать набеги на большевиков. Я хочу им отомстить за Лидию Павловну, — громким шепотом сказал подвыпивший подъесаул.

— Мстить надо за Россию.

— Господин полковник, извините, но вы ничего не поняли. Лида — это Россия!

— Может быть, может быть, но… — Тут Лебедев, сославшись на слова какого-то эмигранта Гаспринского, сказал Малогутию, что Лидия Павловна активно используется контрразведкой, и не только турецкой, но и русской колонии в Константинополе.

— Гаспринский все знает, — сказал Малогутий. — Плут он… Турки что? Здесь крепко окопались наши союзники — французы и англичане. Да и немцы на берегах Босфора всегда были, как дома. Вот они, как я понимаю, тоже будут охотиться за русскими.

— Виновата, братец, во всем, что произошло в России, русская литература. Она долго готовила все то, что мы сейчас здесь пожинаем, — после небольшой паузы сказал Лебедев.

— Точнее… Я как-то об этом не имел случая подумать.

— Изволь! Тургенев, граф Толстой, Чехов, Горький и другие, помельче, блестяще изображали пороки людей нашего общества. Пороки, а не положительные стороны. Они все сделали, чтобы обнажить эти пороки, выставить их перед русским народом напоказ. Если им поверить, то выходит, что у нас с тобой в государстве Российском ничего хорошего и не было. Что ни книжный герой, то с изъяном, пессимист или нигилист, никчемный человек, прожигающий жизнь. Такая вот литература подготовила русскую революцию.

— Революцию подготовили большевики, — выслушав довольно пространные рассуждения собеседника, упрямо сказал Малогутий.

— Большевики лишь умело воспользовались настроениями тех, кого подготовила литература. Да и сам большевик зародился где-то на ее страницах. Можно сказать — он воспитанник русской литературы. С другой стороны, литература воспитала безвольного русского интеллигента-нигилиста, не знающего, чего он хочет. Много рассуждавшего о чести и долге, вздыхавшего, но не сумевшего защитить себя! Почитай произведения наших писателей, и на тебя нападет такая беспросветная тоска, что ты будешь, как в мареве! Нет уж…

Они вышли из пивной, и перед тем, как расстаться на углу узкой, кривой улочки, полковник Лебедев протянул руку Малогутию:

— С богом… В добрый час, подъесаул.

4

Бело-зеленые банды, на которые так надеялись царские полковники и генералы, бежавшие за границу, не находили поддержки у казачества Кубани, но белогвардейская эмиграция продолжала засылать на Юг России своих офицеров.

С благословения монархистов и высокого русского воинства они отправлялись на Северный Кавказ все с тем же наказом: собрать остатки недобитых бело-зеленых банд, совершавших разбойничьи набеги на хутора и станицы Кубани, сколотить вокруг них казачье войско и поднять восстание на Кубани.

Посланец Лебедева Малогутий свое дело находил проигранным. Но при этом он считал долгом отчитаться перед тем, кто его послал. Не доложить по начальству он не мог. Ему очень хотелось, чтобы знали о нем. На недолгих лесных стоянках он пространно описывал свои похождения и складывал записи в полевую сумку. В расчете на то, что его донесение может в конце концов попасть в руки заинтересованных лиц за границей.

«…В мае месяце 1922 года, — выводил старательно подъесаул, — была получена телеграмма Лебедева на имя полковника Орлова, чтобы он явился в город Трапезунд для получения инструкции. Взяв с собой есаула Лаштабегу, Орлов отправился туда. Оставшаяся в г. Ризе команда ожидала дальнейшего приказания. Не получая от Орлова десять суток никакого указания, я натолкнулся на разные размышления. От старших чинов уже получались недоразумения, хотя я со своей стороны не допускал, чтобы полковник Орлов мог пойти на предательский шаг. Всегда высказывал свое мнение, что может стрястись несчастье. Но полковник Козликин и чиновник Строкун возбуждали в команде недоверие и сбивали ее отправляться в путешествие хотя бы пешком, лишь бы не ожидать. 4 июня получаем сведения, что полковник Орлов уже на пристани, на судне, и чтобы мы были готовы к погрузке вечером. Тихо в тот же день погрузились и с богом отправились, куда все стремились. Когда отошли от берега, полковник Орлов объявил причину своего молчания и почему он долго задержался в Трапезунде. Нужно бы Строкуну и Козликину попросить извинения, но этого они не пожелали. 6 июня вышли на берег около местечка Гудаут. Благополучно расспросивши дорогу, пришлось идти ночами до селения Пеху. Как впоследствии оказалось, Строкун с есаулом Лаштабегой послали расспросить дорогу у встречного монаха, но он их обманул. В Пеху, к нашему счастью, я встретил казака Бондаренко, родного племянника моего друга. Он состоял на службе у сельского комиссара. Отнесся гостеприимно, снабдил продуктами на дальнейшую дорогу, познакомил с одним есаулом. Этот есаул состоял на должности сельского учителя, оказался сослуживцем по полку войсковому старшине Ковалеву и полковнику Козликину. Через него послали первое донесение за границу. Бондаренко указал нам кратчайшую дорогу через перевал на Лабу, где находились зеленые под командой Козлова. Спустившись по реке Лабе до хутора Псемена, повстречали казака станицы Псебайской Чепурного. Его рекомендовал нам Бондаренко. Чепурной бежал от товарищей красных, повел нас к Козлову через Лабу. Строкуна Василия Яковлевича сбила вода, и он утонул. Все мы воротились обратно. Остались ждать от Козлова проводников. На седьмой день прибыли к Козлову, ознакомились с обстановкой, написали донесение. Послали его через Козлова и есаула, находившегося в селении Пеху. Отдохнувши трое суток, шесть человек во главе с полковником Орловым двинулись под станицу Баговскую, где должны были отыскать группу зеленых. Полковник Козликин и войсковой старшина Ковалев остались в Лабинском отделе. Не доходя до хутора Псемена, Орлов послал проводника, казака Чепурного, с целью разведки. Возвратившись, Чепурной доложил о благополучности. Там мы встретили казака Бледных, узнавши от него, что два человека без документов были задержаны чекистами и отправлены в Майкоп. По описанию наружности задержанных мы признали в них полковника Кравченко и войскового старшину Назаренко. Они были посланы впереди нашей группы.

Хуторской комиссар нам предложил, чтобы мы на хуторе задержались, а он пошлет отыскать зеленых. В этом мы узрели западню. Держали его как заложника. Мы послали своего человека, который через восемь суток прибыл с зелеными, они привели для нас лошадей с седлами.

Полковник Орлов назначил меня возглавить зеленых в Майкопском отделе. Ознакомившись с группой, я назначил себе помощников: хорунжего Сапожкова и подхорунжего Супрунова. Людям приказал им подчиняться. Казаки исполнили мое распоряжение. Через несколько суток я с полковником Орловым отправился под Майкоп, чтобы установить связь с городом и выйти на связь с заграницей.

За время нашего отсутствия есаул Лаштабега завел переговоры под станицей Баговской с советскими представителями, приехавшими из Майкопа.

Мы возвратились под станицу Даховскую, окруженную высокими горами, где решили отыскать старых зеленых, которые знакомы с обстановкой. Полковник Орлов поехал за реку Белую отыскивать есаула Шумакова, а меня послал под станицу Благовещенскую отыскивать в горах подхорунжего Терского. Потом я прибыл под станицу Баговскую и передал приказание есаулу Лаштабеге связаться с грузинскими организациями. Отправился обратно под станицу Даховскую к полковнику. Прибывши, доложил, что сделал и что с грузинскими организациями можно связаться через скотоводов имеретин, которые находятся в горах. Вторично отправились с полковником под город Майкоп. При нашем отъезде полковник послал проводников: подхорунжего Шрамова и урядника Нестерова в Екатеринодарский отдел. Под Майкопом мы прожили около месяца, но никакой связи не установили. За это время пришлось убедиться, что представляет собой Советская Россия.

1. Власть. Возглавляют ее в Советской России малограмотные мужики.

2. Войсковые части. Хотя и вводится в них дисциплина, но ненадежны для власти. Воспитаны плохо, обмундированы отвратительно.

3. Население. Ужасно угнетено. Молодое поколение развращено до безумия, отношение к власти отвратительное. Болезни среди населения процветают, средств для лечения нет.

4. Налоги. Власть без налогов жить не может, потому что финансовые отношения Советской России быстрыми шагами идут к банкротству и советская монета ничего не стоит. Служащие все получают натурой.

5. Отношение населения к нам, приехавшим из-за границы, очень недоверчивое, потому что Кубань пережила много всяких восстаний. Без оружия нам тут жить нельзя. У нас спрашивают, верно ли, что мы из-за границы, и не думаем ли мы поднимать восстание. Вера в него подорвана. Непременно здесь нужен человек из старых и известных генералов, который пользуется популярностью и доверием.