След чудовища - Дм. Иванов

— Ах, и не говорите! — вздохнула директриса. — В прошлом году выделили зоопарку на капремонт всего три тысячи. А в этом — ноль, ноль и ноль…

В окошки влетал крик животных, панически метавшихся по горе-клеткам, сооруженным бог весь из чего — жестянок, деревяшек, прутиков… Вдруг почва вспучилась, как пивная пена, и хлынул из недр смердящий потоп.

— Канализация лопнула, — нервически рассмеялась директриса. — Теперь мы отрезаны от мира…

— Скажите, — откашлялся я, — неужели для столь важного учреждения не нашлось в Баку более авантажного места, чем кладбище и оползневая гора?..

Оказалось, что выделено новое место: каменный карьер. Без единого деревца! А потом даже проектирование запретили, не говоря о включении в план… Есть предписание геологов — немедленно эвакуировать зоопарк. Но куда? А под это предписание уже и воду отключали, и газ, и свет. Спасибо, помог горком партии, велел включить снова.

— Мы томимся в тенетах двойной подчиненности, — сетовала Алина Руфатовна, — горисполкому и Министерству культуры, но нами никто не хочет всерьез заниматься! Нас никто не охраняет… Недавно едва спасли льва, подожженного пьяным посетителем. А кто у нас работает? С такими-то заработками… Остаются одиночки — герои, энтузиасты… Впрочем, идемте: воды стекли. Ваша девушка думала, что бабр спрятался в пустом террариуме, но потом решила, что он удрал в Тбилиси…

Мы выбрались из вагончика. Боже! Кенгуриным скоком экспедиция бежала через ямы на вокзал, мимо террариума.

— Кис-кис! — дилетантски позвал я чудовище на всякий случай…

Глава двадцать девятая ВЗГЛЯД ИЗ КЛЕТКИ

…Я бегал перед железными прутьями клетки, мало что соображая. Направо от меня, под табличкой с надписью «Felis lео» бросал свои размагниченные теснотой мускулы ягуар. То был Квант Михайлов. В вольере страдал от неволи грязно-белый медведь — Варсонофьич. Профессор стал пони. Я превратился в дикобраза…

Мною владел чисто животный страх: я остался один на один с человеком! Царь природы тыкал в меня палкой с гвоздем, стараясь выколоть именно глаз… И все-таки лично я, так же как и мои коллеги, был вне опасности. Просто мы решили пофантазировать и мысленно превратиться в зверей, плененных человеком. Ну, какой же бабр — вывели мы в конце концов — выживет в этой тесноте и нечистотах, да еще подвергаясь нападению посетителей?..

Слава богу, к дикобразу приближалось Спасение. Высокое и доброе, оно подкармливало наших бессловесных собратьев домашней снедью.

— На, генацвале, — бормотало Спасение несчастному заморышу-еноту, — свежий хачапури… Дураки думают, что мы кушаем ваш корм. Стали бы они сами лопать эту пищу?..

Плыл над белым храмом черный наперсток фуникулера к горе Мтацминда, и плотинно рычала Кура, пробиваясь сквозь надолбы. Ибо были мы в Тбилисском зоопарке, а Спасением был его директор — Г. Д. Гумберидзе.

— Э, нехороший малый! — крикнул Гиви Диомидович мучителю животных. — Тебя бы самого в клетку да этой палкой…

Хулиган не дрогнул, чуя поддержку других гостей зоопарка.

— Зачем кричишь? — миролюбиво зацокал один. — Мальчик играется, а ты его пугаешь? Вай мэ…

Вот так… Чуть ли не на наших глазах облили серной кислотой леопарда. Бросили иголки в лаваше слону. Накинули лассо на зебу. И ни одного смотрителя или милиционера!

— Когда я звоню за помощью, — продолжал разговаривать сам с собой директор, — это вызывает дикий смех… Эх, сафари, сафари… Мечта наших работников и всех зверей: открытое пространство, где максимум приближения к естественным условиям… В Берлинском зоопарке — семьсот видов, а у меня — сто. Мы не можем расширяться. Нам не дают ни места, ни денег. Нам говорят: у вас и так сафари, раз нет ограды! В зоопарк беспрепятственно попадает «зайцем» кто хочет — в том числе ходячие и бродячие звери, сеющие болезни и смерть…

Сумерки пали с гор. Глухо заурчал медведь и тревожно заржал пони. Мурашки прошли по нашим телам: дикие собаки! Раздался предсмертный стон загрызаемого оленя. Фосфорно сверкая зрачками, заскользили свирепые тени в аллее. И тут мы увидели Ыйну…

Глава тридцатая, В КОТОРОЙ КОЕ-ЧТО ПРОЯСНЯЕТСЯ

— Хэлло, Ыйна! — проорал Квант.

— Беспрецедентно, — сказал профессор. — Но где же все-таки монстр? И как вы одна таскали эту рацию?

— Без снасти и вошь не убьешь, — наставительно вымолвил Варсонофьич. — Пусть Инка нам растолкует.

— Мы получили предметный урок. Так? — сказала Ыйна. — Мы увидели, что надо любить животных и птиц не в виде цыпленка-табака, не в форме шашлик по-карский… Этот раций было тяжело носить, но еще тяжелей видеть животный страданий!.. С чего начинаться у человека любовь к живой природе? Именно с зоопарка. Именно он давать детям первый заряд этой любви. Или омерзения!..

— Ыйна, — романтически прожужжал Квант. — Ты помнишь, по радио ты сказала, что любишь…

— Да, — ответила Ыйна. — Я люблю бабра. Платонически. Но не теряем времени: отобьем атаку собак!..

Дербент — Баку — Тбилиси.

Дм. ИВАНОВ, Вл. ТРИФОНОВ,

специальные корреспонденты Крокодила

След чудовища

Внимательный читатель помнит, что следы таинственного чудовища были обнаружены экспедицией Крокодила то в Читинской области, то в Приэльбрусье, то в Ленинградской области, то в городе Усть-Каменогорске. Однако само чудовище так и не было найдено. А следы всякий раз оказывались следами поистине чудовищного отношения человека к природе.

Затем, продолжая поиск, экспедиция обследовала некоторые зоопарки и даже зооцирк. Но искомого зверя не оказалось и там. Слабые надежды участников экспедиции, что чудовище уже приручено и крутит на носу разноцветные шары, ублажая детишек, рассеялись, как дым.

Сегодня вниманию читателей предлагается еще одно приключение наших героев.

Глава тридцать первая РАДУЖНЫЙ КВАНТ

Экспедиция уже привыкла к смене мест и корреспондентов. Наш очередной бивуак был разбит на водоразделе Волги и Дона, а проще говоря, в Тамбовской области.

Из 828 местных рек, речушек и ручейков, когда-то струившихся по высохшим теперь руслам, мы облюбовали еще живую голубку-Цну, как нарек ее в свое время Максим Горький. За минувшую пятилетку в здешних местах на охрану природы ушло около 25 миллионов рублей. Так не в тамбовских ли водоемах поселиться искомому чудовищу?

И, несмотря на это, Квант купался. При этом он так фыркал и греготал, словно а речке бултыхалась целая рота солдат после дневного перехода.

Ыйна сидела на откосе, и в ее янтарных глазах блестели слезы. Каждый, хоть немного знавший Сауну, сразу бы догадался, что отнюдь не зрелище ныряющего мужчины так растрогало ее. И не ошибся бы. Причиной волнения была река, с удивительной быстротой менявшая краски. Казалось, Цна, играя всеми цветами радуги, задалась целью проиллюстрировать классическую фразу: «Полна чудес могучая природа!»

— Будет у меня ребенок если, будет он девочка если, я имя ей дам Цна! — прошептала Ыйна. — Смотрите все, это даже Балтики красивей, пожалуйста! Я могу известное время смотреть на море, не скучая. Каждую другую секунду имеет оно иной цвет: то лазурь, то индиго, то электрик! Но данная палитра красок есть особый феномен, Чюрлёниса и Левитана кистей достойный!

— Этим пусть занимается Союз художников, — сказал Семужный. — У меня, коллеги, возникла рабочая гипотеза. Скажем, скунс, или в просторечии американская вонючка, будучи испуганным, выделяет некий аромат, отбивающий всякую охоту его преследовать. Небезызвестный кальмар выпускает чернильное пятно, за которым скрывается, словно за дымовой завесой. Не исключено, что и наше чудовище склонно к подобной маскировке.

— Дух тяжелый! — кивнул Варсонофьич, брезгливо принюхиваясь к речному бризу. — И краска налицо.

Последние слова дедка явно относились к Кванту, бодро скакавшему к нам от места водных процедур.

— Ого-го, мужики! Хорошо! — кричал Квант, картинно играя бицепсами, трицепсами и желваками. — Здоровею!..

Установлено, что только буква «о» может выразить всю гамму человеческих чувств. Члены экспедиции воспользовались этой буквой, реагируя на Квантовы ядовито-зеленые конечности и синюшное лицо упыря,

— А говорят, не место красит человека! — ехидно крякнул дедок. — Врет пословица.

Квант страдал. Физически — потому, что мы яростно, но безуспешно пытались оттереть его речным песком. Но несравненно сильнее морально. Он как-то вызнал о тайной сердечной склонности Ыйны к передаче «Клуб кинопутешествий». И что теперь он мог противопоставить дружбе с Хейердалом, круизу на «Ра» и телегеничности Ю. Сенкевича? Радужный окрас тела?