Семь дней Создателя - Анатолий Агарков

Не было ещё восьми, я позвонил Президенту. Патрон тоже не спал. Более того, он ехал в аэропорт, намереваясь отлететь в Австрию. Сказал, что задержит вылет, и послал за мной машину. Взглянув на объем труда и его заглавие, хмыкнул.

— Хорошо, — сказал он. — Я почитаю это в воздухе.

Позвонил в тот же день из Вены.

— Меня зацепило. Что-то есть — буду думать. А пока отдам специалистам — пусть критику наведут. В любом случае спасибо — отдыхайте, устраивайте свои личные дела….

На этот раз Президент не предугадал неурядицы моей личной жизни, он их накликал.

Откуда взялся этот проклятый инвалид? Впрочем, что я говорю — он жил в нашем доме на одной лестничной площадке с Дашей задолго до её приезда. Они общались ещё до её знакомства со мной. Даша недавно была на дне его рождения. Сама рассказала. Я и не ревновал: инвалид — какое сравнение! А этот неходячий сверстник моей невесты переиграл меня в борьбе за её сердце по всем пунктам.

Загадали с Дашей: как только я закончу свой труд (Великую Национальную Идею), мы идём узаконивать наши отношения. После звонка Президента, я набрал Дашу по мобильнику.

— Всё, любимая, я твой на веки вечные.

В тот же день мы подали заявление в ЗАГС. В тот же день Даша сообщила своему неходячему приятелю, что выходит замуж. И в то же мгновение этот "огрызок" пошёл в наступление на наше счастье. Он схватил Дашу за руку, припал к ней губами, разразился стенаниями в потоках слёз. Клялся, что любит, что жизни не чает и, наверное, тот же час с нею покончит.

Он был инвалидом от рождения. Его родители заняты бесконечными разборками — кто кому испортил жизнь. Да и не было у них средств лечить своего парня. Поэтому Даша стала единственным шансом в жизни. По большому счёту судить, он через неё подбирался ко мне, точнее, к моим финансовым возможностям. Но мы были тогда молоды и наивны. Мне было бы проще откупиться — оплатить ему новые ноги: и несчастному помог, и Дашу уберёг. Да кабы знать….

Она прибежала ко мне вся в слезах — наш брак погубит хорошего, несчастного, ни в чём не повинного человека.

— Не бери в голову: что-нибудь придумаем, — был мой ответ.

Но для дум на подобные темы меня в те дни просто не доставало. Обласканный благодарностями Президента, я плавился в лучах самомнения. Послание наше раскритиковали специалисты чуть-чуть по форме и не нашли изъянов в содержании….

Я был в эйфории.

— Билли, ты — гений.

— Мы — гении, Создатель….

Эйфория сыграла со мной злую шутку. Господи, как я проклинаю себя за тот проступок. Всё бы отдал, чтобы не случилось того, что произошло. Но, увы, воробушек выпорхнул — и я потерял свою любимую.

Шёл к ней. На площадке подъезда мой соперник в колясочке. Господи, убогий недолюбок против фаворита Президента — какое сравнение! Я склонился к его бледному остроносому лицу:

— Если ты, огрызок, будешь забивать голову моей девушке, я оторву тебе и руки. Просекаешь?

— Да, — пролепетал он, страх плескался в его глазах.

И вдруг лицо его напряглось, глаза постеклянели, тонкие губы вытянулись ниточками.

— П-пошёл ты…

— Что?!

Я легонечко встряхнул его коляску. Уверяю, чуть только коснулся. Далее всё произошедшее — его подлая импровизация. Потому что он видел то, чего не видел я. За моей спиной открылась подъездная дверь, и вышла Даша. Он опрокинулся вместе с коляской.

— Женя! — крикнула Даша и, оттолкнув меня, бросилась на помощь.

Я готов был сквозь землю провалиться и пятился к подъезду. Инвалид умело сымитировал отключку сознания. Даша подняла его голову на свои колени, гладила лоснящиеся волосы:

— Женя, Женечка, что с тобой?

Она швырнула в меня мобильник.:

— Убирайся! Видеть тебя не хочу.

Мой подарок летел в моё лицо. Я увернулся, и он разбился о бетонную стену, брызнув осколками к ногам. Что оставалось делать? Упасть на колени? Просить у Жеки прощения? Это было не по силам. И я ушёл.

Упал дома на диван и не поднимался с него несколько дней. Конечно, не буквально понимайте. Просто лежал, отвернувшись к стене, и ничем не интересовался. Не слушал выступление Президента в Федеральном собрании. Его Послание транслировали все центральные каналы. О том, какой резонанс оно вызвало в обществе, какой шум пошёл по миру, рассказала мама. Она держалась очень деликатно — не расспрашивала, не советовала. Считала — время лечит любые раны.

— Если вам суждено быть вместе, вы обязательно будете, пусть даже в шаге от последней черты.

Легко маме рассуждать, а меня буквально коробило и плющило, колотило-лихорадило, стоило подумать, как безногий урод ласкает мою Дашу. Я ждал, надеялся и верил, что произойдёт чудо, и Даша вернётся ко мне. Звонил в дверь, которую открывала Надежда Павловна и строго отвечала:

— Даша, конечно, дома, но она не хочет вас видеть.

Я любил эту девушку безумно, но условности воспитания не позволяли врываться в квартиру, оттолкнув несостоявшуюся тёщу, и требовать ответа. Впрочем, ответ был дан — вас не хотят видеть. Мучился и не знал тогда, как легко женщины переворачивают прочитанные страницы и идут навстречу новым ощущениям….

События, между тем, развивались стремительно и непредсказуемо. Даша перепродала своё оплаченное право обучения в мединституте и на вырученные деньги увезла Жеку на Урал в Елизаровскую клинику. От этой информации лопнуло терпение моей мамы. Она практически силой притащила к нам Надежду Павловну и устроила ей пристрастный допрос. Моя несостоявшаяся тёща была печальнее самой печали.

— Это у неё от отца, погибшего на таджикской границе. Он был готов отдать всё и саму жизнь ради товарищей.

Я вспылил:

— Стало быть, я — жертвенный материал? Меня в расход, чтоб хорошо было Дашиным приятелям?

По щекам сильной, строгой, суровой женщины Надежды Павловны потекли слёзы. Мама топнула ногой:

— Оставь нас!

Ну и, пожалуйста! Хотел хлопнуть дверью, но мельком заметил: обе женщины, обнявшись и уткнув лица в плечи, рыдали в два голоса.

Время шло….

— Надо жить, — сказала мама.

И я возродился к жизни. Вновь стал посещать тренировки. В понедельник взял гитару и спустился во двор. То, что поведала Жанка, повергло меня в шок. Меня "колбасило" после этого ещё две недели. Буквально выл, рычал, кусал свои руки от собственного бессилия.

Перед отъездом Даша призналась Жанке, что беременна моим ребёнком, что очень любит меня, что Жека — это её гражданский долг. Она его обязательно вылечит и, если он захочет, выйдет за него замуж.

— Что ты бесишься? — наехала мама строго. — Поезжай, найди Дашу, вылечите этого парня и возвращайтесь домой.