Вассал и господин - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Волков помолчал немного и, видя, что Брюнхвальд, да и Рене с Бертье тоже ждут его ответа, сказал:
— Друг мой, сегодня Бог щедр ко мне, почту за честь помочь вам. Я рад, что вы поедете со мной.
— Человек, — звонко крикнул Брюнхвальд, — вина нам! Немедля!
— Ах, как это здорово, господа, — говорил Бертье. — А что же нам с Рене делать?
Волкову захотелось сделать что-то и для этих офицеров хорошее, и он произнес:
— Господа, с сего часа считаю, что контракт ваш закончен, вы и ваши люди свободны от обязательств передо мной. Забирайте провиант, все бобы и весь горох, остатки солонины, там еще бочонок свиного жира есть… Муку тоже забирайте. Соль. Это вам подарок от меня, вы свободны. Этого вашим людям должно хватить на две недели.
— О, это очень щедро, — сказал Рене и поклонился. — Нам это точно не помешает. Наши люди будут вам благодарно, господин кавалер. Храни вас Бог.
А Бертье вдруг фыркнул весело и, кажется, раздраженно, схватил Рене за рукав и потащил от стола прочь. Они стали в темном углу и молодой Бертье стал о чем-то горячо говорить Рене, безжалостно тыча ему в живот пальцем. Тот смотрел на него и молчал, внимательно слушал и пытался отвести от себя палец товарища.
А на стол, расторопный лакей поставил уже кувшин с вином и стаканы. Появилась и Агнес, она, не спрашивая разрешения, села за стол рядом с Волковым, совсем близко к нему, неуместно близко, и опять же без разрешения взяла свиток владения. Прочла и положила его на стол.
— И что, не порадуешься новости такой? — спросил у нее кавалер.
— Так то для вас новость. — сказал девушка с улыбкой и свысока глянула на своего господина. — А для меня и не новость это. Всегда про то знала наперед.
Пока Волков смотрел на нее удивленно, а она потянулась за стаканом с вином и рукой своей, как-бы невзначай, оперлась на его бедро. Так не всякая жена ведет себя с мужем. И все это при людях его, при Ёгане, Сыче, Максимилиане и монахе, что все еще стояли у стола. Может, и не видели они этого, но Волков ее руку со своей ноги скинул без всякого почтения. Чтобы не думала себе ничего.
А она только засмеялась и стала пить вино, глядя на него поверх стакана. И все вокруг видели, какая она стала, и злая, и смелая, и даже красивая.
Волков глядел на нее и удивлялся про себя. И не замечал он изменений этих прежде. Нищенская худоба ушла. Губы полны, красны. И грудь под платьем заметна стала. Волосы чисты и ухожены, сложены затейливо под богатый чепец. Да и не чепец это, это дорогой гребень под шелковым шарфом. Последнее время она вся стала заметно круглее, добрая еда у господина, хорошая одежда, уход — все красило ее. Даже косоглазие, кажется, стало менее заметным. Откуда только взялась вся эта приятность в ней.
Пока он глядел на нее удивленно да думал о ней еще более удивленно, Бертье и Рене договорились и подошли к столу. И Бертье заговорил, как всегда горячо и быстро, и от того его акцент стал еще более заметен.
— Кавалер! Мы с моим другом Арисбальдусом Рене договорились вас просить.
— О чем же, господа? — спросил Волков, горячо надеясь, что денег они у него просить не будут.
— Раз ротмистру Брюнхвальду вы предоставляете землю под сыроварню, значит дозволите и дом поставить на своей земле.
— Ну а как же женатому человеку без дома? Дом ему обязательно нужен, — сказал кавалер.
— А может, и нам позволите у вас жить, домов у нас нет, ни у меня, ни у Рене. Может, и мы в земле вашей дома поставим? И мы будем добрыми соседями Брюнхвальду.
— Глупцом нужно быть, чтобы отказаться от двух хороших офицеров, — обрадовался кавалер, что у него не попросили денег. И от радости сам предложил. — Господа, коли пойдете жить в мою землю, возьмете и вы, Карл, и вы, господа, камня, глины и леса столько, сколько на добрый дом идет, и все бесплатно, коли есть все это в моей земле.
Рене и Бертье переглянулись, а Брюнхвальд и вовсе рот раскрыл.
— Так вы не шутите кавалер? — уточнил Бертье.
— К дьяволу, какие еще могут быть шутки, — сказал за Волкова неожиданно разгорячившийся Брюнхвальд. — Кавалер никогда так не шутит.
— Тогда выпьем, господа! — заорал Бертье стащил с головы шляпу и подкинул ее к потолку.
Уже поздно вечером, кутеж стоял в трактире, и музыканты играли уже из последних сил, а стол Волкова был залит вином, так как не раз на него опрокидывали кувшины и стаканы, пьяные руки, которые пытались обнять его. Рене вскакивая орал песни, хлопая пьяного Брюнхвальда по плечу, и даже монах брат Ипполит был изрядно навеселе. И когда пьяный Арисбальдус Рене тыкал пьяного Волкова в грудь пальцем и непрестанно повторял: «Вы очень хороший человек, господин Фолькоф».
Тут в трактир вошли два господина. То были рыцари из Выезда герцога, молодые и бедные. Один из их сразу заприметил веселье и, указав на стол, за которым сидели господа офицеры и новоиспеченный помещик, сказал:
— А не тот ли это святоша, что отказал нам в пире, сославшись на пост?
— Точно, это он, хитрый мерзавец, — ответил второй. — Этот святоша предлагал нам подождать до конца поста. Сам, видимо, не дождался.
— Пойдем-ка к нему, — сказал первый.
Они двинулись к столу, то ли хотели погулять, то ли затеять ссору, но Волков уже встал из-за стола, веселая Агнес и Ёган с Сычом помогли ему подняться и повели его по лестнице в покои. Кавалер неумело пел ту же песню, что пел Бертье, он так и не узнал, чем в тот вечер все закончилось.
Агнес и Ёган довели господина своего до покоев, Ёган дверь открыл и хотел пройти внутрь вместе с хозяином, но Агнес вдруг дорогу ему перегородила. И сказала:
— Ступай, я сама.
— Так я его уложить… Пьян он.
Начал было слуга, но девица как рявкнет на него:
— Вижу, что пьян. Сказала же, сама!
И глядит на Ёгана, а из глаз злоба такая, что обжечь может.
Он и побоялся перечить.
И Агнес закрыла дверь на ключ, и господина не удержала. Попробуй удержать его, он едва меньше коня. Тот и упал
