В кожуре мин нет (сборник) - Татьяна 100 Рожева

– Когда вы поняли, что это любовь? Когда это вообще становится понятно?

– Не знаю… Я понял, когда она ушла от меня! Я от самой формы обалдел ее ухода! Живем, нормально, вдруг говорит – не могу, соскучилась, хочу увидеть родителей, друзей, хочу поехать домой! Она из Астрахани сама. Конечно, говорю, какие вопросы. Звонит днем – я билеты взяла, на ночной поезд. Я уже напрягся, что за спешка? Потом говорит – не провожай меня! Ну, это понятно. Это ни я, ни она не любим. Я ей говорю – приедешь, обязательно позвони! Конечно, – отвечает. Сутки проходят, звонка нет и телефон отключен. Я звоню ее матери на следующий день. С Наташей все нормально? – Да. – Передай, что я не могу ей дозвониться! – Хорошо, передам. – Тишина. Звоню подруге. – С Наташей все нормально? – Да! А ваше как здоровье? – спрашивает. Я говорю – тебе не надо о моем здоровье волноваться, за свое переживай. Чувствую, улыбается. В общем, в понедельник она уехала, в субботу я туда рванул. Приезжаю в нашу квартиру, мы там снимали, так как приезжали часто, она – домой, я – на рыбалку, на охоту. Квартира темная, окна не горят. Подолбил в дверь, не открывает никто, я в гостиницу. На следующий день пошел к родителям. Мне мать дает письмо. Длинное, на двух листах. В конце – прости, не ищи. Я как сел в машину, чувствую, – не могу вести. Позвонил ребятам на базу, где охочусь, говорю – приезжайте, заберите меня отсюда, ехать сам не могу. – Не вопрос, говорят, только завтра, сейчас уже сидим, квасим! Чувствую, им тоже неохота. Одно дело – рыбу ловить, не просыхая, другое – через город, через ДПС ехать. В общем, подумал, что не буду ребятам отдых портить, взял себя в руки, доехал до ближайшего магазина, попросил ручку, у меня с собой даже ручки не было, я не в офисном, по-походному. Написал письмо, заехал к матери, передал. Сразу эмоции, движение пошло….

– Что там было, в вашем письме?

– Не помню… – покачал он головой.

– Ну, хоть смысл? Что вообще отвечают в таких случаях?

– Вот вы спросили, и я поймал себя на мысли, что совсем не помню, что я тогда написал! Совсем не помню… Помню, купил ящик водки, ящик пива, закуску и поехал к ребятам на базу. В Москву меня привезли в машине в виде тела.

– Кто потом сделал шаг навстречу?

– Не помню. Кажется, я. Начали переписываться по инету. Она написала, что уходит от щенка, с которым три месяца прожила и который по сравнению со мной «ваще не человек, во всех смыслах!» – Это ее слова! Потом написала, что ушла от него. Потом – прости, наломала дров, люблю, прилетай. Я ответил – ты улетела, ты и прилетай. Но билет взял. Но ей еще не сказал. В тот же день читаю от нее – я подумала, ничего у нас с тобой не получится…

Приехал. Она на шее повисла – так мы с тобой и не потанцевали, – говорит. Я вообще ничего не понял! Говорю ей – я сам прекращу наши отношения, потому что напрягает уже, хоть и люблю тебя. Но я ничего не понимаю! Она молчит. Я понял, что она сама запуталась. Уехал. Снова переписка. Я говорю, нашу переписку надо издавать отдельно! Такого бабла срубим! Дописались до того, что нам нужен ребенок, и что если не получится, возьмем из детдома. Она даже на это была согласна. Написала, что хочет ребенка. Она ведь была беременна. Выкидыш на полутора месяцах. Может, если бы не это, она бы не уехала от меня…

Траектория его рассказа напомнила мне восьмерку. Петля, и в точку, петля, и в ту же точку… Или показалось?

– Вот и я не знаю, что женщинам надо! – произнес он, сплющив недокуренную сигарету в пепельницу.

– На этот вопрос очень простой ответ, – попробовала я сдвинуть его с восьмерочной траектории. – Что делает мужчина, которому женщина твердит: «Ты супер! Ты классный! Мне так все нравится! О, как я счастлива с тобой!», а? Он это слушает. Недолго. И уходит к кислой роже, чтобы доказать ей… ну дальше вы знаете.

– Это правда! – заулыбался Алексей Викторович. – Мужики ведь даже какой-то кайф ловят, рассказывая: – я своей мегере и то, и это, а ей все мало! Ни разу не слышал рассказа: – ой, моя такая довольная, ей так все нравится, благодарит с утра до вечера! Я вот думаю – не зря ведь так все придумано. Только для размножения и почкование можно было сделать! Не просто так – мужчина и женщина, которые не понимают друг друга, и никогда не поймут! Да уж, – он выдохнул вверх дым. – Обезьяна стала человеком, когда взяла в руки хуй, а не палку! Простите. Но все же зачем ТАК все сложно?

– Так то же вечный двигатель! Природный. Дуализм. Инь и янь. Как черное и белое, добро и зло. Если бабы не будут недовольными, мужики перестанут шевелиться. Мы практически разгадали тайну мироздания, – с умным видом произнесла я.

– Можем претендовать на нобелевскую премию! – засмеялся Алексей Викторович. – Вот мужик был! А бабу тоже не удержал. Ушла к математику. Как моя…

– А он тоже математик?

– Тоже моложе…

– Может, надо было удерживать чем-то? Вот одного моего знакомого однажды летом накрыла страсть. Это были еще советские времена. Девушка была замужем, но он ее выкрал, к себе привез, стали они жить вместе. Мужу она сказала – прости дорогой, я безумно влюбилась! И пару месяцев любовники наслаждались друг другом. Потом осень началась. Девушке вещи понадобились, она поехала за ними домой. Муж ее не кричал, не ругался, не топал ногами, а просто чуть приоткрыл шкаф, и сказал: – Видишь сапоги? Это тебе, если вернешься! Девушка гордо проигнорировала, но в следующий были показаны сумка, платье, серьги, шуба… А Ромео в это время уже начал требовать к голой страсти чего-нибудь – ужин, чистую рубашку, пива с друзьями. В общем, очень скоро семейные ценности победили!

– Да что там сапоги! Машины новые дарил! – с болью крикнул Алексей Викторович.

– Не помогло?

– Она не такая! Ей вообще наплевать, сколько у меня денег! Я знаю, что говорю, в людях разбираюсь. Может, этим она меня и зацепила так…

– А сейчас какие отношения у вас?

– Никакие. Я здесь, она у себя. Я даже когда последний раз летал к ней, ничего не было, только поговорили.

– Вот и зря. Надо было!

– Может, и надо. Я не хочу навязываться. У меня тоже есть гордость и достоинство! Унижаться не буду! Меня так долбанула жизнь, что мама не горюй! И на работе, и друг, и она, и семья, и все сразу!

Восьмерка разговора снова вернулась в точку. Значит, не показалось.

Веселая коротконогая блондинка принесла салат-гриль: картошка в тельняшке загара, сморщенный цуккини, три колобка черри, полперца и четверть баклажана. Количество овоща обратно пропорционально цене. Вид у овощей был тоскливый. Они надоели друг другу еще на гриле.

– Вам долить кипяточка в чайничек? – склонила блондинка черный пробор к Алексею Викторовичу.

– Лучше новый принесите! – улыбнулся он ей.

– Зеленый чай можно заваривать второй раз! Это я вам как специалист говорю!

– Ну, давайте! – ощупал он взглядом девушку. – И фигурка ничего! – отметил он, когда она отошла.

– Так возьмите телефончик!

– Вы это уже второй раз говорите. Мне достаточно одного! Сладенького закажем?

– Ага…

Веселая блондинка вернулась с чайником.

– И штрудель даме! Вишневый! – заказал мужчина кокетливо. – Загоняли мы вас! – заботливо улыбнулся он ей, и она улыбнулась в ответ. – Возьму, возьму телефончик! – подмигнул он мне.

– А что случилось с вашим другом? – толкнула я следующую петлю восьмерки.

– Да ничего особенного, – вытащил новую сигарету Алексей Викторович. – Просто подставил. Мы в одной конторе с ним работали, он начальник. Этот проект изначально был сомнительным. Я сразу видел очевидно слабые места и его еще спрашивал об этом. Он – так и так, мол, все нормально будет. Ладно, запустили. А когда компания потеряла на этом, нужен был виноватый. Хозяин, у нас его «акционером» зовут, разбираться не будет. Нужно готовое решение. Вот мой друг его и предоставил. Сделал шаг на упреждение. Иначе сам полетел бы, скорей всего. Я его понимаю. Потерять такое место! Четыреста тысяч только оклад. Плюс столько же, как минимум, прилипает со сделок, плюс взятки. А жить-то привык хорошо…

– Он как-то оправдывался, пытался объяснить?

– Нет. Что тут объяснишь? Да и мне слова его не нужны. Зачем? Я его жалею. Ему хуже, чем мне. Я работу другую нашел, а его совесть грызет. Если еще осталась. Да и в жизни у него все не слава богу. У жены рак, дочери тридцатник, ни детей, ни мужа, тоже пьет… Что толку в деньгах, если помочь не можешь близким… Обиды нет. Я не обижаюсь, я жалею. Женщин глупых жалею. Друга жалею. Я вижу как ему хреново. Я умею видеть. Это еще с детства пошло. На уроке сижу, учительница долдонит, все слушают, а я ее рассматриваю и думаю, как она живет, какие у нее отношения с мужем, о чем она мечтает, чего хочет. Если смотреть внимательно, много узнаешь о человеке. Мне эта способность очень пригодилась…

Последние фразы мы слушали втроем с блондинкой и штруделем. Алексей Викторович улыбчиво кивнул официантке, дождался ответной улыбки, остался доволен.