Расмус-бродяга - Астрид Линдгрен

Оскар разозлился еще сильнее.

— Катись-ка ты подальше! Человек спит себе, невинный, как невеста, а его нахально будят среди ночи. Гляди, кабы я не рассердился!

Однако он стал медленно подниматься и тихонько шепнул Расмусу:

— Лежи тихо! Не шевелись!

И полицейские повели его.

Они забрали Оскара, что могло быть хуже! Исчезли с ним неизвестно куда. Его рюкзак они тоже взяли. Глядя в дверную щель, Расмус увидел, как Оскар садился в таратайку. Один из полицейских сел рядом с ним и взял вожжи. Второй уселся на заднее сиденье. Хозяин и работник стояли рядом и глазели, а из кухонного окна торчали любопытные рожи хозяйки и прислуги.

Тот, что держал вожжи, прикрикнул на лошадей, и повозка тронулась. Лошадиные копыта застучали по дороге. В ушах Расмуса этот стук отдавался болью, больше он никогда не увидит Оскара. В отчаянии он бросился на сено, стараясь подавить всхлипывания.

И тут он услышал, как кто-то ходит внизу, в хлеве. Кто-то забренчал ведром, коровы замычали, как на пожаре. Потом две работницы затеяли разговор. Расмус осторожно подобрался к отверстию в полу, через которое сбрасывают вниз сено, и прислушался. Может, там станут говорить про Оскара.

— От бродяги можно ждать чего угодно, — сказала одна. — Я не удивлюсь, если это он украл деньги в Сандё.

— Его повезли к ленсману на допрос, — добавила другая.

— Этот мог украсть, — продолжала первая. — А если так оно и есть, сидеть ему в крепости, — радостно заключила она.

«Этот мог украсть! — тихонько передразнил ее возмущенный Расмус. — Глупые бабы, как можно подумать такое о Божьей кукушке!»

Он не мог дальше оставаться на сеновале, слушать их он был не в силах. Ему непременно нужно было попытаться узнать, где Оскар. Где живет этот ленсман? Только бы узнать, где он живет, тогда можно будет постараться как-нибудь поговорить с Оскаром. Правда, это все равно что сунуть голову в львиную берлогу, ведь ленсман может схватить его и отправить назад в приют. Но если Оскара посадят в крепость, какая разница, что станет с ним самим.

Он осторожно отворил дверь сеновала и, убедившись, что поблизости никого нет, спустился и помчался что есть мочи по мосткам и дальше в ту сторону, куда укатила бричка.

Он бежал, пока хватило сил. Потом попытался идти ровным и четким шагом, как его учил Оскар. Как далеко до дома ленсмана, он не знал, но надеялся встретить кого-нибудь по дороге и спросить. Но в такую рань никто еще на дороге не попадался.

Наконец с лесной тропинки вышла на дорогу старуха. «Ну прямо как в сказке, — подумал Расмус. — Ведь в сказках всегда на пути попадается старуха, у которой можно узнать дорогу к замку дракона или еще куда-нибудь».

Старуха несла на спине вязанку хвороста и шла, сильно наклонившись вперед. Она заметила Расмуса, лишь когда почти поравнялась с ним, и подняла голову. Ее усталые старые глаза поглядели на него из-под платка.

— Не знаете ли, где живет ленсман? — промямлил он.

В глазах старухи мелькнуло подозрение.

— Ты не думай, мне позволено носить дрова из лесу, — сказала она, подняв для большей убедительности вверх узловатый, скрюченный указательный палец. — Мне позволили, и ленсману до того нет дела. — И поспешила мимо, хотя несколько раз обернулась и пробормотала: — Мне позволили!

Удрученный, Расмус пошел дальше. Старухи в сказках так не отвечали.

Однако вскоре его нагнала повозка с молоком. На козлах сидел парнишка немногим старше Расмуса. Видно, парень был добрый, он сразу же спросил:

— Подвезти тебя?

Расмус с благодарностью вскарабкался на телегу и сел рядом с парнишкой. До чего же хорошо было ехать, а не идти пешком. К тому же он надеялся узнать, что ему нужно.

— Ленсман? Да он живет вон в том поселке, — ответил паренек. — Я как раз везу туда молоко. Я покажу тебе его усадьбу. Мы поедем мимо каталажки, а позади нее желтый дом. Там он и живет.

Видно, ленсман еще не выходил из своего желтого дома, потому что, когда телега прогромыхала мимо каталажки, Оскар еще сидел на скамейке. Его охраняли двое полицейских, те самые, которые его арестовали. Расмус не посмел ни крикнуть, ни остановиться, а доехал на телеге до самой маслобойни. Там он дал кучеру одну из своих тянучек в благодарность за то, что тот его подвез, и поскорее прокрался назад, на узенькую улочку, по которой они проезжали.

Оскара на скамейке уже не было. Но из открытого окна конторы ленсмана доносились голоса. Расмус подкрался ближе к окну, как только мог. На счастье, возле окна была изгородь из бирючины, и он спрятался за ней.

— Похож я на «двух замаскированных мужчин», а? — услышал Расмус взволнованный голос. — На бродяг в этой стране вешают всех собак.

— Успокойся, Оскар, — сказал голос, принадлежащий, по-видимому, ленсману. — Мы только хотели узнать, что ты делал в прошлый четверг.

— В прошлый четверг?.. Я ел горох со свининой, — ответил Оскар.

— И это все?

— Да, блинов мне не давали.

— Я спрашиваю, что ты еще делал в этот день, — терпеливо повторил ленсман.

— Как я могу все упомнить? Бродяга помнит только, что он ест. Я не записываю, что делаю каждый день. Однако я точно помню, что не выряжался в двух маскированных людей и не крал денег. Я в жизни не украл и двух эре.

— Ну, допустим, что ты говоришь правду. А не знаешь ли ты, Оскар, нет ли сейчас в здешних местах твоих коллег?

— Коллег? Это кого, стало быть? Воров, что ли?

— Нет, я хочу сказать «бродяг».

— Чтоб мне пропасть! Так бродяги у вас называются «коллегами»? Тут ходишь всю жизнь и думаешь, что ты простой бродяга, а оказывается, ты вовсе не бродяга, а коллега.

Ленсман прервал его:

— Не встречал ли ты в нашей округе других бродяг за последнее время?

После недолгого молчания Оскар ответил:

— Я встретил Вшивика. Потом Семь-на-восемь и Домового. Но ни одного из них грабителем не назовешь, не будь я Счастливчиком Оскаром.

Ленсман высморкался и встал у открытого окна спиной к Расмусу.

— Ну ладно, — сказал он и высморкался. — Тогда придется, надо понимать, освободить Счастливчика Оскара.

— Если человек невиновен, я надеюсь, это является смягчающим обстоятельством.

На это ленсман не ответил.

Чуть погодя Оскар вышел из дома и побрел по улице. Расмус бросился догонять его и, когда Оскар завернул за угол и ленсман уже не мог видеть его, взял его за руку и спросил:

— Ты, поди, не ждал меня?

Оскар широко улыбнулся.

— Не ждал, приятель. Я думал, раз я попал в каталажку, ты отправился бродить без меня.

— Я пока еще не спятил. Ведь я знал, что тебя скоро выпустят, раз ты ни в чем не виноват.

— Ты этого точно знать не мог. Они хотели повесить на меня грабеж в Сандё. Это было в прошлый четверг. Тогда ведь мы еще не знали друг друга.

— Но ведь теперь-то я тебя знаю, — серьезно ответил Расмус. — Теперь знаю.

— Подумать только, до чего же все эти ленсманы ушлые! — сказал Оскар, кладя руку мальчику на плечо. — Они думают, что все бродяги — воры. Надо же!

Они сели на скамейку в первом попавшемся на пути садике и съели по последнему бутерброду «Могилы Иды».

— Теперь придется петь и играть изо всех сил, а не то помрем с голоду, — заявил Оскар. — Однако кое-что я все же успел выудить у полицейских. Они не ищут сбежавшего из приюта паренька. Видно, твоя Ястребиха не очень-то расторопна.

— Ну нет, иногда она была до того расторопна, что мы только диву давались, — возразил Расмус.

Он пошарил в кармане и достал пакетик с карамельками.

— Раз уж пошли такие неприятности, давай доедим карамельки, — предложил он.

Так они и сделали, съели оставшиеся две карамельки, а Оскар сказал:

— Повезло, что ленсман подвез меня сюда, я все равно сюда собирался. Здесь я пою в богатых усадьбах, здесь можно заработать получше, чем в деревнях. Крестьяне платят только едой.

— Но ведь это тоже неплохо, — возразил Расмус, у которого в желудке было пусто, несмотря на съеденные бутерброд и карамельку.

Оскар поднялся со скамейки.

— А наличные все же лучше. Кстати, я думаю, нам надо навестить тетушку Хедберг.

— А кто она такая?

— О, самая добрая на свете особа. Денег у нее куча, и она легко расстается с ними. Ей я обычно пою «В каждом лесу свой ручей». Она плачет и дает мне пятьдесят эре.

Расмус подпрыгнул от восторга.

— Я тоже знаю эту песню, ее пела тетя Ольга на кухне.

— Молодец, эта тетя Ольга. Ну тогда мы можем оба отправиться к тетушке Хедберг.

Расмус шел по тротуару, радостно подпрыгивая. Здорово будет петь вместе с Оскаром. Подумать только, и за это еще деньги дают. Он взглянул на Оскара преданными глазами.

— Хорошо, кабы ты выучил меня своим песням, Оскар. Ведь иной раз ты можешь охрипнуть.

Оскар одобрительно кивнул.

— В самом деле, если я охрипну, ты сможешь спеть «Невесту льва» и «Могилу Иды».