Его любимая зараза (СИ) - Кувайкова Анна Александровна

— Твоя рука…

— Что? — удивленно воззрилась я на кицунэ. И не сразу поняла, от чего вдруг взгляд его окаменел, а на лице заходили желваки. Все девять хвостов взметнулись разом, и только тогда я догадалась посмотреть на свою правую руку.

А на ней, выпав из рукава рубашки, красовался невесть откуда взявшийся широкий браслет с россыпью крупных, белых с прожилками, камней неправильной формы.

— Нет! — шуганувшись, я, поскользнувшись на траве, и плюхнулась прямо на пятую точку. — Нет, нет, нет, нет! Этого быть не может!

Но могло. И, как бы я не вопила, проклятая побрякушка никуда не делась. Более того, не смотря на все мои старания, она не желала сниматься с моего запястья! Я перепробовала всё: и сорвать ее пыталась, и расстегнуть, и стянуть и даже расколдовать. Но даже мой дар оказался бесполезен против цацки из набора, который, похоже, прилип ко мне навечно!

И я, блин, не знаю, за какие заслуги и грехи!

А знаете, что было хуже всего?

Правильно, повторение пройденной, поганой от слова «трындец», истории, в которой я опять казалась главной подозреваемой, а родоначальник всех моих бед стоял, как безмолвный, равнодушный памятник самому себе!

Чувствуя, что это уже всё, край крайний, вполне бодро подскочив, я от души залепила звонкую пощечину Его Темнейшеству:

— Это всё ты виноват!

А глаза жгли обидные слезы.

Мне показалось, что я была рада его видеть и, даже вроде готова была простить?

Так вот… мне действительно показалось!

— Леся…

— Не смей, — шугнулась я назад, но не рассчитала расстояние и крепко приложилась спиной о ствол многовековой ели. Вспотевшие, покрытые холодным потом ладони сжимались и разжимались, а меня трясло, будто мокрого щенка, вышвырнутого отбитым садистом на лютый крещенский мороз. — Не подходи ко мне!

— Тихо, — низким, спокойным голосом произнес Князь, медленно поднимая руки ладонями вверх, словно пытаясь показать, что он не причинит мне вреда. — Успокойся, прошу. Все не так, как ты думаешь.

— Не так? — голос, осевший до хрипоты, отчаянно срывался, и каждое новое, даже самое незначительное движение мужчины, заставляло меня вздрагивать. И это уже не поддавалось никакому контролю. Похоже, впервые за долгое время, меня снова накрывала истерика. — Не так?!

— Я понимаю, как это выглядит со стороны, — негромко проговорил кицунэ, делая медленный, тягучий, почти неуловимый для моего зрения шаг вперед. — И понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Успокойся, родная. Я не причиню тебе вреда.

С моих губ сорвался громкий, наполненный злобой смешок.

— Не причинишь, как же, — все-таки заметив еще одно плавное движение в мою сторону, я вся напряглась и, кажется, затряслась еще сильнее. — Один раз я уже поверила вам. Ваше Темнейшество. И больше повторять эту ошибку не собираюсь!

Мужчина отшатнулся так, словно я снова ударила его по лицу. Он смотрел на меня так, словно не поверил в услышанное. Будто мои слова принесли ему ни с чем несравнимую горечь и боль…

Вот только я этому уже не верила. И, оттолкнувшись ладонями о дерево, сдирая ладони о шершавый ствол, бросилась бежать в самую чащу!

— Леся!

Его крик бил по нервам, подстегивая меня сильнее, чем жесткий кнут молодую, глупую лошадь. Я неслась, не разбирая дороги, не особо глядя под ноги — тело двигалось на одних рефлексах, кое-как успевая перепрыгивать подозрительные на вид ямы и неглубокие овраги, замаскированные травой. Зрение почти не фиксировало препятствия, низкие ветки хлестали по лицу, и округлые, пушистые на вид кусты, до крови царапали шею. Пульс загнанной птицей колотился в ушах, отсутствие кислорода выжигало легкие, но позволить остановиться хоть на секунду я себе не могла.

Я понимала… не смотря на всю ситуацию, я понимала, что убежать далеко не смогу! Но в тот момент мной, похоже, двигали те инстинкты, которых у людей, как вида, в принципе быть не должно.

Я чувствовала его приближение, всей спиной ощущала неласковый взгляд. И когда внутренним чутьем ощутила те самые, драгоценные, последние секунды собственной свободы, свистящим шорохом смогла выдохнуть зов:

— Аарахарн!

И, на полном ходу впечатавшись во внезапно возникшее на пути препятствие, чуть не расквасила себе нос. Ощущения спорткара, врезавшегося на максимальной скорости в бетонную, армированную стену, дезориентировало полностью, окончательно лишив дыхания, осязания и, кажется, даже сознания на пару секунд.

К счастью, пресловутая стена, на мое счастье оказавшаяся живой, дышащей и очень проницательной, разобралась в ситуации быстрее, чем я успела глотнуть остро необходимого кислорода. И сунула меня за свою надежную спину до того, как Темный Властелин этого мира успел настигнуть свою глупую добычу.

— Ты? — первым долетевшим до меня звуком, сквозь бешеный ритм сердца в ушах, стало низкое, злое рычание. — Опять?

— Приветствую, Мой Князь, — раздался четкий и непробиваемый, как скала на берегу моря, голос золотого дракона. — Давно не виделись.

Я вцепилась в рубашку на его спине так, что пальцы свело судорогой, утыкаясь мокрым лбом между лопаток. Если б были силы, я бы и с облегчением вздохнула… Но пока всё оставшиеся у меня крохи ушли на попытки остаться стоять на ногах, хотя хотелось согнуться в три погибели.

Страх все еще не отступал, однако удушливая паника недовольной волной отхлынула только от одного единственного осознания.

Он пришел.

Всё остальное разум просто отказывался фиксировать.

— Когда-то я просил тебя, Аарахарн, не переходить мне дорогу, — жестко ответил Князь на приветствие. — Жизнь тебя ничему не учит?

— От чего же? — послышался едва уловимый смешок в голосе золотого дракона. — Я держу свое слово.

— Неужели?!

— А, вы об этом? — бросив взгляд через плечо на меня, от чего я только сильнее вцепилась в ткань его темно-синей рубашки, будто видела в ней самый прочный из существующих щитов. — Маленькая шалость, не больше.

— Эта шалость может стоить тебе жизни. Назови мне хоть одну причину, ящер, почему я должен ее сохранить.

Я вздрогнула!

Но Аарахарн, заведя одну руку за спину, едва уловимо коснулся пальцами моего локтя, успокаивая, и насмешливо ответил:

— Без обид, Ваше Темнейшество. Но слово, данное старому другу, для меня важнее клятвы верности Великому Князю.

На долгие несколько секунд, показавшиеся мне вечностью, воцарилась напряженная, нехорошая тишина.

Однако когда Князь заговорил снова, в голосе его уже не звенела закаленная сталь.

— Вот как, — задумчиво протянул девятихвостый лис, которому я лично не верила ни на грош. И когда он заговорил вновь я поняла, насколько в самом деле были правы собственные чувства. — In Hoc Casu. Dimittere.

Услышав короткие, отрывистые звуки родного наречия драконов, я насторожилась, снова забыв, как дышать.

Вспыхнувшая было надежда избавиться от всего этого дурдома с днем сурка и адской петлей лично для меня, угасла вновь. И на сей раз без права на воскрешение — вместе с ней, на моем персональном душевном кладбище, похоже, прикопали и штатного некроманта. Ибо серебряного пятилистного клевера — амулета переводчика, подаренного Алантаной — на моей шее не оказалось!

Видимо потеряла, пока неслась через самую чащу леса…

— Non. Illa timere vos, — тем временем отрицательно качнул головой дракон, еще не понимающий, какая буря эмоций меня настигла.

— Illa in periculum.

— Sic, — насмешливо парировал Аарахарн, уверенно расправляя плечи. — Et venit a te.

— Mendacium6, - голос Князя звучал еще резче. Сухо и недовольно, заставляя меня только сильнее вжаться в спину золотого ящера. — Ego nunquam tactum eius.

— Да неужели? — иронично фыркнул Архан, неожиданно перейдя обратно на всеобщий, что означало только одно. Он хотел, чтобы я услышала. — Уже тронули, Ваше Темнейшество.

И тут я резко поняла, о чем вообще шла речь. Меня снова начало потихоньку потрясывать…

— Ты не понимаешь, — отрезал Темнейший, и я снова вздрогнула от знакомых интонаций в его голосе. Их я слышала всего пару раз, но, к своему несчастью, крепко успела запомнить. Таким холодным тоном он говорил, когда шутки уже кончились. — Она в опасности.