Паника-upgrade. Брат Бога - Александр Мазин

Осталось шестеро.

Жилов следовал за поредевшим отрядом, лишь изредка позволяя себе короткий взгляд на спины идущих впереди. Любое пристальное внимание может насторожить преследуемого, будь то человек или зверь.

Тропа опять расширилась – видно было, что здесь недавно поработали топоры, – и круто взяла вверх. Удачное место!

Бросок – два точных удара… И в этот момент идущий впереди солдат споткнулся о корень и упал, выронив автомат. Его напарник обернулся – и обнаружил Жилова, только-только уложившего двух его товарищей.

Шок от увиденного длился недолго. Автомат был у солдата в руках. Длинная очередь прошила воздух там, где только что был Жилов. В следующий миг почва ушла из-под ног стрелка, он перелетел через голову Жилова и «воткнулся» в землю тремя метрами ниже по склону. Каска уберегла его череп, но в ближайшие несколько минут беднягу можно было не принимать в расчет.

Второй солдат, споткнувшийся, только-только начал подниматься с земли. Не разгибаясь, Жилов выбросил назад ногу, и его пятка с хрустом врезалась в нос африканца.

Таррарафе не понадобилось оглядываться, чтобы понять, что происходит. В отличие от солдат, он давно уже знал о присутствии Жилова. Знал он и то, что по меньшей мере четверо выбыли из строя. Левой рукой масаи обхватил горло идущего впереди и быстро развернул его лицом к напарнику. Правая же рука масаи легла на шейку приклада собственного ружья, которое держал солдат. Его напарник вскинул автомат, но медлил нажимать на спуск, опасаясь попасть в своего. Таррарафе же тянуть не стал. «Ли Энфилд» рявкнул, и пуля, прошибающая кирпичную стену, ударила автоматчика в грудь, отбросив на добрых пять шагов.

Солдат, которого держал масаи, рванулся изо всех сил… И оказался на свободе. Автомат висел у него на плече, и понадобилось полсекунды, чтобы он оказался в руках у наемника Вулбари. Таррарафе дал ему эти полсекунды, а потом резко ударил стволом ружья в живот солдата и сразу же – прикладом в висок. Масаи не любил расходовать патроны зря.

Все происходящее заняло несколько мгновений. Тенгиз ошалело вертел головой, глядя на учиненное его друзьями побоище.

Жилов наклонился над одним из солдат и стащил с него ботинки.

– Примерь, сынок, – сказал он, протягивая их Тенгизу.

Таррарафе поднял собственный пояс.

Тенгиз обулся. Не то чтобы ботинки были очень удобные, но так всё же лучше, чем босиком. Поразмыслив, он стащил с солдата повыше ростом шорты и куртку.

– Носорог! – позвал Таррарафе. – Вот смотри! – Масаи указывал Жилову на пару углублений там, где травяной покров был вытоптан. – Коба?[1] – спросил он.

– Коба, в лесу? – удивился Жилов. – Может, бушбок?

Таррарафе покачал головой.

Жилов потрогал пальцем край следа.

– Совсем свежий, – сказал он. – Ну и что?

– Только два! – уточнил масаи.

Жилов, прикинув направление и расстояние, прошел несколько шагов вперед и уткнулся носом в траву, как пес, вынюхивающий след. Через полминуты он нашел то, что искал.

Таррарафе, раздвинув стебли травы, посмотрел на отпечатки и покачал головой еще раз.

– Передние ноги, – произнес он. – Не бушбок!

– Никакая антилопа не может скакать только на передних ногах! – возразил Жилов.

– Антилопа – нет, – ответил масаи. – Ан…

Сверху ударила очередь, и пули взрыли землю позади Жилова. Он упал вперед, откатился в сторону и зацепил рукой ремень лежащего на земле автомата. Еще один бросок под защиту древесного ствола – и Жилов наугад послал короткую очередь вверх по склону. Ответом ему был грохот полудюжины автоматов и целая стая пуль. Некоторые ударили в ствол, за которым прятался Жилов. Данила ухватил за ногу ближайшего солдата, подтянул к себе и забрал подсумок. Солдат был из тех, кого Жилов оглушил во время подъема. Полминуты назад он был жив. Теперь же на его спине чернели три небольших отверстия. Три пули, которые предназначались Жилову.

Едва прогремела очередь, Таррарафе прыгнул к растерявшемуся Тенгизу, застывшему в полный рост на тропе, и дернул его за ногу. Тенгиз упал, больно ударившись локтем о выступающий корень.

– Спасибо! – успел выкрикнуть он за миг до того, как все звуки вновь утонули в грохоте выстрелов.

– Лежать! – заорал ему на ухо Таррарафе и для надежности прижал голову молодого человека к земле.

Стрельба прекратилась. Тенгиз по-прежнему лежал, уткнувшись носом в траву. У него звенело в ушах.

– Тарра! – послышался совсем рядом окрик Жилова. – Уходим! В лес!

– Вставай! – рявкнул Таррарафе, рывком поднимая Тенгиза на ноги. – Бери!

Послушно взяв автомат, оказавшийся довольно тяжелым, Тенгиз растерянно огляделся. Вокруг был лес. Темный, неуютный, полный врагов. Тенгиз даже не знал, с какой стороны стреляли. Ощущение было такое, будто – со всех сторон.

– Вперед! – прошипел масаи и подтолкнул его в нужном направлении.

Тенгиз послушно побежал в темноту. Ноги в тяжелых ботинках плохо слушались.

Снова загремели автоматы. Стреляли наугад, и Таррарафе не слишком обеспокоился. Медленно ведя ствол «Ли Энфилда», он выискал цель. Не труднее, чем засечь вспыхнувшие во тьме глаза леопарда.

Стрельба прекратилась, и Таррарафе нажал на спуск. Попал. Чуткий слух масаи уловил среди других звуков вязкий шлепок, с которым пуля ударяет в живое мясо. Вскрика не было, значит, выстрел оказался смертельным. Хотя это не так уж важно. Из оружия такой мощности достаточно просто попасть. Противник с оторванной ногой – уже не противник.

Снова затрещали автоматы. Масаи терпеливо выждал, определив цель, нажал на спуск (есть!) и ринулся в чащу. Вовремя. На сей раз масаи засекли и обстреляли место, где он только что стоял. На здоровье! Ночью в лесу Таррарафе готов играть в такую игру хоть с целой сотней солдат.

Ослепительно белое пламя взметнулось посередине тропы. Воздух сгустился, с упругой силой ударил Тенгиза в спину и швырнул наземь.

В третий раз ухнуло ружье Таррарафе. Звук его выстрела отчетливо выделялся в захлебывающемся звонком лае автоматов.

Еще одна вспышка озарила все вокруг со звуком, похожим на звук лопнувшего воздушного шара. Шара размером с дом.

«Граната», – сообразил Тенгиз.

Пошарив рукой вокруг, он нащупал автомат. Глаза его не видели ровным счетом ничего. Тенгиз встал на четвереньки, но подняться на ноги было выше его сил. Казалось, воздух над ним состоит из свиста пуль и треска срезаемых ими веток. Третья граната разорвалась так близко, что Тенгиза опять опрокинуло на землю. Но удача, похоже, была с ним: ни один осколок не задел. Стоило представить, как раскаленный зазубренный кусок стали вспарывает живот, и становилось дурно.