Не стой у мага на пути. Том 4 - Эрли Моури

и к людям, он все равно Яркус любил сестру всем сердцем, какой бы она ни была. Мысль о том, что ее могут принести в жертву нубейской богине жгла огнем. Эта же мысль давала еще больше силы, и Борода бежал, бежал, перепрыгивая ручьи, ломая ветви кустов, иногда оставляя на них клочья собственной шерсти. Лишь когда он, срезая путь через лес, добрался до оливковой рощи и дороги на Старый Калнгар, силы начали покидать его. Причем не только силы, но и осторожность: Борода не сразу заметил трех всадников, сопровождавших тяжелую повозку. А верховые увидели его еще издали.

Не желая неприятностей, Яркус свернул к близким кустам и там он почувствовал, что сущность зверя покидает его. Сначала по телу пошла дрожь, в груди стало жарко, и тело стало сжиматься, будто огромная рука бога сжала его. Холщовый мешок, который Яркус по примеру графини Арэнт приспособил для переноса собственных вещей, слетел со спины. Яркус поваливался в траву и услышал стук конских копыт на камнях — те трое всадников спешно ехали к нему.

Предстать перед ними полностью голым означало выдать в себе оборотня. А к оборотням в этих местах всем известно, как относятся: намного хуже, чем к волкам. К пущей беде Яркуса по-прежнему било мелкой дрожью, силы, которых поначалу казалось много, покидали его тело. Борода стал слаб настолько, что едва мог ползти на четвереньках. Он начал искать взглядом мешок со своими вещами, правда не совсем понимая, какой от него сейчас прок — все равно одеться не успеет. Всадники были уже близко.

— Оборотень, что ли? — хмуро спросил первый подъехавший.

— Оборотень, — тоже хмуро отозвался Яркус.

* * *

В доме «Щитов Лорриса» — старой зубчатой башне с пристройкой — мы задержались надолго. Едва узнав от графини, что люди Норлака были коварно убиты или попали в плен, бойцы ордена тут же похватали мечи и собрались бежать к имению госпожи Арэнт. Вместе с Ольвией и бароном Гервелом Лоррисом не без труда я смог удержать их. Прежде чем бездумно броситься мстить за своих, призвал сесть, успокоиться и выслушать план графини. Самому рьяному воину я сказал:

— Там маги и, возможно, лучники. Ты же понимаешь, что они с тобой сделают, прежде чем ты успеешь добежать до них и пустить в ход меч⁈ Давайте вместе подумаем, как совершить правосудие и справедливую месть самым разумным образом. Да так, чтобы не было жертв с вашей стороны. Если бойцы вашего ордена действительно там погибли, зачем множить их число?

— Успокойтесь! Все успокоитесь! — барон Лоррис вкинул руки, от резкого движения разлетелись в стороны его длинные, седоватые волосы. — Маг Ирринд говорит дело! И имейте уважение к ее сиятельству, графине Арэнт! Ведете себя как склочные лавочники на рынке! Кричите, рветесь бездумно! Вечером туда пойдем! Но сначала продумаем все до мелочей и пошлем Клеона на разведку!

— Можно сделать так, будто ваш человек доставил для меня какое-то важное письмо. Зашел во двор под видом посыльного, огляделся, будто потребовал принять с меткой дворецкого. И хорошо бы, для убедительности свиток скрепить печатью. Например, вашей, барон, — высказалась Ольвия.

Графиня давно знала Гервела Лорриса как человека порядочного, и то, что он сегодня оказался в Вестейме стало большой удачей. Сам он жил в Арсисе и появлялся здесь раз в месяц, чтобы решать скопившиеся вопросы своих подопечных. Орден «Щиты Лорриса» был основан предками Гервела несколько столетий назад после затяжной Северной войны.

— Прошу, говорите, ваше сиятельство! — попросил графиню барон, отогнав от стола в центре зала нескольких своих бойцов, и проводив Ольвию к тому месту, откуда ей было бы удобнее донести свои соображения.

И госпожа Арэнт изложила свой план, который согласовала со мной по пути. Надо заметить, что у многих, особенно молодых представителей «Щитов Лорриса» план ее вызвал разочарование, даже несогласие. Потому как роль этих воинов сводилась лишь к шуму возле ворот с имитацией лобового штурма. Конечно, у этих горячих ребят — таковых здесь собралось более пол десятка — чесались руки самим разделаться с негодяями магистра Дерхлекса. Воины постарше молчали, ожидая слов барона Лорриса. Чувствуя настроения в зале, я стал рядом с Ольвией и сказал:

— Вам тоже будет предоставлена возможность совершить свое правосудие. Все из наших общих недругов, кто останется в живых будут переданы вам. А именно его милость барону Лоррису. Но вы должны понимать, что первое право здесь за графиней Арэнт. Дело не только в том, что это ее дом и ее земля, но и в том, что ей нанесена обида, значительно повлиявшая на ее жизнь! Такая обида, которая злее смерти! Поэтому я прошу вас всех, придержать свои эмоции — вы их сможете выпустить позже!

— Спасибо, мастер Ирринд, — сказала Ольвия, когда мы вышли из ордена. — Иногда мне кажется, что тебя послали сами боги. Послали, чтобы ты освободил меня от Малгара и сделал счастливой. Жалею, что не послушала тебя раньше, когда ты предлагал бросить вызов моему мужу. Я боялась грядущего, старалась от него убежать, теперь понимаю, что нерешительность лишь усугубила мое жалкое положение. Если бы я была тогда достаточно смела, то не было бы того письма и не было бы у Дерхлекса власти надо мной.

Мне показалось, что Ольвия желает еще добавить, что тогда не было бы со мной Флэйрин, но графиня вместо этого продолжила так:

— Я постараюсь быть смелой рядом с тобой, и чаще прислушиваться к твоим словам. Ведь ты всегда говоришь очень разумные вещи.

— Дорогая моя… — мне захотелось обнять ее, — далеко не всегда. Я часто говорю много глупостей, и еще чаще делаю их. Ты не поверишь, но в этом есть свое удовольствие. Об этом мы обязательно поговорим как-нибудь позже.

Пройдя еще сотню шагов, я остановился, прикрыв глаза. Чувство, что за нами кто-то следит, пришло ко мне снова, второй раз с того момента, как мы вышли их «Вечерней Звезды». Сейчас можно было бы резко повернуться. Иногда такой прием давал результат: оглянешься и увидишь мелькнувшую за угол фигуру. Только что толку — не играть же в догонялки? В таком состязании я вряд ли выйду победителем: у моего противника большая фора, и обычно такие люди хорошо знают каждый закоулок и проходы во дворах.

Первый раз ощущение слежки ко мне пришло, когда мы с Ольвией проходили мимо Аютанских