На грани - Сергей Ковалев

Но такие случаи – это очень редкие исключения. Если разобраться, то работа первого тренера – одна из самых нужных, но при этом и одна из самых неблагодарных в мире. Это касается далеко не только бокса и не только спорта. И никто в этой несправедливости жизни не виноват. Разве что сама жизнь.

Часть вторая. Улица, бокс, клубы, машины…

Растущий организм

Моя любительская карьера, начиная со старших юношей, была очень насыщенной и зачастую спорной. Начало интригам было положено на первенстве России в 1998 году в Оренбурге, когда я вышел в финал в категории до 51 кг против дагестанца Хабиба Аллахвердиева[7]. Бой получился очень захватывающим и равным. Многие говорили, что наш бой был лучшим на всем первенстве. Одни считали, что я победил, другие – что он. Победу отдали Аллахвердиеву, и это было честно. Но если бы победу отдали мне – это тоже было бы честно. Вот так бывает.

Став серебряным призером, я попал в национальную сборную среди старших юношей и закрепился там как второй номер. В этом же году начались учебно-тренировочные сборы в Подольске к первенству Европы. После всех сборов меня так и не отобрали на Европу, и вместо соревнований после окончания подготовки я поехал отдыхать домой.

Чуть позже я стал быстро расти и, естественно, набирать вес. На первенстве страны в 1999 году я уже боксировал в категории до 57 кг, где был отобран на первенство Европы в Баку. Там я также выступал в категории до 57 кг, но тогда мне уже было нелегко делать вес, и я гонял с 62 кг. В 2000 году, перескочив через весовую категорию до 60 кг, я боксировал в весе до 63,5 кг. Но и в этой категории провел буквально пару соревнований и перешел в категорию до 67 кг. В этом весе я дебютировал и выиграл отборочный турнир к первенству мира среди юниоров 1982–1983 годов рождения. В финале я победил Николая Бурлякова, а он в полуфинале прошел лидера и победителя первенства России в этом весе Валерия Щуклина.

Сложилась двоякая ситуация, и, чтобы принять окончательное решение о том, кто поедет на первенство мира по юниорам 2000 года, главные тренеры решили на сборах в Кисловодске организовать контрольный спарринг между мной и Щуклиным. Я этот спарринг провел не очень ярко, но все же не проиграл. На следующем сборе, уже на заключительном этапе подготовки к первенству мира, нам сделали повторный спарринг, где я разбил Щуклина в одну калитку, да еще и с тяжелым нокдауном. Короче говоря, спарринг я выиграл более чем убедительно. Меня все поздравляли, говорили: «Серый! Ты едешь, едешь, едешь!» – но в итоге на первенство мира на Кубу поехал все равно Щуклин и стал там вторым. По сей день не знаю, почему тренеры решили послать его, а не меня.

Я тем временем продолжал ездить по сборам. Мне это нравилось, так как там всегда разнообразно и сытно кормили. Я продолжал быстро расти. Причем мышцы за моим собственным ростом не поспевали, и меня стала беспокоить поясница. В 2000 году, когда я боксировал на традиционном тогда Кубке России в Красноярске, поясница всерьез дала о себе знать. Мне тогда очень помог врач сборной Андрей Палыч. Он по своей методике вводил мне в спину длиннющие иголки, чтобы снять спазмы. В общем, пытался вылечить меня методом тыка. На время помогало.

В том же году я выступал на чемпионате России в Саратове, где дошел до финала. Там встретился с Евгением Путиловым, который в 1999 году стал чемпионом Европы в нашем возрасте, причем все бои там выиграл за явным преимуществом. Но это было тогда, а наш бой сложился совершенно иначе. И я сам, и многие другие сочли, что Путилова я тогда победил, но сказался его авторитет чемпиона России и чемпиона Европы, и победу отдали ему.

На то, что там что-то болит, особого внимания я не обращал. Считал, что поболит да перестанет. Ну, впрочем, как всегда. В результате в том же богатом на события 2000 году на турнире в Златоусте в финальном бою я серьезно сорвал спину. Как показало обследование, у меня произошел разрыв фиброзного кольца в поясничном отделе, две грыжи образовалось. Долгое время я мог только ходить, и то осторожно. Не мог поворачиваться, разворачиваться, наклоняться. В общем, был во многом ограничен в своих движениях. Само собой, не мог бегать. Врачи мне тогда запретили заниматься боксом. Жути понагнали, сказали, что грыжи могут вылезти, передавить нервы, что меня в случае непослушания ждет инвалидная коляска и все в таком духе. Короче говоря, только что живьем не похоронили. Тогда впервые передо мной встал выбор, который потом вставал много раз: заниматься боксом дальше, рискуя здоровьем, или нет. Хочешь не хочешь, эти мысли всегда напоминали о себе.

Неделю походил, боль ушла, я решил снова начать заниматься, и на первой же тренировке снова срыв.

После этого я уже лечился полгода. Грязелечение, физиотерапия, иглорефлексотерапия, плюс к этому постепенно начал закачивать спину различными упражнениями. В общем, потихоньку-потихоньку я вернулся в спортзал, а в 2001 году снова начал серьезно боксировать. Спину продолжал закачивать постоянно, стал принимать участие в серьезных турнирах. В том же году выступал на первенстве России среди юниоров в Волгограде, где проиграл в финале пермяку Решетникову. То есть у него самого я выиграл, причем с запасом, а проиграл Пермской федерации, которая за него встала горой. Мастерства у этого Решетникова не было никакого, просто деревянный боксер. Единственное, что у меня не получилось в том бою, – это выиграть его нокаутом. Хотя я все равно чисто выиграл. Но победу дали ему, он поехал на чемпионат Европы и проиграл там в первом бою. И зачем за него только лямку тянули? Зачем его туда возили? Зачем меня засудили? Кому это было нужно? Как и многое другое в моей любительской карьере, это мне тогда было непонятно.

В 2002 году я провел свой первый бой на взрослом ринге с пермяком Михайловым на уровне чемпионата России. Это было в Ростове. Выступал тогда в категории до 71 кг. Тот бой я проиграл, по-моему, очень спорным решением. Это стало традицией. Если было какое-то сомнение, его никогда не трактовали в мою пользу. И даже если не было никаких сомнений, победу мне часто не отдавали. Каждый такой эпизод был крайне неприятен сам по себе, а с годами это стало еще накапливаться. Сформировалось как бы понимание того, что с Ковалевым это не раз проходило, значит, и сейчас прокатит.

В 2003 году я снова выступал на чемпионате России, уже в Ульяновске, и там во втором бою проиграл Матвею Коробову, который и стал в тот год чемпионом, выиграв в финале у Гайдарбека Гайдарбекова. В том поединке судья мне просто не дал боксировать. Стоп – удар ниже пояса, стоп – удар открытой перчаткой[8], стоп – ты его держишь… Конечно, это в конце концов ударило по нервам, и боя не получилось.

Ну, да, меня «не хотели». Я никого здесь не берусь судить. Допустим, стал бы я сейчас тренером, а мои друзья, например, по сборной, тоже стали бы тренерами. И вот идут соревнования, на которых выступают наши подопечные – конечно, мы нашли бы способы о чем-то договориться, как-то их продвигать. Вот и тогда были у тренеров такие же связи, дружба, они тоже друг другу помогали. С другой стороны, ведь и боксер, за которого тянут лямку, тоже должен быть достойным. Иначе чего он добьется на международном турнире без своих заступников? Ничего. Сам не победил и другим не дал. Но почему-то об этом часто забывают.

Вообще очень важно, кто за тобой стоит. Нашу уральскую федерацию возглавлял Евгений Вайнштейн. Как я теперь понимаю, он в меня просто не верил и поддерживал только моего друга и однофамильца Геннадия Ковалева, который на Олимпиаде в Афинах дрался в категории до 54 кг, в Пекине в 64 кг. Но и тут тоже все непросто. Обвинять легче всего, а что бы ты сделал, если бы оказался на месте конкретного человека, которого берешься судить?

Кто бы дал нашему руководству выставить на Олимпийские игры или на чемпионат мира двух человек от Челябинска? Никогда бы такого не допустили. Тут своя негласная квота была, это и ежу понятно. Он сделал ставку на Геннадия Ковалева. Он всюду выезжал, а я был как бы запасным вариантом. Если почему-то не сможет выехать Матвей Коробов или Артур Бетербиев[9], то тогда есть Сергей Ковалев. Вот я и прокатался по всем сборам как запасной вариант и очень качественный спарринг-партнер.

Я не возьмусь комментировать, почему те, кто тогда возглавлял сборную России, так решили. Я этого не знаю. Наверное, они решили, что Коробов лучше меня. Или Бетербиев лучше меня. Хотя как Бетербиев мог быть лучше меня тогда? Он ведь еще был совершенно сырым. Я до сих пор считаю, что выходил в финалы и полуфиналы чемпионатов России на своих дрожжах, а там уже все решала политика.

Я считаю, что мне искусственно не давали стать первым номером в сборной, к чему я стремился. Меня часто обвиняли в том, что я не режимил.

Действительно, никакого режима я не соблюдал, но всегда был на лидирующих позициях. Почему я не режимил? Да потому что не видел в этом смысла.