Отдаленное настоящее, Или же FUTURE РERFECT - Дмитрий Старков

18.

С этого момента жизнь покатилась прямиком в светлое будущее, - так катится по пляжу в море невзначай выпущенный из рук яркий, веселый мяч. Желания и настроения Кати всякий раз неожиданно точно совпадали с настроениями и желаниями Петяши, и это было прекрасно, и гармония мира не знала границ. Задумываться о прошедшем либо грядущем - было некогда. Ночами они любили друг друга, пока не одолевал сон, а, проснувшись, шли гулять, однако дольше получаса на улице не выдерживали - спешили обратно, чтобы заняться любовью снова. Вдобавок Катя на удивление здорово готовила. Так, словно бы в ленивой, недлинные сновидения порождающей дреме, прошло что-то около недели. За это время Петяша полностью утратил ощущение грани между реальностью и иллюзией. Да как же было не утратить, если реальный окружающий мир, можно сказать, самоустранился, оставив в покое маленький мирок Петяшиной квартиры. В нем, в прочем мире, просто не было надобности. Он ненавязчиво, ничем не напоминая о себе, снабжал квартиру электричеством, газом и водою обеих температур; холодильник был полон продуктов; любых же других проявлений внешнего мира Петяше с Катей не требовалось. Огромный, ласковый мир - словно бы понимал это. Никто за весь истекший период не пытался посягать на внимание их и общество, не скребся в дверь и не обрывал невесть с чего заработавший телефон. И на данном конкретном, вот только что, сию минуту наступившем моменте вовсе не стоило бы останавливаться, если бы не иссякли холодильные запасы. Таким вот характерным интеллигентным покашливанием внешний мир, словно давно забытый в углу стола гость, счел, наконец, возможным напомнить о своем существовании.

Судя по интенсивности ощущений в желудке, последнее подъели давненько. За окном имело место какое-то совершенно неопределенное время суток, и Петяше, впервые после долгого перерыва, приспела нужда в измерении времени. Он взялся за телефон. Времени, если верить металлоголосой даме, откликающейся, ежели набрать 08, оказалось: двадцать два часа семнадцать минут. Облачившись в брюки, сорочку и пиджак, Петяша ощупью определил наличие в кармане каких-то денег, минуту поразмыслив, повязал галстук, прихватил с кухни большой полиэтиленовый пакет со странной надписью TНIS IS MY SUIT FOR НALLOWEEN и вышел на лестницу, осторожно, дабы не разбудить Катерины, притянув за собою дверь. Вечер выдался - просто на удивление. Собственно говоря, уже ради одного подобного вечера стоило покинуть хоть ненадолго квартиру. Вдоль Съезжинской подувал-повевал легкий, прохладный ветерок; впереди, над крышами домов, небо было еще светло, а позади - успело уже налиться глубокой ночной синевой. Пушкарская, несмотря на не столь уж и поздний час, пребывала в безжизненной тишине - лишь далеко впереди шуршали по Большому проспекту нечастые машины. Мир тек во времени в медленном, задушевном и печальном ритме, наподобие известного "Беса ме мучо". Неторопливо, подчиняясь общей настроенческой тенденции мира, направился Петяша к Большому, изобилующему, как известно, магазинами, торгующими круглые сутки напролет. Странные, надо заметить, заведения - эти круглосуточные магазины! Витрины их, сияющие, словно золотые зубы, в темной и не шибко-то, в общем, опрятной пасти Ночи, дразнят взоры усталых путников, не имеющих средств на такси по позднему времени, внутреннее же содержание - готово к любым услугам тех, кто обладает деньгами и желанием потратить оные. Искать здесь продуктов питательных и вместе дешевых - бессмысленно. Здесь все продукты дороги, хотя не все - питательны. И то сказать - ну, кому понадобится среди ночи коробка овсяных хлопьев "Экстра" или же пачка соли крупнонаждачного помола #1? А вот в ананасе, авокадо или, скажем, гуайяве, не говоря уж о ликере "кюрасо" веселого цвета раствора медного купороса, может возникнуть надобность и под утро. В данный момент Петяша обладал деньгами, и посему без раздумий вошел в первые попавшиеся остекленные, светящиеся двери. Прочих покупателей в магазине не было, что позволяло бездействующим продавцам беспрепятственно наслаждаться созерцанием телевизора. Минут пятнадцать ушло на определение степени необходимости тех или иных продуктов, а затем Петяша, после некоторых раздумий удовлетворившись, за отсутствием "амфоры", какими-то безликими американскими сигаретами, свершил акт купли и направился на выход.

19.

Дверь - два листа стекла в черной металлической раме - пастью разинулась навстречу. Вокруг внезапно сделалось темно и влажно; по ноздрям шибанул резкий, противный запах гнили. Пасть - гигантская, непонятная - была повсюду, словно бы вся вселенная стала вдруг одной абсолютной пастью, нимало не нуждающейся в жалких придатках наподобие желудка, кишечника или же черепной коробки. Она - не заглатывала. Она - растворяла в себе. Невозможно передать, что почувствовал Петяша в этот момент! Страх мягким, неосязаемым кляпом закупорил накрепко горло, связал по рукам и ногам, оглушил, ослепил, обезмыслил. Внутренности стянуло к солнечному сплетению, сжало в тугой, холодный ком. Внутри черепа от стенки к стенке мячиком заскакал, забился нечленораздельный протестующий вопль. На миг встало перед глазами нигде никогда не виданное, однако ж поразительно знакомое лицо - полное, с клинышком седоватой бородки, седоватым же клинообразным, торчащим вверх чубом, между коими поблескивали из мешковатых морщин темных век пронзительные глазки...

И вопль отчаяния и протеста обрел вдруг форму. Пронзительное, уши рвущее "не-е-е-ет!" стальным подшипниковым шариком влепилось в высокий, благородный лоб столь поразительно знакомого незнакомца. Лицо подернулось рябью... ...и исчезло, блеснув напоследок зубами - то ли в безмолвном крике, то ли в злобном шипеньи. Наступила полная, мазутно-непроглядная темнота. Громкий лязг заставил Петяшу вздрогнуть всем телом. Тьма, словно осыпавшись от встряски, поредела, и он обнаружил, что стоит, привалившись к стене, в темной, дурно пахнущей парадной. В правой руке имел место туго набитый полиэтиленовый мешок с ручками. На стене, под тусклой от толстенного слоя пыли лампочкой-сорокаватткой кто-то начертал жирно, ярко-красной губной помадою: "TREAT ME LIKE YOU DID TНE NIGНT BEFORE", сопроводив надпись весьма натуралистическим изображением могутного мужского органа. У кого что болит... Парадная наполнилась гулом - видимо, приведший Петяшу в чувство лязг издала захлопнутая кем-то, спускающимся теперь вниз, дверь лифта. С усилием отлепившись от стены - еще не хватало, чтобы за пьяного приняли! - Петяша вышел на улицу. Рядом, вдоль первого этажа здания, черно поблескивали окна аптеки и еще каких-то непонятных с первого взгляда заведений. Никакого круглосуточного магазина - не наблюдалось. С сомнением осмотрев двери покинутой только что парадной, Петяша заглянул в пакет. Продукты были на месте.

20.

Назад Петяша возвращался с тягостной, звонкой и прохладной пустотой под рубашкой. Пустота ужасно замедляла движения, но вместе с тем - сообщала телу легкость тополиной пушинки. Теплый, почти неощутимый в горле дым сигареты, не обладавшей ни вкусом ни сколь-нибудь толковой крепостью, не помогал совладать с сумбуром мыслей и ощущений. Покинув квартиру, он словно бы пробудился от какого-то волшебного сна, в котором полностью забываешь как о том, что было в недавнем прошлом, так и о том, что на свете, как ты жопой ни верти, существует будущее. Только сейчас насели, навалились угнетающе: и невнятный какой-то, неожиданный, быстрый разлад с Елкой (ведь с тех пор так и не появлялась), и недоговоренность, неопределенность перспектив в отношениях с Катей, и странное, внезапное исчезновение Димыча тоже внушало беспокойство. А главное - вот это, только что пережитое. Что это было? Он, Петяша, пошел в магазин, зашел неизвестно куда... или -вышел неизвестно куда? Продукты-то - вот они... Э-э, но ведь не было там, в том доме, никакого магазина, откуда продуктам взяться?! Сунувшись в пакет, Петяша вытащил большое красное яблоко. Осмотрел, понюхал, откусил... Хорошее яблоко, качественное. А вот - коньяку бутылка, ветчина, майонез, хлеб, кофе, шоколад, сыр... и даже чек скомканный! Значит, был-таки магазин? Муть в голове - вероятно, остатки пережитого ужаса - делала мысли на редкость неотчетливыми. Сбоку кто-то подошел, о чем-то довольно нахально спросил. Петяша непонимающе, с раздражением взглянул на подошедшего, но тот, вместо того, чтобы, как любой нормальный человек, повторить вопрос, вдруг переменился в лице и целеустремленно зашагал прочь. Только тут до Петяши дошло, что просил прохожий всего лишь о сигарете. - Э, погоди! - окликнул он. Но прохожий, словно вовсе не желал попользоваться на халявку табачком, вздрогнул и ускорил шаг. Тут же забыв о нем, Петяша в задумчивости остановился. Разрешить сомнения было - проще простого. Всего-то: вернуться назад по Съезжинской и убедиться, был ли там, на углу Большого, круглосуточный магазин. Но при одной мысли об этом ноги сделались на миг ватными, а затем с неожиданной прытью понесли хозяина в противоположную сторону - к дому. Нет уж. Хрен. С него, Петяши, на сегодня - хватит. И жрать охота, Катя ждет, и вообще - морген, морген, нур нихьт хойте, к терапевту, к терапевту, в следующий кабинет, товарищ пациент. Окончательно убедив себя, что возвращаться на Большой в данный момент незачем и - глупо, Петяша устремился к дому уже осознанно. С опаской войдя в свою парадную, он нашарил в кармане ключи, взбежал к себе на второй этаж - и увидел не кого иного, как Бориса. Тот сидел на корточках под дверью Петяшиной квартиры, привалившись спиною к стене. С прошлого раза он заметно осунулся и обтрепался. Модная, дорогая одежда его из-за этого выглядела теперь нелепо. Мешковато как-то. Борис поднял на подошедшего Петяшу взгляд. Глаза его блестели лихорадочно. - Ну-у, здрасьте-кого не видели, - с опасливым брюзгливым недовольством сказал Петяша. Менее всего на свете хотелось ему сейчас лицезреть и беседовать с разными там Борисами, от которых - еще непонятно, чего следует ожидать. А ведь да, сам же ему в прошлый раз сказал, что информации недостаточно...