Любить и верить - Марианна Лесли

Она больше и не пыталась возражать. Убаюканная теплом сильного, когда-то такого родного тела, Клэр наслаждалась ощущением безопасности в его руках. Ей хотелось, чтобы это длилось вечно. К сожалению, все закончилось слишком быстро. Брюс подошел к джипу и усадил ее на переднее сиденье. Он выглядел таким бесстрастным, что ей хотелось плакать от обиды. Она едва не погибла, а он… Как он может быть таким равнодушным, таким черствым! Неужели в нем не осталось ни капли если не любви, то хотя бы сострадания к ней?

Едва сдерживая слезы, она наблюдала, как Брюс бросил на заднее сиденье ее сумочку и веревку, но отвела глаза, когда он, садясь за руль, коротко взглянул на нее, чтобы не выдать того, как больно ранит ее его равнодушие.

Клэр положила голову на подголовник и закрыла глаза. Грязная вода стекала с нее, холод пронизывал до костей, и ей начало казаться, что она уже никогда не согреется. Почувствовав легкое прикосновение Брюса, она открыла глаза и взглянула на него, но он тут же убрал руку с ее плеча.

— Как ты? Сможешь потерпеть, пока мы доедем?

— Смогу, конечно, хотя замерзла до смерти. Я так испугалась, — призналась она.

— Постарайся не думать об этом. Ты выжила, и теперь все позади. — Он включил зажигание и развернул джип по направлению к дому.

— Я до сих пор не могу поверить, что ты нашел меня.

— И очень вовремя сделал это.

— Но как ты понял, что со мной приключилась беда? Как ты вообще понял, где меня искать?

Он бросил на нее взгляд, в котором она не смогла ничего прочесть.

— А разве это имеет какое-нибудь значение?

Клэр вглядывалась в его лицо, стараясь увидеть прежнего Брюса, чуткого и нежного мужчину, которого она так хорошо знала и любила. Но того Брюса больше не существовало. Перед ней был совсем другой человек.

— Действительно, никакого, — с тяжелым вздохом согласилась она.

Брюс молча вел машину по скользкой ухабистой дороге, но Клэр чувствовала каждый толчок своим истерзанным промерзшим телом. Дрожь заметно усилилась, зубы выбивали дробь. Так хотелось, чтобы он остановил джип, обнял ее крепко-крепко и согрел своим телом. И сказал, что все у них будет хорошо.

Клэр обругала себя за глупые мечты. Брюс теперь далек от нее и недосягаем, как далекие звезды.

В конце концов они приехали к дому. Обиженная его отстраненностью, Клэр намеревалась самостоятельно выйти из машины, но едва она ступила на землю, как ноги подкосились и она упала бы, если бы Брюс не подхватил ее на руки. Он внес ее в дом и пошел прямо в ванную. Поддерживая Клэр одной рукой, Брюс открыл душ. Пока он стаскивал с нее мокрую грязную одежду, она думала только о том, с каким безразличием он это делает. В его движениях не было ни капли тепла. Зато вода была теплой, и она подействовала на нее как исцеляющий бальзам. Она обмякла под действием тепла.

— Стой смирно, — резко бросил Брюс, и Клэр снова бросило в дрожь. — Я сейчас вернусь, — добавил он и задернул занавеску.

Обессилевшая, она сползла по выложенной кафелем стене, обхватила руками колени и положила на них голову. Сладкая дрема окутала ее. Вдруг она почувствовала, как чьи-то сильные руки пытаются приподнять ее. Она шлепнула по ним, стараясь отбиться.

— Клэр, прекрати вести себя как ребенок! — услышала она сердитый голос.

Открыв глаза и увидев Брюса, она впервые за весь этот нелегкий день вышла из себя.

— Я не могу пошевелиться, я смертельно устала и промерзла, оставь меня в покое! Тебе ведь наплевать, что будет со мной, и нечего тут изображать заботливого мужа!

Брюс ничего не ответил на этот ее выпад, а только пристально посмотрел внимательным равнодушным взглядом, как врач, оценивающий состояние больного.

Это безразличие возмутило ее. Впервые с момента их знакомства семь лет назад он смотрел на нее без желания, и это ее задевало. Вспомнив о своей наготе, она скрестила руки на груди.

— Я сама в состоянии о себе позаботиться, Брюс. Ты мне не нужен.

Он хохотнул. Его смех напоминал шуршание сухих листьев под ногами в осеннем лесу.

— Я придерживаюсь иного мнения, а ты сейчас не в том состоянии, чтобы упрямиться. Нужно позаботиться, чтобы ты не подхватила пневмонию. Для этого тебе надо как следует согреться. — Он стал стаскивать с себя сапоги, при этом не спуская с нее глаз.

Не в силах больше терпеть, Клэр задернула занавеску и прислонилась к стене.

— Я же сказала, что не нуждаюсь ни в твоем обществе, ни в твоей помощи.

— У тебя нет выбора. — Не раздеваясь, прямо в мокрых джинсах и рубашке, Брюс встал вместе с ней под душ.

— Ты вся в грязи. Это единственный способ помыть тебя и согреть в одно и то же время.

— Оставь меня в покое! — крикнула она.

Он не обратил на ее слова никакого внимания.

— Эй, да ты же наглоталась грязной воды, — сказал он.

— А тебе какое дело?! — огрызнулась она. — Будь добр, убирайся отсюда!

— Неужели ты меня стесняешься? Можно подумать, что я не видел тебя голой! Или ты предпочитаешь, чтобы я тоже разделся? — Брюс стал расстегивать джинсы. — Спорим, тебе не терпится посмотреть, имеешь ли ты еще на меня влияние как женщина? Сможешь ли возбудить меня? Но не стоит обольщаться. После стольких лет воздержания меня возбудит любая голая баба, даже если она будет страшна как смертный грех. Ну как, ты довольна? — Брюс лгал и знал это, но словно сам сатана дергал его за язык, заставляя говорить ей гадости, чтобы побольнее уколоть.

— А ты стал жестоким.

— У меня были хорошие учителя. Зато я могу быть тебе полезен, — усмехнулся он.

Клэр повернулась к нему спиной и обессиленно прислонилась лбом к прохладной стене. Слезы обиды и жалости к себе жгли ей глаза.

— Оставь меня, — умоляюще прошептала она. На борьбу у нее больше не осталось сил.

— Не могу, детка. Не могу, и не проси.

4

Клэр упорно не смотрела на Брюса, даже когда он оттащил ее от стены и повернул к себе лицом. Она закрыла глаза, пытаясь выглядеть такой же отстраненной и безразличной, как он, но это было нелегко. Брюс, ни капельки не заботясь ни о гордости, ни о скромности своей бывшей жены, без особых церемоний отвел ее руки от груди и опустил их вниз. Не обращая на нее никакого внимания, намылил ее волосы душистым шампунем и стал массировать кожу головы своими сильными пальцами. Воспоминания об их былой близости, духовной и физической, все эти годы бережно хранимые в памяти, разом нахлынули на нее. Она попыталась отогнать их, но не тут-то было. Воображение рисовало ей картины из их совместной жизни, как нарочно подсовывая самые приятные, самые интимные моменты, чтобы она почувствовала разницу, чтобы как следует осознала, что потеряла.