Здравствуй, Никто - Берли Догерти

Как же мне было хорошо!

Переполненная музыкой, я прибежала домой и за чаем поцапалась с Робби. Он, по привычке, нацелился было один все слопать, но я почувствовала, что снова голодна, и он остался с носом. Мать не вмешивалась, она выглядела очень усталой. Вот и я так же ничего и никого вокруг себя не замечала, пока была целиком поглощена только собой. Интересно, почувствовала ли она, что со мной происходит? А что, если бы мне пришлось ей все рассказать? Это было бы жутко. Слишком долго я не разговаривала с ней по душам — можно сказать, с малолетства. А жаль, честное слово. Не знаю, почему так получается. Может быть, она уже не так любит меня большую, хочет, чтобы я вновь стала малышкой, чтобы опекать меня, шить платьица, петь колыбельные? Она просто не воспринимает меня такой, какой я стала.

Едва освободившись, я побежала в гости к Крису. Мне не терпелось обрадовать его, сказать, что все в порядке, что нам снова можно вздохнуть спокойно. Дома его не оказалось, но я не жалела, что прошлась по свежим от дождя улицам.

— С тобой все в порядке? — заволновался его отец, увидев меня. — Ты какая-то бледная.

— Нет, все в порядке. Передайте Крису, что все хорошо.

— Заходи, подожди его, если хочешь, — отец Криса всегда был очень приветлив. — Я думаю, он скоро объявится. Он отправился ползать по какой-то скалолазательной штуковине, не помню, как называется.

Мне нравится отец Криса. Когда он говорит, никогда не знаешь, это он всерьез или подшучивает над тобой.

— Я только должен выключить газ в подвале. Хочешь заглянуть в пещеру первобытного человека?

Мы спустились по узенькой шаткой лесенке и оказались в подполье, в устроенной там гончарной мастерской. На полках дожидались обжига чашки, горшки и вазы разнообразной формы, а пол был заставлен коробками с удивительными надписями: Грог, Доломит, Древесный уголь, Охра… Было жарко и душно. Отец Криса выключил печь, и доносящееся изнутри гудение прекратилось.

— Можно посмотреть, что там внутри?

— Там слишком жарко. Обычно я жду сутки, прежде чем открыть заслонку. Посмотри вот лучше сюда, я все это только вчера обжег. — Он снял с одной из полок поднос с кружками. — Ну, что скажешь? — он довольно посмотрел на меня.

— Потрясающе, правда? Еще бы!

Он любовно поглаживал чашки, подносил их к свету, чтобы я могла увидеть на просвет узоры в виде раковин на дне. Я никогда не думала, что чашки могут быть объектом искусства. Чашки нужны, чтобы из них чай пить, верно?

— Ничего нет приятнее, чем замешивание глины, — продолжал мистер Маршалл. Мне кажется, он просто одержим этим делом, все свободное время только этим и занимается. Может быть, про таких-то и говорят: «помешанный».

— Ты никогда не пробовала? Это — как замешивание теста, только все происходит быстрее. Глина скользкая, словно рыба, и главное — нельзя с водой перебарщивать, не то жижа получится. Попробуй. Давай, все равно ждешь. Смелее.

Он усадил меня за верстак, дал глины и поставил рядом бадейку с водой.

— Сначала просто помни ее немного, почувствуй фактуру.

Он запустил колесо и шлепнул на него кусок глины. Продавил углубление в середке и стал поднимать стенки своими крючковатыми пальцами, время от времени добавляя в массу воды.

— Глина все помнит, — приговаривал он. — Как ты ее повернешь, такой она навсегда и останется. Прямо как я! — засмеялся он. — Упрямая.

Глина растекалась под его пальцами, то ли жидкая, то ли твердая. Как живая. Я глаз не могла от нее оторвать.

— Главное — смелее, и у тебя получится. Ну же, попробуй.

В голове у меня звучало какое-то гудение. Я тряхнула головой и занялась глиной. Сначала я попыталась придать ей шарообразную форму, затем продавила в середине отверстие, в то же время приплюснув ее снизу. Меня абсолютно поглотило это занятие. Под моими руками возникала чаша, похожая на какой-то таинственный грот. Я поставила ее на стол, взяла еще маленький кусочек глины и стала из него что-то лепить. Голова продолжала гудеть, но я не обращала внимания. Сначала я даже не поняла, что слепила. Потом увидела у себя в руках малюсенькую глиняную куколку. Таких мы лепили в детском саду из пластилина. Крошечная головка, упитанное тельце. Она легко помещалась в одной ладошке. Я вдруг испугалась, что мистер Маршал ее заметит и поскорее спрятала фигурку в свою чашу, намочила ее края и стала загибать их навстречу друг другу, пока они не сошлись сверху, как лепестки закрывшегося цветка.

— Что это у тебя получилось? — засмеялся мистер Маршалл.

— Пасхальное яйцо?

Что-то в этом роде. — Его голос словно оборвал мучительный затянувшийся сон. Я уронила яйцо на верстак, и оно откатилось от меня на край стола. В подвале было дико жарко и душно. Уши и щеки горели. Неожиданно воздух вокруг меня потемнел. За темной завесой, где-то далеко, громыхал голос отца Криса. Я словно плыла в горячем океане, ноги и руки болтались, как бревна, голова стала огромной и пустой, как дупло, а голос еще грохотал, но становился все дальше и тоньше — и наконец смолк. Когда я пришла в себя, я сидела у распахнутой двери в подвал, обдуваемая ночным ветерком. Отец Криса, держа меня за руку, испуганно склонился надо мной.

— Вот дурак! Заговорился и совершенно забыл, как здесь бывает душно. Ну и напугала же ты меня, когда этак тихо кувыркнулась на пол — и точка. Посиди, подыши, скоро полегчает. Я сейчас одеяло принесу, чтобы ты не замерзла.

— Извините, я не хотела… — Я и в самом деле вся замерзала.

— Выдумала тоже! Извиняться! Если хочешь знать, я сто раз видел, как здоровые мужики, не чета тебе, валились, как мухи. Скоро будешь в порядке, глазом моргнуть не успеешь. Сейчас твоему отцу позвоню, он за тобой заедет.

— Нет, нет, не надо! — воскликнула я, наверное, гораздо громче, чем следовало. Мистер Маршалл удивленно посмотрел на меня, не понимая, с чего вдруг такая паника.

— Он со своей группой сегодня будет играть в Рининглоу, — пояснила я, хотя, вообще-то, не была уверена, куда именно он собирался. — Я и впрямь уже почти в порядке.

Мы посидели на кухне, выпили чаю, но Крис так и не появился. Я жутко устала и хотела спать. Мистер Маршалл проводил меня до дома, и я опрометью побежала к себе наверх. Хотелось выть.

Тебя нет.

Ты Никто.

Но почему же тогда? Почему?

Дождище лил как из ведра. В кармане у меня лежало новое письмо для матери: первое я забраковал, потому что, перечитывая его, понял, что оно написано в стиле семилетнего ребенка. Мокрый насквозь, я шел по улицам и проговаривал про себя свое новое послание. Прикидывал, стоит ли его отправлять. Может, вообще все это зря. Я уже подходил к дому, когда заметил, как к нашему крыльцу подходит тетя Джил. Отец впустил ее внутрь. Я побежал и успел влететь в прихожую, прежде чем отец закрыл дверь. Первым делом я отряхнулся, как собака, брызги летели во все стороны. Между прочим, отец и Джил терпеть этого не могут, но мне почему-то захотелось их позлить.

— Жаль, ты не пришел на полчаса пораньше, — поморщился отец. — Тебя тут твоя Элен дожидалась. Ей стало дурно в подвале. Неудивительно — ведь там духота, как в парилке.

— Схожу навещу ее. — Я рванулся к выходу.

— Погоди, Крис, — остановил меня отец. — Она в полном порядке, я только посоветовал ей пораньше лечь сегодня. Не стоит ее будить.

— Прелестная девушка эта Элен, — заметила Джил. — Будешь скучать по ней, когда уедешь.

— Знаю. — У меня внутри царил хаос, как в муравейнике. Больше всего мне хотелось увидеть Элен. Стоять в прихожей и болтать мне было совершенно ни к чему.

— Кто их знает, молодых, — пожал плечами отец. — Пока-то эта парочка просто души друг в друге не чает. А вот жениться вам пока рановато — верно, Крис?

— Ясно, все ясно. Слава богу, я еще кое-что соображаю. — Я пошел на кухню и поставил чайник. Эти двое просто невыносимы, особенно когда они вместе. Нет сил выслушивать их шуточки, сопровождаемые дурацкими ухмылками. Тот факт, что у меня появилась девушка, их так возбуждает, как будто я выиграл школьную спартакиаду. — Она так просто приходила или за чем-то?

— Она хотела тебе сообщить, что прекрасно себя чувствует, — хохотнул отец.

Я зажмурился и прислонился лбом к холодной кафельной стенке.

— Да и выглядела она неплохо — вся белая как мел.

— У нее был грипп, — объяснил я. — Или что-то в этом роде.

— Она сказала, что на выпускных экзаменах будет сдавать танец, — продолжал отец. — Ты когда-нибудь слышала о таком, Джил?

— Я сама сдавала греческий, — сказала Джил. — И видишь, как он мне пригодился: три ребенка, табун лошадей…

Их голоса гудели в прихожей у меня за спиной.

— Выпьем по стаканчику? — предложил отец.

— А ты думаешь, зачем я пришла? Новости смотреть?

Я с облегчением вздохнул, когда они наконец убрались. Как только за ними закрылась дверь, я врубил музыку на полную громкость. Стены задрожали, Гай завизжал, чтобы я немедленно прекратил это безобразие, но мне было наплевать. Я распахнул пошире окно. Пусть музыка долетит до дома Элен. У ней все в порядке. Ничего не случилось.