Красный вагон - Николай Печерский

Георгий Лукич постоял еще немного возле Димки, покачал головой, как будто бы хотел сказать: «Эх ты, дурак ты, дурак. Хоть учи тебя, хоть не учи, все равно толку не будет», — и пошел к Луке.

Глеб смотрел на Луку и ждал бури.

Лука не Димка, Лука «бестолкового» не стерпит. Лука не такой...

Георгий Лукич и Лука стояли далеко от Глеба. Что они там говорили, Глеб не слышал.

Но Глеб и так понимал, что Георгий Лукич разговаривал с Лукой совсем иначе, чем с Лордом. Ну да, один раз он даже улыбнулся, а потом вытащил портсигар и протянул Луке.

Вот это номер! Возьмет Лука папиросу или не возьмет?

Варя стояла рядом с Глебом и тоже внимательно наблюдала за отцом и Лукой.

Когда Георгий Лукич протянул Луке портсигар, она толкнула Глеба в бок и сказала:

— Смотри, мириться начинают!

А Глеб в эту минуту сам не понимал, чего ему хочется.

Ему и хотелось, чтобы Лука взял папиросу, и в то же время не хотелось.

Подумаешь, какой нашелся! Сначала вверх тормашками выбрасывать хотел, а теперь папиросы дает.

«Не бери, Лука, не бери!»

А кто-то другой беспокойно копошился в душе Глеба и шептал:

«Ну ладно уж, бери, чего стоишь?»

Лука папиросу не взял, и Глебу от этого сразу стало как-то не по себе.

— Не взял, — грустно сказал он, — не хочет мириться.

Варя хрюкнула и сразу же прикрыла рот ладонью.

— Чего ты хрюкаешь? Весело, да?

— Не. Мне не весело. Разве с одного раза мирятся? С одного раза никто не мирится.

Тут Глеб сделал вид, будто ему все равно — хотят они мириться или не хотят.

Если Георгий Лукич мириться хочет, так пускай не пишет на доске.

Если б Глеб курил, так он бы тоже не взял. Ни одной штуки. Очень нужно!

Глеб пошел вдоль просеки и начал приглядываться, где тут найти подходящий прут и вырезать хороший свисток.

Вскоре ему попался высокий, раскидистый куст черемухи. Черемуха уж отцвела, но ветки были еще по-весеннему гибкими и кора от них сразу же отлипала.

Только постучи колодкой ножичка, только поверти осторожно пальцами — и готово.

Варя занялась своим делом. Ходила от дерева к дереву, рвала цветы и пела какую-то странную песенку:

Я хожу по тайге,Я собираю цветы.Солнце блестит,Птичка летит,Дождик идет,Птичка поет.

Свисток у Глеба получился что надо.

Приложил к губам, надул щеки и сам удивился.

Ого! Вот это да! Если бы Колька Пухов увидел такой свисток, сразу бы от зависти умер.

Глеб оглянулся и только тут заметил, что Варя куда-то исчезла.

А если никто не слушает, какой интерес свистеть. Совсем никакого интереса нет.

Глеб решил вырезать еще один свисток и подарить Варе. Вдвоем-то свистеть веселее.

Глеб принялся за дело и решил вырезать этот свисток еще получше прежнего. С переливами, с веселыми, как у певчих птиц, голосами.

Но окончить это дело Глебу не удалось.

Только начал колотить ножичком по коре, откуда ни возьмись, появилась Варя.

Лицо у нее было озабоченное, взволнованное.

— Глеб! — сказала Варя. — Димка Кучеров опять спит.

— Как — спит?

— Так... протянул ноги и спит. Я сама видела.

Это, конечно, было нахальство. У Луки больная рука, а он работает. А у Димки ничего не болит, а он спит.

Варя тоже заявила, что это нахальство и свинство.

— Он, наверное, нарочно спит! Он, наверное, хочет, чтобы они обратно поссорились? — спросила она.

— Он не нарочно... он вообще такой, — сказал Глеб. — Он в классе тоже спал.

Варя не знала Димку и поэтому не поверила Глебу. Она была убеждена, что Димка завалился спать назло отцу.

— Я сейчас пойду, и я ему сейчас скажу, — заявила она. — Я ему такое скажу, что он сразу подскочит,

Глеб усмехнулся и пошел за Варей.

Димка спал лицом вверх.

Худой, загорелый, с узенькой курчавой полоской белокурых усов на губе.

Варя подошла к Димке, укоризненно посмотрела на него и сказала:

— Димка, ты почему спишь? Ты не спи, ты вставай!

Димка пошевелил во сне губами, сложил их трубочкой и тихо, но внятно засвистел.

Варя потормошила Димку за плечо и сказала еще убежденнее:

— Ты, Димка, не спи. Ты вставай, спать стыдно!

Варя толкала Димку все сильнее и сильнее, но он даже и не думал просыпаться.

Лишь один раз приоткрыл серый, затуманившийся глаз, посмотрел куда-то вверх и захрипел еще сильнее.

— А ты чего так стоишь? — чуть не плача, спросила Варя.— Ты так не стой. Ты тоже буди!

— Его так не разбудишь, — сказал Глеб. — Ты его по носу щелкай.

Варя с сомнением посмотрела на Глеба, но все же послушалась доброго совета.

Села на корточки, прицелилась, неуверенно стукнула Димку по кончику острого горбатого носа.

— А ну, подожди, — сказал Глеб, отодвигая Варю. — Давай я.

Он закатал рукав; будто для большого и серьезного дела, прижал средний палец большим и резанул Димку по носу.

Димке это не понравилось. Он поморщился, буркнул что-то сквозь сон и вдруг перевернулся вокруг своей оси и лег на землю вниз лицом.

— Теперь ничего не сделаешь, — разочарованно сказал Глеб. — Его если по носу щелкать, только тогда проснется.

Глеб и Варя сидели возле спящего Димки и думали, что им теперь делать с этим бессовестным человеком.

Каждую минуту сюда мог нагрянуть Георгий Лукич.

Придет, посмотрит и снова начнет кричать и жаловаться Луке, а потом звонить по телефону.

А Глебу вся эта история надоела.

Вот если бы Лука сам уехал отсюда, тогда дело другое.

Но разве Лука уедет? Луку отсюда ни за что не выковыряешь. Это уж точно.

Разбудить Димку, конечно, можно.

Взять палку потолще и начать его крестить по спине и по другим больным местам.

Но палку брать Глеб не отважился.

За палку, пожалуй, влетит от Луки, а потом, если Димку разозлить, он сильно лягался ногами. Как лягался Димка, Глеб лично видел еще в лесном поселке.

Глеб думал-думал, как им расправиться с Димкой, да так ничего и не придумал.

Зато Варя придумала.

Придумала, рассказала Глебу и засмеялась.

— Правда, здорово?

— Ничего, — сдержанно ответил Глеб. — А если утопим, тогда что?

— Не. Не утопим, — ответила Варя. — Если лодка перевернется, я сама в речку прыгну. Я знаешь какая отчаянная!

Раздумывал и колебался Глеб недолго.

Варя и в самом деле придумала занятную штуку.

Теперь Димка запомнит, как спать на работе!

Варя сбегала в «контору» и приволокла оттуда большой серый брезент.

Глеб и Варя расстелили брезент на земле, вкатили на него бесчувственного Лорда, а потом взялись за края и, покряхтывая, потащили его к реке...

Долго они возились с Димкой Кучеровым. Один раз чуть-чуть не перевернули лодку вверх дном и не отправили Димку рыбам на закуску.

Но, так или иначе, с делом этим они справились.

Спящий Димка был перевезен на ту сторону и с почестями уложен на голом прибрежном песке.

В сложенные на груди Димкины руки они воткнули, будто свечку, коротенькую палочку, а в изголовье водрузили березовый крест.

Весь вечер Глеб и Варя перемигивались друг с другом и тихонько похохатывали.

Глеб посмотрит на Варю и будто бы скажет:

«Ну что, скоро начнется?»

Варя подмигнет Глебу и тоже как будто бы ответит:

«Ты, Глеб, не торопись. Ты зачем торопишься? Сейчас начнется».

Но то, чего они с таким нетерпением ждали весь вечер, началось не скоро.

Лука уже пришел в вагон, уже начал раздеваться и вдруг прислушался и сказал Сереже Ежикову:

— Что за черт, кто там кричит?

И Сережа Ежиков услышал этот крик, и Глеб, и вообще все ребята.

Повыбегали из вагонов, стоят смотрят на далекий, потонувший во мгле заречный берег и ничего не понимают.

Кто-то там воет, кричит и отчаянно стонет.

А кто кричит и отчаянно стонет, никому, конечно, не известно.

А потом Лука прислушался и сказал:

— Ребята, а ведь это Димка.

Сережа Ежиков тоже прислушался и тоже сказал:

— И в самом деле Димка. Какая нелегкая его туда занесла?

А с берега все громче и отчаянней неслись завывания и стоны несчастного Димки:

— Лорды-ы! Братцы-ы! Спасите-е!

Глава десятая

Ночью Глебу приснился сон.

Ему все время снилось одно и то же — и вчера, и позавчера, и в первый день, когда они только приехали с Лукой на стройку.

Красный вагон тронулся с места и покатил по широкой лесной просеке. Зазвенел на печке большой жестяной чайник, застучали по рельсам заржавевшие, давно не мазанные колеса.

«Куда, куда, куда?» — стучали колеса.

Но Глеб знал, куда мчит паровоз. За окном пролетали и оставались позади лесные полустанки, маячили высокие закопченные трубы заводов, сверкали окнами незнакомые города...

Еще немного, и впереди покажется синяя полоска моря, высокие скалистые берега и грозные боевые корабли на рейде.

Откроется дверь, и в вагон войдет проводник. Поправит усы, поглядит на Глебову походную котомку и скажет: