Последняя битва #1 - Данияр Саматович Сугралинов

стоит на кону. Каждая столица тщательно охраняется. Лучше сосредоточить удар в одном месте.

— Но тогда нас будет меньше на Играх, чем демониаков Люция! — воскликнул Азмодан. То ли он действительно так считал, то ли посчитал нужным поддержать идею «сына».

— Почему? — спросил я.

— Ааз, сын мой, ты не знаешь, как это работает, верно? — Он издал скрипучий звук, похожий на смесь смеха и рычания. Видимо, называть меня сыном ему казалось очень забавным. — На всех предыдущих Играх распределение участников от Преисподней было пропорционально рейтингу доминиона в Большой игре. Каждый портал на Игры впускал строго ограниченное число демонов. Хаос его знает, как теперь будет с этими демониаками Люция, но если мы прорвемся только в одну столицу, то окажемся в меньшинстве!

— Это еще неизвестно, — встрял Белиал. — Может быть, учитывая обстоятельства, в единственный портал сможет войти полное число демонов. Но Азмодан прав, нам мало просто попасть на Игры, нам нужно попасть туда в достаточном количестве, чтобы иметь шанс на победу! Иначе наших участников раскидает по всем этажам Провала, и, оказавшись без всякой поддержки, они станут легкой добычей для смертных.

Провал… Шестьсот шестьдесят шесть этажей вниз, где на дне смертных ждет «финальный босс». По сути, если он останется жив до конца Игр, это станет победой, но, чтобы усложнить жизнь смертным и демониакам…

А что, если вернуться в Пекло? Я мог бы прокачать демонов, взяв весь урон на себя… Нет, не получится. Без интерфейса и полноценного рейда вряд ли мне это удастся, а значит, жертвы неизбежны. К тому же, даже если мы прорвемся на Игры от Преисподней, нам не позволят сохранить прокачку. Но ведь должны оставить навыки?

— На прошлых Играх ты сохранил свои способности? — спросил я, глядя на Деспота.

— Грог-х-р! — издал тот свой характерный рык. — Да, сохранил. Но мою мощь урезали так, что, перенеси меня в таком виде в Преисподнюю, я бы вряд ли прошел отбор в рекруты легиона. Даже в «свежее мясо».

— Но мог ли ты там усиливаться? — спросил я, имея в виду прокачку.

— Конечно, — кивнул Деспот. — За счет поглощенных душ смертных, но ты же помнишь, что не дал мне шанса это проверить.

— Демоны становятся сильнее, убивая смертных участников Игр, — подтвердил Белиал. — Однако смертные могут взять числом.

— А откуда вообще вы берете эти способности? — спросил я, все еще не в силах отказаться от идеи фарма в Пекле.

— С новыми звездами приходят новые способности, — недоуменно проговорил Диабло, объясняя очевидное. — И чем выше, тем могущественнее. А что?

Даже если я, став демоном, и получил новые способности, без интерфейса использовать их не смогу, так как даже не понимаю, в чем они заключаются и как их активировать. Но демонов это не касается, а значит, если их прокачать…

— Мы можем усилить не только тех, кто пойдет на Игры, но и легионы, — сказал я и посмотрел на Деспота. — Нам нужно вернуться в Пекло.

— Точно! — воскликнул тот. — Отец, великие князья! Концентрация хао в Пекле невероятна! Твари, населяющие его, настолько могучи, что… Да посмотрите на Ааза! Он прошел через это!

— Прошел и уверен, что смогу защитить легионы, — сказал я.

В глазах великих князей пробудилось понимание, а вместе с ним начал разгораться интерес… Но, переглянувшись, князья синхронно покачали головами.

— Ааз, ты не учитываешь, что, как только мы сотрем себе память о Скифе, твое слово для нас станет пустым звуком, — сказал Диабло. — Деспот забудет, что он вообще был в Пекле. Сама мысль о том, чтобы снять печать Хаоса, станет для нас кощунственной!

— А если сначала сходить в Пекло? — предложил Деспот. — До ритуала забвения?

— Нет, это неприемлемо, — возразил Белиал. — Если среди нас есть шпионы Люция, никому не известный доселе Ааз, убивающий тварей Пекла, вызовет подозрения. Да и рисковать остатками легионов, если что-то пойдет не так, мы не можем. К тому же время истекает. В полночь следующего дня откроются формации переноса на Игры.

— Что ж, раз не остается ничего другого… — вздохнул я, — будем усиливаться за счет Пустотного легиона, собирая хао с убитых противников.

Белиал переглянулся с Азмоданом, тихо пробормотал, словно в никуда:

— Такая мощь… и такой юный разум… Благословение это или проклятие?

— Просто порадуйся, что он на нашей стороне, — прорычал Азмодан. — Чего мы медлим? Диабло!

— Приступим, — произнес Диабло и обратился ко мне: — Мы должны стереть твои последние воспоминания и создать новую память. Ааз, ты готов?

— Готов, если без этого не обойтись. Но… сначала дайте мне кое-что испробовать…

Все, что я испытал на себе после выхода из Пекла, напрочь ломало все мои прежние представления об игровой механике. Я настолько контролировал всю свою сущность, что невольно задумался — касается ли это разума?

Какие воспоминания не жалко? Перебрав имена в памяти, я остановился на шамане Рыг’харе, после чего прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и выбрал в памяти все, что с ним связано: от первой встречи, когда я в песочнице набрел на лагерь кобольдов-отщепенцев, до последней, когда я, вернувшись с Тиссой из канализации Даранта, выговаривал Рыг’хару за то, что он раздавал травяные самокрутки детям из Темного братства. Как давно это было… В бета-мире я прожил с Макс почти столько же, сколько прошло времени со становления «угрозой». Пусть ненастоящего времени, ускоренного в пятьсот раз, но для меня это было несколько месяцев.

Я собрал все воспоминания о Рыг’харе в одно и усилием воли пожелал скрыть. В то же мгновение они исчезли. На краю сознания появилось странное ощущение, что я о чем-то забыл, но я не мог вспомнить, о чем. Этот подавленный фрагмент воспоминаний выглядел как мутный пузырек воздуха в толще сознания. Когда я мысленно его коснулся, он лопнул, и воспоминания распаковались. Получилось!

Если я настолько владею своим разумом, уверен, что и противостоять ментальному вторжению смогу с легкостью. Сила первозданного Хаоса, клокочущая во мне, не просто изменила мое тело — она преобразила сам мой разум. Я чувствовал, как мысли стали острее, а воля — несгибаемей. Хаос по своей природе непредсказуем и неуправляем; как же можно вторгнуться или контролировать разум, ставший его воплощением?

Подняв голову, я посмотрел в лицо Диабло:

— Я