Безудержная любовь (ЛП) - Харлоу Мелани

Я ослабил хватку, и она сбежала вниз по лестнице, не оставив мне другого выбора, кроме как последовать за ней. По пути я взглянул на свою рубашку и заметил пятна от пота. Черт. Может, мне переодеться?

К черту, решил я и пошел дальше. Может быть, девушка и была симпатичной, и ладно, мой пульс немного участился, когда я увидел стоящей ее там, на моём крыльце, и ладно, мне стало жаль ее, если с ней обращались так, как описала Мейбл, но мне не нужно было производить на нее впечатление. Если ей не нравится, как от меня пахнет, она может уйти. Мне не нужна была девушка, мне нужна была няня.

То, что я застал в своей гостиной, было цирковым представлением.

— Вау, — сказала моя сестра. — Ты можешь научить меня этому движению?

Девушка — Вероника — резко обернулась, ее щеки покраснели. — О боже! Простите, я вас не заметила. Я просто… э-э…

— Она показывала нам, что она делает с хулиганами, — сказала Аделаида.

— Хулиганы? — переспросил я.

— Да. Понимаете, она должна была выйти замуж за человека, который не был с ней добр, и она ударила его по лицу, — объяснила моя дочь.

— Бам! — добавил Оуэн, дернув босой ногой и зацепившись за ножку приставного столика. Он схватился за пальцы ног и запрыгал от боли.

Вероника подняла ладони. — Но я обещаю вам, что обычно я не веду себя так в церкви. Или где-либо еще. Я не поддерживаю насилие. Я просто… сорвалась. — словно осознав, как это может прозвучать, она быстро продолжила. — Но у меня не плохой характер или что-то в этом роде. На самом деле я очень покладистая.

— Она умеет делать праздничный торт с посыпками, — сказал Оуэн.

Аделаида кивнула. — И она собирается сделать каждому из нас по торту на день рождения, так что нам не придется делиться.

— Ваши дни рождения только в феврале, — напомнил я им. — Вы двое, пожалуйста, поднимитесь в свои комнаты. — я указал им на лестницу и одарил взглядом, который дал понять, что я серьёзен.

Они посмотрели друг другу в глаза и провели один из тех мысленных разговоров близнецов, во время которого они, должно быть, раздумывали над тем, чтобы отказаться выполнять приказ, но решили, что оно того не стоит. Поверженные, они поплелись к лестнице.

Мейбл прочистила горло. — Итак, расскажи нам о себе, Вероника.

— Ну, я выросла в Нью-Джерси. Переехала в Нью-Йорк, как только смогла накопить денег, и получила работу своей мечты в Radio City Rockette. В межсезонье я работала официанткой или барменом.

— Значит, у тебя есть опыт работы в сфере гостеприимства, — сказала Мейбл. — И хорошая трудовая этика.

— Я научилась этому у своей мамы. — полные губы Вероники изогнулись в гордой улыбке. — Она работала усерднее всех, тех кого я когда-либо знала.

— У вас есть опыт работы с детьми? — спросил я, с ужасом обнаружив, что смотрю на ее рот. Он был широким и сочным и выглядел так, будто мы хорошо провели время.

— Не совсем, — неохотно призналась она.

— Нянчилась, когда была маленькой? — подсказывала Мейбл. — Может быть, сидела с младшими братьями и сестрами или кузенами?

Вероника покачала головой. — Я была единственным ребенком и росла не в окружении какой-либо другой семьи. Были только я и моя мама. Но я преподавала детям танцы. — она приподняла голые плечи. — Это считается?

— Конечно, считается! — в голосе Мейбл звучало воодушевление, но я не искал преподавателя танцев.

— А как насчет рекомендаций? — спросил я.

Вероника на мгновение задумалась, затем одернула платье без бретелек. — На самом деле у меня нет ничего за пределами танцевального мира. Я могла бы попытаться разыскать некоторых менеджеров баров, в которых я работала. Они скажут вам, что я честная, умею работать в команде и всегда прихожу вовремя.

— Пунктуальность это важно, — с энтузиазмом заявила Мейбл.

— У вас есть действующие водительские права? — спросил я.

— Да! — Вероника просияла. — У меня есть несомненно действующие водительские права. — поспешив к дивану, она вытащила из сумки бумажник и протянула мне свои права, как будто я пробил ее по карточке.

Я взял их у нее и стал изучать, начав с фотографии. Вживую она была гораздо красивее, но, возможно, это потому, что на фотографии она выглядела какой-то грустной и серьезной. Ни улыбки, ни огонька в глазах, а цвет лица бледный, почти серый. Ее полное имя Вероника Мари Саттон, и, согласно указанной дате рождения, ей было двадцать девять лет. Штат выдачи Иллинойс.

— Я думал, вы живете в Нью-Йорке.

— Я переехала в Чикаго, чтобы жить со своим женихом.

— У вас была работа в Чикаго? — спросил я, возвращая ей права.

Она замешкалась, теребя карточку, щелкнув ногтем по одному краю. — И да, и нет. Мой жених включил меня в совет директоров нескольких благотворительных организаций, которые поддерживает его семья, и я занималась сбором средств и проведением специальных мероприятий.

— Значит, вы занимались филантропией. — в устах Мейбл это звучало вычурно.

— Можно и так сказать.

— А как вы оказались в Гавани Вишневого дерева? — спросил я.

— Семья моего жениха — бывшего жениха — владеет здесь домом, и именно здесь они всегда проводят свадьбы.

— Что за семья?

— Вандерхуф.

Я кивнул. Я слышал о них. Богатая семья, которая любила разбрасываться своим именем и мнением.

— Но боюсь, что если вы попросите у них рекомендацию, то это представит меня не в самом лучшем свете, — тихо сказала Вероника. — Нет нужды говорить, что наши с Нилом отношения закончились не очень хорошо.

— Значит, у тебя есть водительские права, — сказала Мейбл, бодро двигаясь дальше. — А что насчет машины?

— У меня была. — Вероника заколебалась. — Возможно, она все еще у меня. Я просто не уверена.

— Ты не уверена? — даже голос Мейбл теперь дрожал.

— Ну, технически она, наверное, принадлежит Нилу. Он купил ее для меня.

— А как насчет кулинарных навыков? — Мейбл бросила этот вопрос, и я увидел, как она скрестила пальцы на боку. — Ты умеешь что-нибудь готовить?

— Кроме бутербродов с жареной болонкой колбасой? — Вероника нервно рассмеялась. — Не слишком много.

— Значит, у вас нет опыта, машины, вы не умеете готовить, и у вас нет никаких рекомендаций, — сказал я, в основном для Мейбл.

— Нет, — сказала Вероника. — Я имею в виду, да. Все это правда. — затем она расправила плечи и выпрямила спину. — Кроме того, у меня нет ни высшего образования, ни трастового фонда, ни богатого отца, или вообще какого-либо отца, и в настоящее время я, вероятно, бездомная. В целом, я понимаю, что сейчас я не являюсь идеальным кандидатом на какую-либо работу. Но… — она вздернула подбородок. — У меня есть смелость. И стойкость. И самоуважение — качества, которым, как мне кажется, важно учить детей. Я творческий человек и веселая. Я могу превратить все что угодно в игру. Может быть, я никогда раньше не работала няней, но я люблю детей, я ответственная и умею запомнить распорядок дня. Бонус — я очень хорошо обнимаюсь.

Ее голубые глаза пристально смотрели на меня, и я должен был признать, что ее слова были убедительными. Она говорила уверенно. Она действительно верила, что сможет справиться с этой работой.

Но я не был убежден. Я не мог доверить своих детей незнакомому человеку — просто не мог. И я не хотел жить с таким человеком.

Особенно не с тем, чьи глаза, рот и обнаженные плечи творили с моими внутренностями то, что мне было неприятно.

— Извини, — коротко сказала я. — Но из этого ничего не выйдет.

И прежде чем кто-то из них успел возразить мне, я прошел через кухню и вышел через заднюю дверь, и не остановился, пока не оказался в своей мастерской в гараже, где взял кусок наждачной бумаги и начал тереть старую доску настила, просто потому, что это было самое близкое, что было под рукой.

Все в порядке, сказал я себе. Это будет самое обычное лето, а я его любил. Я бы брал детей в походы, на прогулки и купания. Мы посетим Остров Макино и Дюны Спящего Медведя. Мы могли бы порыбачить, покататься на водных лыжах и тюбингах с лодки Ксандера.