Как разграбили СССР. Пир мародеров - Лев Сирин

Дотянули мы эти 300 метров до памятника и увидели рядом с ним человек 50 иностранных журналистов с телекамерами. Раиса Максимовна выходит и изумленно спрашивает своего помощника Виталия Гусенкова: «А что эти здесь делают?» — и сдабривает свой вопрос нехорошим словечком. Пресса, которая, конечно, в массе своей была русскоговорящая, тут же ответила Раисе Максимовне с присущим журналистам знанием русского матерного языка. Настроение у Горбачевой было испорчено. Так что запланированная следующая остановка у памятника Эйнштейну не состоялась.

— Охранник Брежнева и Горбачева генерал Владимир Медведев в книге «Человек за спиной», да и Коржаков жалуются, что вельможные объекты охраны часто использовали их в качестве обычной прислуги, опять же создавая тем самым нестандартную для службы охраны ситуацию. Правы?

— Правы. Вспомните известную пресс-конференцию Горбачева и Рейгана в Белом доме, когда Горбачев, поднимаясь на трибуну, отдал шляпу и папку генералу Медведеву. А ведь у сотрудника охраны руки должны быть свободными. Он должен иметь возможность достать оружие в любой момент или кого-то остановить, а дать ему папку, значит, лишить возможности выполнять свои обязанности.

Помню, были мы в Венгрии на заседании постоянно действующего комитета Варшавского договора, где присутствовали все лидеры социалистических стран. Так Раиса Максимовна умудрилась влезть чуть ли не в президиум консультативного совещания. И чехи, и поляки, которые говорят по-русски, твердили: «Товарищи, ну нельзя же так! Мы же теряем свое политическое лицо!» Я по этому поводу стал уговаривать Юрия Сергеевича (Плеханова. — Прим. ред.): «Надо же объяснить Горбачеву, что так нельзя». И Плеханов вдруг решился. Ушел. Через некоторое время возвращается весь красный: «Величко, ты меня вечно втягиваешь в авантюры! Я сказал: «Михаил Сергеевич, может, не надо супругу-то на первый план?» Так он аж побагровел: «Генерал! Я первый и последний раз слышу от вас подобные речи! Если Вы дорожите своей должностью...»

— Вряд ли уместен следующий вопрос, но все же... С кем из политических лидеров легче работать: с нашими или с западными?

— Каждый лидер, конечно, индивидуален, но, скажем, над американскими лидерами в отличие от наших в этом смысле довлеет закон. Они всегда придерживаются жестких правил и не могут ни с того ни с сего пойти гулять в толпу или поручить прогулять свою собачку. А Горбачеву, как вы поняли, было наплевать, что по поводу таких ситуаций думает охрана.

— Учитывается ли психологическая совместимость телохранителя с вверенной ему VIP-персоной?

— Безусловно. И не только психологическая. Когда подбирали телохранителя Борису Николаевичу Ельцину, то требований к его будущему охраннику, помимо высочайшего профессионализма, было три. Первое. Он должен был уметь выпить, но при этом не пьянеть. Это требование ставилось всерьез, а не между делом. Второе. Он должен был уметь играть в волейбол (а теперь, видимо, кататься на горных лыжах?). Третье. Он не должен был быть меньше Ельцина. Как вы знаете, по всем этим трем пунктам прекрасно подошел майор Коржаков. Было подобрано несколько кандидатов, которых представили сначала его помощникам, которые тоже отлично знали вкусы своего шефа, а окончательную точку поставил Борис Николаевич.

Учитывались увлечения охраняемого лица. Про волейбол Ельцина я уже рассказал, а вот Урхо Кекконен (президент Финляндии. — Прим. ред.) был велосипедистом. Приезжая к нам, он катался на велосипеде. И если охранник не умел ездить на велосипеде, естественно, что он не мог охранять Кекконена. Имело значение, умеет сотрудник «девятки» поддерживать беседу или нет. И то и другое было важно. Суслов (член Политбюро ЦК КПСС. — Прим. ред.), например, всегда молчал. И если бы у него был охранник, который начал бы его развлекать разговорами, то долго он у него не продержался бы. Важно было социальное происхождение телохранителя. Человек из интеллигентной семьи мог не найти общего языка с политиком, вышедшим из крестьян.

— Телохранители нередко становятся невольными носителями информации, сопряженной с государственной тайной, или свидетелями деталей личной жизни охраняемого лица. Предусматривается ответственность сотрудников охраны за разглашение такого рода сведений?

— Конечно. Я считаю, что большинство информации должно уходить вместе с охранниками. Любые откровения о личной жизни охраняемого осложняют жизнь, прежде всего самим охранникам. Сегодня обывателя больше всего интересуют изюминки из жизни партэлиты. У меня много раз пытались выяснить, в каком купальнике в Форосе плавала Раиса Максимовна...

— Купальник, конечно, пикантно, но куда важнее, посвящал ли Горбачев супругу в государственные секреты?

— Я думаю, да. Для нее тайн не существовало. Так что Раиса Максимовна была носителем очень больших государственных тайн. А возвращаясь к ответу на ваш вопрос, могу сказать, что все телохранители высших государственных лиц, естественно, дают подписку о неразглашении секретной и служебной информации. В этом смысле они мало отличаются от других сотрудников органов государственной безопасности. Что, работник КГБ, курировавший по линии контрразведки Госкомитет по науке и технике СССР, знал меньше сотрудника «девятки» или ФСО? К тому же важно понимать, что телохранитель слышит лишь обрывки разговоров. И маловероятно, что он сможет проанализировать их и получить таким образом какую-то секретную информацию.

— Чем было обусловлено дорогостоящее перемещение за границу правительственных лимузинов руководителей Советского Союза и постсоветской России во время их официальных визитов?

— Информационной безопасностью. Дело в том, что Никита Сергеевич Хрущев, с которого и начались регулярные поездки наших лидеров за рубеж, имел привычку, выйдя с переговоров, продолжать их комментировать в автомобиле, который советской делегации предоставляла принимающая сторона и который, конечно, был оборудован всеми видами прослушивающих устройств. В результате наша разведка стала получать информацию о том, что американцы знают об этих комментариях все.

Разумеется, за короткий промежуток, пока эту машину подают для Хрущева и пока он в нее сядет, мы ликвидировать все приборы прослушки не могли. Но, повторяю, доподлинно знали об их наличии. Более того, сообщали о них Хрущеву. Но он на такие предупреждения не реагировал и продолжал костерить подчиненных и разрабатывать планы для завтрашних переговоров. Поэтому и было принято соответствующее решение Политбюро о том, чтобы возить за рубеж свои машины. С тех пор и по сей день действует эта практика.

— Насколько после этого осталась реальная возможность прослушивать главное лицо иностранной державы?

— Слушали. И они нас слушали, и мы их. Мы же не ориентируемся только на президента США? Президентов сотни. Кого-то могли, кого-то нет. Это чисто технологический вопрос. У кого лучше технические возможности, тот и слушал.

— Кто из сильных мира сего обязан Вам жизнью?

— Если говорить не только о советских руководителях, а и о зарубежных, то можно вспомнить, что некоторое время я был советником по безопасности у очень известного человека — лидера одной из африканских стран. В течение многих лет он являлся целью номер один для Израйля и США, однако остался жив. И остается жив до сих пор, несмотря на то что с момента нашего сотрудничества прошло уже почти 30 лет. И я считаю это в том числе и своей профессиональной заслугой. Ведь именно я реорганизовывал его охрану и систему безопасности.

— Речь, как я понимаю, идет о Каддафи?

— (Пауза,) До тех пор, пока официально не будет оглашено, что мы в то время оказывали этому государству подобного рода помощь, я не имею права называть имя.

А отвечая шире на ваш вопрос, могу сказать, что практически все наши политические лидеры в той или иной мере обязаны жизнью 9-му Управлению КГБ СССР и, естественно, мне, как одному из его сотрудников. Приведу пример. Помните покушение на Горбачева? Некий Шмонов пытался в него выстрелить, когда Горбачев стоял на Мавзолее. В то время я уже был начальником штаба 9-го Управления, в обязанности которого входило планирование всех мероприятий по осуществлению безопасности высших лиц. А от качества планирования, как известно, зависит и уровень безопасности.

Так вот Шмонов многократно пытался встроиться в колонны, идущие мимо Мавзолея, но ему это не удалось, так штабом охраны была спланирована пропускная система и система контроля. Шмонов смог лишь подойти к ГУМу, от которого до Мавзолея — 150 метров, слишком большое расстояние для прицела из охотничьего ружья. Ну а если бы он вошел в колонну, то еще неизвестно, как все закончилось бы для Горбачева. И подобных случаев я знаю с десяток. Когда террористы заранее приходили на место, изучали пропускную систему, но, повторяю, качественное планирование не оставляло им никаких шансов. Надеюсь, что те заделы, которые мы в свое время создали в «девятке», используются сегодня ФСО.