Зелье для Ее Величества. Заговор - Дмитрий Попов

костра, оставшиеся двое занимались готовкой ужина. Иван, как и положено командиру, размышлял.

Уже ближе снова раздался вой. Ему ответил другой. Староста всё больше дрожал и крестился, бормоча молитвы. Иван был раздосадован — кабы не все эти ведьмы да болтовня Прокопа, всё было бы нормально — ну волки и волки. Но он видел, что солдаты, наслушавшись мужиковых бредней, были бледноваты и с опаской поглядывали в лес, временами крестясь.

И это при свете дня. А что будет ночью? Что нарисует солдатам их воображение, какие древние страхи в них пробудятся? Так и до паники недалеко. И тут у него мелькнула идея — зелье. Оно ведь повышает агрессивность. Знать бы дозировку. Иван подумал, что если выпить совсем чуть, то до состояния звериного неистовства можно и не дойти, а вот храбрости прибавит.

Посмотрел внимательно на мужика, кое-что прикинул в голове.

— Эй, хлопцы, — окликнул он кашеваров, — а ну-ка привяжите нашего дружка воон к той берёзке, — указал он на дерево.

Солдаты споро начали выполнять приказание. Иван тем временем достал из седельной сумки кружку, зачерпнул из ручья воды. Постоял у бочонка, раздумывая над дозировкой, макнул платок и выжал несколько капель в кружку. Подошёл к уже привязанному трясущемуся Прокопу:

— На-ка вот, братец, выпей.

— Это что? — испугано вытаращил глаза тот.

— Знахарка дала. Выпьешь — и оборотни тебя не увидят и не унюхают. Даром, что ли, она по лесу, не боясь, ходит.

Мужичок, недолго думая, выпил всю кружку, поднесённую к его губам.

Через несколько секунд глаза Прокопа стали наливаться кровью, а зрачки расширились, практически закрыв всю радужную оболочку. Он впился взглядом в Розинцева и стал ёрзать, пытаясь порвать верёвку, которой был привязан.

— Ты куда это собрался, Прокоп? — невинным тоном спросил Иван.

В ответ раздалось глухое рычание, мужик весь ощерился. Из уголков рта потянулись две нитки слюны. Он начал извиваться и выпутываться.

— А ну, ребятки, вяжи его быстрее ещё чем есть! — с тревогой крикнул Иван. Ещё не хватало с мужиком драку устраивать.

Солдаты принесли несколько ремней и туго притянули Прокопа. Видя, что освободиться не получится, тот проревел в сторону Розинцева:

— Всё одно загрызу, гадина! Ужо сколько вам, барам, кровь нашу пить! Таперича наш черёд настанет, таперича я тебя на части рвать буду, — ревел и бился мужик.

«Вот тебе и небольшой бунт», — подумалось опешившему Ивану.

— Заткните ему чем-нибудь рот!

Бледные солдаты суетливо выполнили приказ.

Иван думал. Несколько капель оказалось много. Вся злоба человека выплеснулась наружу, да ещё увеличила его силу. А у солдат — кто знает, тоже поди не рады муштре да зуботычинам офицеров. Вопрос стоял ребром — вероятность или паники и быть растерзанными волчьей стаей, либо быть растерзанным своими же солдатами. А ещё Ивану вспомнилась байка о пропавших разбойниках, напавших на карету лекаря, которые, мол, превратились в волков. Это в Санкт-Петербурге, в кабинете можно смело ухмыляться людским бредням, а когда вокруг темнеющий с каждой минутой лес, в котором воют волки, насмешливость тает, как свет уходящего за горизонт солнца.

Иван принял решение. Построил солдат.

— Ну что, ребята, боязно?

— Есть маленько, ваше благородие, — ответил за всех Панкрат, которого почитали за старшего.

— Видели, что с мужичком от настоя сделалось?

— Видели, ваше благородие, как не видеть.

— На самом деле оно для храбрости. Просто я ему побольше налил, а то сами видели, как оробел проводник наш. Потому вот что — давайте фляги, капну вам самую малость, коли кого ночью страх возьмёт — пригубите.

Солдаты помялись-попереглядывались. Ответил за всех также Панкрат:

— Не серчай, ваше благородие, токмо мы души христианские, невместно нам зелье колдовское пить. Бог даст, отобьёмся, коли нападут. Ну а коли не осилим — на то воля Божия.

Иван воспрял. Всё-таки русский солдат — это русский солдат. Да и вообще русский человек — это русский человек, в мирской жизни ничего особенного, и мелочится где, и на рожон не полезет, ну а коли припрёт неправда или ворог какой — так откуда что берётся.

— Верю в вас, соколики. Теперь слушай диспозицию. Позади нас стая не пройдёт, там хорошо всё завалили. Слева от завала натыкаем в землю заточенных кольев в несколько рядов, больше не успеем. Остальной периметр завалим хворостом и ветками и подпалим. А там уж как Бог даст.

Повеселевшие от такой диспозиции солдаты с утроенной быстротой принялись сооружать оборонительные сооружения. Иван тоже повеселел — какие к чёрту оборотни, обычная стая волков. Куда зверю с человеком, организованным и вооружённым, тягаться.

К сумеркам всё было готово. Большие и маленькие колья, воткнутые в землю под наклоном, смотрели в сторону леса, полыхающий костёр длиною в десяток шагов закрывал собой остальное пространство.

Когда совсем стемнело, лес наполнился жутким волчьим завыванием. Кони заволновались, рвались с привязи. Вой стал совсем близким. Люди напряглись, наставив в темноту ружья.

В стороне, где были колья и куда доставал свет костра, Иван увидел несколько пар мерцающих глаз. Позади, где был устроен завал, послышалось шуршание — волки пытались пройти сквозь ограждение, растаскивая ветки.

— Вы трое, — указал Розинцев на солдат, — быстро к завалу и сквозь него залпом на шорохи.

Вскоре строенный залп был многократно разнесён по лесу эхом. Раздалось скуление. Волчьи глаза за кольями исчезли, но вскоре появились вновь.

Ивана это крайне разозлило. Ну неужто им не понятно, что здесь собралась грозная сила?! Кем они себя вообще возомнили? Хозяевами леса?! Да в их жалкий лес пришёл хозяин всей Земли — человек! Покоривший моря, континенты, горы и пустыни и это жалкое отродье смеет иметь на человека какие-то виды?!

Иван бросил пистолет, выхватил шпагу и кинжал и с глухим рыком кинулся через колья на горящие в ночи волчьи глаза. Сзади он слышал ничего не значащие людские голоса:

— Куды?! Куды, ваше благородие?!

Но он уже с рёвом ворвался в ночь, взведённый, как пружина, и жаждущий крови. Волки растворились в темноте. Но сзади что-то рычащее ударило его в спину и сбило с ног. Иван в ярости развернулся на ощеренную клыками пасть и, бросив оружие, вцепился руками в волчью шею, ощерясь и рыча в ответ, впился зубами в его горло.

Где-то далеко он слышал стрельбу, крики, рычание и визг. Вскоре мир закружился, хлестанул струёй крови и перестал существовать.

***

Очнулся Иван от холода, его буквально трясло. Рывком сел, стащил с головы плащ, осмотрелся. Уже светало, пятеро солдат сидели у огня, пятеро спали около ещё тлеющих