Полковая наша семья - Михаил Манакин

- На то и голова, чтобы думать, как обхитрить врага, а не для того, чтобы подставлять ее под пулю. Лезть на рожон - ума не надо, - часто говорил он, подводя итоги очередного боя.

Однажды А. М. Денисов отчитал меня за то, что я не так возвел проволочные заграждения перед позициями взвода.

- Прежде чем ставить "козлы", подумай, куда ставить, - говорил он. Надо не себе создавать трудности, а врагу. Для этого надо поставить себя на его место и критически взглянуть с его точки зрения, где выбрать направление для наступления. Когда поймешь, откуда пойдет фашист, на тех маршрутах движения и возводи инженерные сооружения, ставь мины, прикрывай огнем. Понял? А теперь давай подумаем об этом на месте...

Таких малозаметных на первый взгляд уроков Денисов преподал мне не один десяток. Однажды перед хутором прижали нас к земле пулеметы врага. Час лежим, два. Мороз жмет, вьюга начинается. Хорошо, что одеты в маскировочные халаты, не так заметны на снегу. Но холод адский, замерзнем, и все тут.

И командир роты отстегивает флягу со спиртом. Сам отхлебнул и велел по цепи передавать.

"Зачем, - подумалось, - он это делает? Каплей не согреешься". Но отхлебнул чуток, передал другому - и как-то легче стало. А тут разыгралась метель. Она ухудшила видимость, фашисты стали стрелять без прицеливания, по площадям. Слышу по цепи - новая команда Денисова: "Через пять минут атака, приготовиться!"

Первым поднялся командир роты, за ним бойцы. Встали, кричать "ура" уже не могли, пошли молча. Хутор взяли.

- Ты думаешь, люди пошли навстречу пулям после глотка спирта? спросил меня после боя Алексей Михайлович и сам же ответил: - Нет. Получив флягу из рук товарища, каждый из них как бы почувствовал плечо друга, отвлекся от мысли о возможной гибели, о лютом морозе, о неприступности фашистских позиций. Вот на что я рассчитывал, когда передавал флягу.

Гвардии капитан А. М. Денисов стремился донести до глубокого сознания каждого молодого командира твердую убежденность, почему надо поступать так, а не иначе, учил нас мыслить творчески, постоянно анализировать свои действия и действия противника.

Помню такой случай. Нашему взводу автоматчиков было приказано сопровождать и прикрывать группу разведчиков, ходивших в тыл врага каждые двое суток. Мы выдвигались за проволочные заграждения на нейтральную полосу и там ждали, находясь в готовности вступить в бой с противником, если тот обнаружит нашу возвращающуюся поисковую группу.

Над истерзанным "ничейным" полем царила тишина. Передний край казался безжизненным. Но вот послышалось какое-то шуршание: наши разведчики проползли мимо нас. Стали свертываться и мы, то есть группа прикрытия. Приступили к делу и саперы, стали сноровисто восстанавливать минные и проволочные заграждения.

Уже при отходе я уловил какое-то движение за проволокой и неясное мелькание теней на той стороне. Оставаясь на месте, я через связного доложил об этом Денисову. Тот появился скоро, долго наблюдал за происходящим, спросил, что я думаю об увиденном и услышанном.

- Немцы минируют тропы. Давайте ударим по ним из автоматов, - шепотом предложил я.

- Отставить! - улыбнулся в темноте Денисов. - Думай. Постарайся обосновать, зачем понадобилось фашистам идти следом за нашей разведгруппой.

- Намерений их не знаю, но, похоже, они к нам собираются. Наверное, мины снимали, - пытался я размышлять.

- Молодец! Это уже ближе к истине, - похвалил ротный.

Предположение мое подтвердилось следующей ночью. Немецкая разведка попыталась нас перехитрить: пройти к нам в тыл, используя наше же окно. Но благодаря бдительности, своевременно разгаданным планам врага их группа напоролась на засаду.

Много ценного из своих секретов передал мне и другой мой старший фронтовой товарищ гвардии капитан Федор Гаврилович Гаврилов. Имя его в полку произносили с неизменным восхищением. Когда я начал службу в полку, он был еще лейтенантом. Но за его плечами уже имелся немалый боевой опыт. Гаврилов отслужил кадровую, воевал на Карельском перешейке. В Ленинградской области у него остались жена и два сына, Федор Гаврилович не имел с ними связи и очень переживал, постоянно тревожился, что они могут попасть в фашистскую неволю.

Помню его открытое волевое лицо, живые, цепкие, остро поблескивающие глаза, полные неукротимой энергии и душевного огня. Даже в непокорном чубе его густых темно-русых волос, который словно отказывался слушаться расчески, чувствовалась неугомонная, по-русски широкая, натура. Он был улыбчив, никогда не терял присутствия духа.

Гаврилов умел, казалось, все: мастерски стрелять и метать гранаты, двигаться бесшумно как тень и с терпением истого охотника часами выслеживать врага, устраивать засады и брать "языков". Мы жили с ним в одной землянке, и он многое передал мне из своего богатого арсенала. Федор Гаврилович мог, доходя до мельчайших деталей, часами рассказывать о способах борьбы с врагом. Он совершил столько подвигов, что рассказ о них составил бы добрую книгу.

Однажды наш полк вел упорный бой за высоту. Фашистский дот не давал продвинуться ни на шаг, вел сильный огонь.

У Федора Гавриловича возник дерзкий план уничтожения дота. Получив разрешение командира полка и взяв несколько противотанковых гранат, он пополз на высоту. Фашисты заметили его, усилили огонь. Но Федор, искусно используя неприметные выбоины, ловко полз вперед. Мы прикрыли его дымовой завесой.

Смельчак подобрался к траншее, подходящей к доту. Одна за другой полетели гранаты. Вздрогнула от взрывов земля. Гаврилов мгновенно соскочил в траншею, затем в дот. Там ошалело метались оглушенные фашисты. Троих, оказавших сопротивление, он уничтожил, а двух взял в плен. Рассказ об этом случае буквально передавался из уст в уста.

А через несколько дней о капитане снова заговорили. Вместе со взводом разведчиков он пробрался ночью в тыл противника, дерзкой атакой захватил поселок Дубровский и до подхода главных сил удерживал его, отражая непрерывные атаки фашистов.

Герой Советского Союза, кавалер многих орденов, Федор Гаврилович прошел с полком до Эльбы, увидел долгожданный день нашей Победы.

Можно еще долго рассказывать об опытных командирах подразделений, о моих старших начальниках, которые делали все, чтобы я, молодой офицер, как можно быстрее стал в боевой строй. Но не меньше труда и времени затратили на мое становление политработники, коммунисты, комсомольские активисты. Это они научили меня глубоко понимать суть происходящих событий и на нашем участке фронта, и на войне в целом, в нашей стране и во всем мире. Это они помогли мне осознать свое место в коллективе полка, на всю жизнь понять, что за судьбой каждого из нас стоит судьба нашего народа, судьба Родины. И с этим высоким сознанием своего долга шли мы в огонь сражений, ковали победу. Рассказать об этих людях, вспомнить их, почтить их подвиг - мой святой долг.