Хорошая девочка должна умереть - Джексон Холли

— У нас все замечательно, правда?

Нэт подошла к Джейми. Тот встал, освобождая ей место, а себе подвинул другой стул. Они задели друг друга локтями и замерли, Нэт положила руку ему на грудь.

— И тебе привет, — сказала она, украдкой его поцеловав.

— И тебе, — ответил Джейми.

В его и без того румяное лицо хлынула краска.

Пиппа, наблюдая за парочкой, не сдержала улыбки. Это было… как бы сказать?.. мило. Приятно знать, что эти двое нашли в себе силы подняться с самого дна и быть вместе.

«Иногда чудеса случаются», — подумала Пиппа, глянув на Рави и нашарив под столом его руку.

Горящие глаза Джейми и зубастая улыбка Нэт, перепалки Коннора и Кары из-за тыквенного кофе… Пиппа ведь этого и хотела, да? Нормальной жизни. Людей, которые ей дороги. Тех, кто будет искать ее, если она вдруг исчезнет.

Сумеет ли она удержать это чувство? Наполнить себя чем-то приятным, не замечать пятен крови на руках, не слышать выстрелов в стуках кружки по столу и не видеть мертвых глаз, глядящих на нее из темноты?

Наверное, нет; слишком поздно.

Глава седьмая

Пиппа ничего не видела: глаза застилал пот. Кажется, на сей раз она перестаралась. Бежала слишком быстро: как будто убегала от чудовищ, а не просто разминалась перед сном.

По крайней мере, сегодня не встретился Макс. Она высматривала его всю дорогу, вертя головой в разные стороны, но он так и не появился. Хоть здесь повезло.

Пиппа опустила наушники на шею и побрела к дому, переводя дыхание. Прошла мимо пустующего здания по соседству. Свернула на подъездную дорожку и замерла. Протерла глаза.

Они были на месте: меловые фигурки. Пять крошечных человечков без голов. Ничего особенного. Только один нюанс — они должны были исчезнуть. Вчера прошел сильный дождь. Вдобавок совсем недавно, когда Пиппа отправилась на пробежку, асфальт был чистым. Она проверяла.

Кроме того, обнаружилась еще одна странность.

Пиппа наклонилась к фигуркам. Они сдвинулись. В воскресенье утром рисунки были рядом с тротуаром. Теперь оказались на полметра ближе к дому.

Напрашивался очевидный вывод: человечков нарисовали заново, причем только что, пока она была на пробежке. Пиппа закрыла глаза и прислушалась к колыханию деревьев, к тонкому щебету птиц над головой и рычанию газонокосилки неподалеку. Однако дети рядом не кричали.

Пиппа открыла глаза: нет, ей не почудилось. Пять маленьких фигурок были на месте. Надо спросить у матери, может, она знает, откуда они взялись? Вдруг это не безголовые человечки, а что-нибудь совершенно безобидное, просто ее воспаленное сознание видит во всем дурные знаки?

Она выпрямилась. Ступни болели, левую лодыжку заметно тянуло. По очереди тряхнув ногами, Пиппа направилась к дому, однако успела сделать всего два шага.

Сердце подскочило, стукнувшись о ребра.

Чуть дальше на дорожке лежал серый комок. Прямо возле дверей. Еще один мертвый голубь.

Пиппа медленно приблизилась, ступая осторожно и бесшумно, как будто опасалась, что птица услышит ее и очнется. Пальцы затряслись. Она встала над голубем, ожидая увидеть свое отражение в стеклянных мертвых глазах. Но его не было. Потому что глаз не было вообще.

Голубь оказался обезглавлен.

Вместо шеи — ровный обрубок, почти без крови.

Пиппа уставилась на птицу. Посмотрела на дом и снова перевела взгляд на дохлого голубя. Вспомнила прошлый понедельник. Вот она выходит из дома и замирает, увидев мертвую птицу; смотрит ей в глаза и думает про Стэнли.

Голубь лежал именно здесь, на этом самом месте. Вторая дохлая птица за неделю. А рядом появились странные безголовые человечки. Это же не просто совпадение? Пиппа и в лучшие времена в них не верила.

— Мама! — крикнула она, толкая входную дверь. — Мама!

Голос, словно в насмешку, эхом разнесся по коридору.

— Привет, милая, — отозвалась мать, выглядывая из кухни с ножом в руках. — Я не плачу, честное слово, это проклятый лук.

— Мама, там на дорожке мертвый голубь, — вполголоса сообщила Пиппа.

— Опять? — У матери вытянулось лицо. — И, конечно же, твоего папы нет дома, поэтому убирать придется мне. — Она вздохнула. — Ладно, сейчас доделаю рагу и выкину.

— Н-нет, — пробормотала Пиппа. — Ты не понимаешь. Дохлый голубь лежит на том самом месте, что и в прошлый раз. Как будто кто-то нарочно его положил.

Прозвучало до крайности нелепо.

— Ой, не выдумывай, — отмахнулась мать. — Соседские кошки шалят.

— Кошки? — Пиппа покачала головой. — На том же самом месте?..

— Наверное, облюбовали. Уильямсы завели большого черного кота, я пару раз замечала его у нас в саду. Будет теперь гадить на нашей территории…

Она выразительно взмахнула ножом.

— Он без головы.

— Кто?

— Голубь.

Мать поджала губы.

— Ну что я могу сказать? Кошки — те еще злобные твари. Помнишь кота, который был у нас до Барни? Когда ты была маленькой?

— Сокса? — уточнила Пиппа.

— Ага, Сокс. Прирожденный убийца. Почти каждый день таскал в дом дохлятину. Мышей, птиц. Иногда даже здоровенных кроликов. Отгрызал им головы и оставлял на самом видном месте. Приходишь домой — а тут как в фильме ужасов.

— О чем это вы разговариваете? — крикнул сверху Джош.

— Ни о чем! — отозвалась мать. — Не лезь не в свои дела!

Пиппа вздохнула.

— Давай ты выйдешь и посмотришь?

— Пиппа, я готовлю ужин.

— Две секунды. — Она умоляюще склонила голову. — Пожалуйста.

— Ну ладно. — Мать сдалась и отложила нож. — Только тихо. Не хватало еще, чтобы мистер Проныра услышал и решил посмотреть.

— Что за мистер Проныра? — донесся им вслед голос Джоша.

— Господи, я куплю этому мальчишке затычки для ушей, — прошептала мать, когда они вышли на крыльцо. — Ну да, вижу. Дохлый голубь, как я и думала. Спасибо, что показала.

— Это еще не все. — Пиппа схватила мать за руку и потянула за собой. — Гляди, рисунки. Они были здесь пару дней назад, только ближе к тротуару. Дождем их смыло, а они появились вновь, уже в другом месте. Причем, когда я выходила на пробежку, их не было.

Мать наклонилась, упираясь руками в колени. Прищурилась.

— Ты же видишь, правда? — спросила Пиппа.

В животе заворочалось нехорошее предчувствие.

— Вроде вижу, — ответила мать, еще сильнее щуря глаза. — Какие-то тонкие кривые линии.

— Да-да, именно, — с облегчением выдохнула Пиппа. — На что, по-твоему, они похожи?

Мать подошла ближе и наклонила голову, присматриваясь к ним под другим углом.

— На следы от шин, наверное. Я сегодня утром ездила на стройку, вполне могла испачкать колеса в побелке.

— Нет, смотри внимательнее, — с раздражением произнесла Пиппа. Она и сама прищурилась: неужели действительно отпечатки шин?

— Не знаю. Может, пыль скопилась в трещинах.

— В каких еще трещинах?

— В трещинах на асфальте.

Мать склонилась над дорожкой и сильно дунула. Одна из крошечных фигурок растаяла.

Пиппа не унималась:

— Ты что, не видишь человечков? Пять штук. Ну, теперь осталось четыре. Как будто их нарочно нарисовали.

Мать выпрямилась и провела ладонями по юбке, чтобы разгладить складки.

— По-моему, они не похожи на человечков, — сказала она. — У них нет…

— Головы? — подхватила Пиппа. — Вот именно.

— Ох, Пиппа… — Мать с тревогой уставилась на нее, снова изгибая бровь. — Ну какие человечки? Я уверена, что это следы от шин. Может, почтальон заезжал… — Она опять посмотрела на асфальт. — А если их и нарисовали, то однозначно дети Ярдли. Средний у них, кажется, немного того.

Она выразительно покрутила пальцем у виска.

В словах матери имелась логика. Конечно, голубя убила кошка, а на асфальте — следы от шин или безобидные детские рисунки. С чего Пиппа решила, что голубь и рисунки связаны? Стыдно, что она думает о всяких глупостях! И еще более стыдно — что решила, будто эти знаки оставили нарочно для нее. С какой стати? «Ты боишься всего на свете», — прозвенел тонкий голосок в ее сознании. Она вечно на взводе, ищет опасность за каждым углом, слышит выстрелы в любом звуке, боится ночи и старается лишний раз не глядеть на руки. Совсем чокнутая.