Уровень Ки-До - Василий Ленский

— Вас немедленно нужно госпитализировать.

Тут зашел главный врач.

— Внешне богатырь, а внутри хуже чем у старых людей, — объявила она ему свою находку.

Но главврачу было не до частных случаев. Дела.

— Идите, одевайтесь! — приказал он мне.

Уже в коридоре, устланном чистой тряпочкой, я «наткнулся» на стол с врачом.

— Сюда, сюда, — поманил меня пальцем к себе хирург.

Он крутнул меня несколько раз и удовлетворенно отметил:

— Приятно посмотреть. Хиляки кругом, либо хандрозники в молодом возрасте. Я замысловато извил себя.

— О, нет слов! Мало кто знает йогу, но будущее за ней. Многие болезни сейчас смехотворны. Но сколько страданий. Сколько научных трудов по патологиям?!

Теперь в паспорте у меня красовался штамп с надписью: «Невоеннобязанная».

— «Придется праздновать восьмое марта», — посмотрел я на знак, показывающий на неразвитость человеческих критериев и методов. Вместо того, чтобы определить меня с завышенными способностями, комиссия негласно заявила: «Кто не такие как мы, тот хуже нас». Таково эталонирование во всем.

— «А может быть, я действительно хуже других? — думал я. — По крайней мере различие дает основу для сопоставления взглядом со стороны».

— Надеюсь от выступления на соревнованиях по тяжелой атлетике не откажешься? — подошел ко мне тренер Камиль Агафуров.

— Раз дал слово, то выполню.

— Эдик здесь, — хлопнул он меня по плечу и довольный ушел.

В комнате общежития сидел Эдик и беседовал с Алексеем и Геннадием.

— «Скорее всего о работе говорят», — пожал я Эдику крепкую, но добрую руку.

— Чудак, — сказал он. — Осталось два месяца лагерей и у тебя офицерское звание было бы. А теперь ты…

— Невоеннобязанная, — закончил я его фразу.

— Вот видишь, до чего скатился, — невозмутимо сказал он.

— И ты с ними. Мужчину признали женщиной. Это же успех!

— Чей успех? Это слезы нашей медицины, — продолжал он в том же официальном тоне обсуждать смехотворную ситуацию. — А на генерала Касаткина ты зря обиделся. Говорят не плохой мужчина… генерал.

— Себя я проверял. Себя, на сопоставлении с другими. Нужно идти взвешиваться перед соревнованиями, — закончил я обсуждение.

— Сейчас. Должен Абдыбай подойти, — поднялся Эдик и мы не спеша пошли на улицу.

Всякий раз я избегал взвешиваний. Удавалось. Но сейчас было шутливое настроение и я спокойно встал на весы. Взвешивающий судорожно стал двигать гирьку и с подозрением косился на Эдика с Абдыбаем, которые тоже старались увидеть вес и теснили его. Наконец он предложил мне сойти с весов и стал двигать их во все стороны. Затем, развел руками Эдика с Абдыбаем и встал сам. Удовлетворился и вновь жестом пригласил меня.

— Вес тоже женский, — сказал Эдик Абдыбаю, — Пятьдесят четыре килограмма.

Судья твердо попросил их отойти в сторону и вновь стал суетиться вокруг весов. Вновь встал на весы и вновь убедился в их исправности. Теперь он «зверем» смотрел на Абдыбая и Эдика, решив, что они мешают взвешивать. Наконец, возбужденный член судейства ушел.

— Что будем делать? — засуетился Абдыбай.

Эдик спокойно повернулся ко мне.

— Увеличивать вес умеешь? — спросил он.

— Да. Килограмм до шестидесяти пяти.

— Это другое дело. Идем поедим.

— До нужной Камилю весовой категории я затолкать внутрь столько пищи не способен.

— Гирьку из свинца или пластину нужно ему затолкать в плавки, — деловито предложил Абдыбай.

— Что у вас тут? — подлетел тренер, весь в делах и суете.

— Веса не хватает, — сказал я.

— Иди поешь! Соку попей…

— Много не хватает, — остановил его Эдик.

— Бросьте вы… Такой здоровяк. Идемте! К счастью есть свинцовая пластина.

— Мало, — буркнул Эдик и стал что-то искать.

Камиль «навалился» на взвешивающего, чуть ли не двигая его руками. Эдик с Абдыбаем пошушукались и Абдыбай встал возле них.

Вдруг плавки мои поплозли вниз. Я с трудом успел подхватить, ощутив сзади прикоснование металла.

— «Понятно. Эдик тянет крючком из проволоки», — смотрел я на взвешивающего.

Абдыбай кивнул Эдику, но, видно, выдержать точно «вес» было трудно.

— Вот видишь, шестедясть восемь, — подергал весы Камиль и выключил их. — Пойдем, пойдем, ребята, некогда.

— Жим не меньше ста килограмм, — заказал он мне. — Рывок и толчек с разницей в 20–30 кг.

Пожав сто десять килограмм я посмотрел в зал и увидел ухмыляющееся лицо подполковника Когана. Под аплодисменты он подошел ко мне и сказал, наклонив мое ухо к себе:

— Я никогда не сомневался в том, что ты здоров как бык. Но как ты сумел провести комиссию?!

Он перехватил цветы, которые какая-то девушка протягивала мне, и вручил их с крепким рукопожатием.

— Все равно наш, — добавил он уверенным тоном.

— Узнаю Когана, — улыбнулся Эдик. — Хороший мужик.

— Может быть ты, действительно, зря освободился от воинской повинности? — сказал Абдыбай. — Ты же сам говорил, что войны в привычном понятии не будет.

— Чудак ты, — стал я переодеваться. — Этим я сказал другое. Не годятся такие военнобязанные для предстоящих видоизменений. Следовательно, не годятся и медицинские освидетельствования и подобные комиссии. Удар и тяжесть невзгод взвалятся на плечи таких как я. Налипающее старое и морально устаревающее нужно стряхивать вовремя.

Мы вышли на улицу и решили прогуляться по городу.

— Попробовал я твои приемы. Получается здорово, — сказал Эдик. — Но что-то ты разъясняешь не точно.

— Ты воспитан на действиях и веришь в некоторую правильную их последовательность. Это крохи со стола Жизни. Поэтому я говорю о состояниях и их изменениях. Ловишь разницу! Ты изменения ждешь и ищешь в действиях, а я изменяю состояния. Если ты потянулся, пробудившись утром, то это действие. Но если ты при этом не ощутил радости раскрытия, желания и вкуса жить, то тысяча твоих действий пустые. Сигналами состояний являются эмоции и чувства. Их жизнеутверждающая последовательность названа мной «Мелодией чувств». От меня ты будешь ждать описания действий. На них от тебя я буду требовать состояний.

— Но ты говорил, что видишь сам человеческие поля, — вмешался Абдыбай.

— Определенный комплекс полей есть у человека всегда. Поэтому уточним самое главное. Точки соприкосновения определяют связь одного человека с другим. Подчеркиваю это: «Точки соприкосновения». Даже в обыкновенном диалоге, в каждом слове заключен целый мир с одной стороны и другой мир — с другой. Общаясь, люди авансом рассчитывают, что у собеседника мир слагающий, данное слово такое же, как у него. Отсюда, споры… Своим полем я соприкасаюсь с конкретным человеком. Теперь оно общее: мое и его.

— Согласен, сказал Эдик. — Даже в разговоре собеседники вначале спокойны. Беседой они начинают прощупывать сеть связей…

— Пока не наткнутся на различия. Здесь каждый начнет тянуть в свою сторону. Спор не рождает истину, включает органы сохранения… Об этом мы уже говорили. К тому можно добавить, что спор определяет границы самого себя в столкновениях и обтеканием собеседника путем «доказательств». Упрямый собеседник оказывается той благодатной «стенкой», отскакивая от которой спорящий высвечивает самого себя и для самого себя.

— Ну, а если в споре удовлетворились оба? — вновь подключился Абдыбай.

— Это одна из трех разновидностей результата действия в тоне сохранения и высвечивания самого себя. Здесь «победили» оба. Каждый доволен тем, что не пришлось отказаться от исходного своего и покаяться. Но мы отвлеклись. Энергетический «диалог» отличается, но и имеет сходство. От контактного точечного восприятия, когда свое находится вовне, будет движение в определяющих связях, и затем — к предельному соприкосновению во многих оттенках. С позиций зрения можно сравнить ход от точки к объему. Но объем не пустое нечто, а определен содержанием. Наивность всех заключается в том, что через линейные действия они собираются определить объем. Итак. Ты решил через действие получить содержание? Тогда выполни соответствующие тому условия.

— Вот я об этом и говорю, — спокойно продолжил Эдик,

— Мне понравились твои объяснения гипноза, и я стал упражняться. Успех оказался неожиданным. Я летал и видел чудесные миры. Я слышал божественные голоса и музыку. Но…

Смехом я прервал его.

— Можешь не продолжать, мой галлюцинирующий брат. Ты не выполнил условий «или-или». Или внешний Космос, или внутренний Космос. Теперь ты в реальности, например, на улице, вдруг можешь увидеть необыденных людей, которые мгновенно перемещаются. Новые объекты появились среди обычных.

— Откуда ты это знаешь?! — нетерпеливо прервал Эдик, — эти общения такие же реальные…

— Да. Но с той разницей, что на одно идет наложение другого. Ты не выполнил условия четкого разделения. Ты натренировался до сна наяву. А утверждаете, что все, что я говорю, понятно.