История «Солнечного Ветра» - Юлия Маркова

дело, потому что величие с мерзостью, бывает, довольно неплохо сочетается, а большая часть населения старается не замечать самых позорных явлений, — ответил я. — На этом, господа мои, разговор закончен. Ступайте. Теперь мне нужно посовещаться с моими друзьями-единомышленниками, ибо на этом уровне нет у меня подчинённых, а есть товарищи.

Пять минут спустя, там же

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической империи

— Итак, товарищи, — сказал я, — хочу услышать ваши впечатления как по тому, что мы увидели тут, на борту «Солнечного ветра», так и по господину Конкордию Крассу. Начнём, пожалуй, с господина моего Велизария.

— Ну что сказать, — пожал плечами византийский полководец, — с одной стороны, чувствую я себя тут как провинциал на столичном базаре, аж глаза разбегаются, а с другой, такое впечатление, как будто я никуда из Константинополя времен Юстиниана не уезжал. Все те же выражения лиц — частью испуганно заискивающие, частью надменно-брезгливые, и та же латинская речь. Что касается господина Конкордия Красса, то он мне понравился. На таких деятельных администраторах всегда держался Рим. И все же мне кажется, что с ним не так все просто. Похоже, он рассчитывал на важную должность в столице, а вместо того был направлен руководить глухой провинцией где-то на дальнем пограничье. Да, точно. Выдвиженец из низов, а потому сенаторской тоги ему не видать. Дав клятву, служить он будет верно, как собака, и никогда не предаст, но все же лучше не обманывать его ожиданий, как это сделали в той Империи.

— Хорошо, господин мой Велизарий, — сказал я, — если Конкордий Красс не обманет моих ожиданий, то и я не обману его. А теперь я хотел бы заслушать уважаемую Нину Викторовну. Явно же она хочет нам что-то сказать…

— Да, хочу, — подтвердила товарищ Антонова. — Я не ожидала, что Неоримская империя окажется настолько римской, с отчетливым привкусом Калигулы: рабы в трюме и слепящая роскошь господ на верхней палубе. Униженное положение одних, прикрытое фиговым листком кондиционирования, и надменная спесь других, ещё не понимающих, что все хорошее для них закончилось раз и навсегда. Плен у пиратов для них мог закончиться только ущербом для кошелька, но вы же у нас, Сергей Сергеевич, такой человек, который не любит жирных котов и без колебания швыряет их в жернова при малейшем намеке на сопротивление своим устремлениям.

— С жирными котами Нина Викторовна немного погорячилась, — сказал Александр Тамбовцев, — ведь среди так них есть и люди дела, которых при желании можно ещё раз пустить в ход, и проедатели ренты от поместий и капиталов. А это две совершенно различные категории. Во всём прочем я с ней полностью согласен. С социальной точки зрения Неоримская империя выглядит малоприятно и даже неприемлемо. Окажись такое не в другом временном потоке, а где-нибудь поблизости, и было бы не избежать конфликта.

— «Малоприятно и неприемлемо», батенька — это не те слова! — воскликнул Ильич, который мгновенно завёлся как мопед после удара ногой по кик-стартеру. — Правильно будет — «архиомерзительно и архивозмутительно»! Тут не одних каких-то конкретных жирных котов надо кидать в жернова, а всех подряд, сколько их там есть. И я совершенно не понимаю, с чего это товарищ Серегин возится с этим Конкордием Крассом, ведь он такой же угнетатель и палач трудового народа, как и все остальные представители патрицианского сословия.

— Ша, товарищ Ульянов, — сказал я, одергивая Ильича. — Должен заметить, что некоторые ваши последователи, вроде товарища Гришина, угнетают трудовой народ гораздо сильнее хотя бы тем, что, проедая богатства, в отличие от Конкордия Красса, не улучшают условий его жизни. Вот уж где архивозмутительное явление на полную катушку. К тому же для того, чтобы выправить ситуацию с социальной справедливостью здесь и сейчас, на борту «Солнечного Ветра», я уже принял все необходимые меры. Никто не будет забыт, заброшен и обижен, каждому достанется дело по душе и по силам. При этом Неоримская империя как таковая находится полностью вне моей юрисдикции, тем более что Господь уже принял по её вопросу исчерпывающее решение, и теперь только сбрасывает мне при случае то, что считает небезнадежным. Меня сейчас другое волнует. Что делать с юношами, которых искалечили, предназначая для утех стареющих извращенцев. Несмотря на то, что подобное поведение в моем государстве считается неприемлемым, на этих молодых людях нет никакой вины, ибо извращенную ориентацию им задает вживленный биочип, который мы не в силах отключить.

— А ты, Батя, обратись с этим вопросом в Аквилонию, — сказала Кобра. — Как я подозреваю, профессора Авило Ааарон, Чиек Ден и Кои Суа понимают в биочипах, их подключении и отключении, в разы больше, чем вся неоримская цивилизация вместе взятая. Так же не вредно будет побеспокоить светлоэйджеловских медиков Чикан Или и Нэтсу Чил: в конце концов, биочипы — это их технология, точнее, Древнего, и неоримляне из-за ненависти ко всему эйджеловскому могли перенять её не в полном объеме.

— И это тоже верно, — сказал я. — Сначала следует проконсультироваться у специалистов, а уж потом принимать решение. Другой вопрос, что делать с тремя тысячами четвероруких космических монтажников и монтажниц, спускать которых на поверхность нельзя ни в коем случае, ибо в поле нормальной гравитации они будут чувствовать себя как муха на липучке. И в то же время крайне нежелательно оставлять их в тех почти тюремных помещениях, где они сейчас находятся, с четырьмя кубометрами воздушного объема на одну живую душу.

— На этот вопрос могу ответить я, — откликнулся из своего угла Агриппа. — После того, как ты выгрузишь на поверхность пассажиров первого и второго классов, я отключу на их ярусах искусственную гравитацию, и ты сможешь перевести туда монтажников. А то, по твоему мнению, кто будет переделывать меня в войсковой транспорт?

— Так ты думаешь, сперва следует выгрузить важных господ и нежных леди, и лишь затем браться за пеонов? — спросил я.

— Именно так, — подтвердил Агриппа. — Я понимаю твое народолюбие, но пеоны — люди дисциплинированные и терпеливые, и, кроме того, во время перевозки они не испытывают каких-то особенных дополнительных неудобств: еды, воды и воздуха у них в достатке, в то время как с жирными гусями, то есть котами, тебе надо разобраться как можно скорее. Если они начнут нервничать, то и до беды недалеко. И, кстати, насчёт нежных леди. На шестнадцатой палубе целый сектор в двести пятьдесят «семейных» четырехместных кают забронирован для недавних выпускниц императорской военно-космической академии. Так положено: после сдачи всех экзаменов и зачетов, получения диплома и первых погон выпускники и выпускницы получают первый в своей жизни отпуск и проводят они его на самых лучших