Слепое пятно - Холл Остин

И тут молодой человек поднял глаза. Наши взгляды встретились. Он улыбнулся слабой и несчастной улыбкой, которая показалась мне довольно жалкой. Затем вдруг его взор переместился на дверь позади меня. Вероятно, в моем выражении лица было нечто такое, что заинтересовало Хобарта. Он обернулся.

— Скажи, Гарри, кто этот парень? Мне знакомо его лицо, я уверен.

— Сдается мне, я и сам где-то видел его. Хм, интересно…

Молодой человек посмотрел снова. Та же усталая улыбка. Он кивнул и опять через мое плечо взглянул на дверь. Внезапно его лицо окаменело.

— Во всяком случае, он знает нас, — решил я.

Теперь Хобарт сидел лицом ко входу. Он мог видеть любого, кто входит или выходит. Проследив за взглядом молодого человека, Хобарт посмотрел мне через плечо. Неожиданно он наклонился ко мне и тронул за руку.

— Не оглядывайся, — предупредил он, — спокойно. Вот он, как я и говорил. Честное слово толстяка!

После этих слов я просто не мог не взглянуть краем глаза. Через зал по проходу шел человек — высокого роста, темноволосый, с весьма решительными манерами. Я много раз читал его описание, видел наброски, сделанные городскими художниками. Но они не воздавали ему должного. Он имел примечательные манеры и наружность и обладал, можно сказать, неким магнетизмом. Я заметил, как многие, особенно женщины, украдкой бросали на него заинтересованные взгляды. Он был привлекательным мужчиной, вне всякого сомнения, практически самым красивым из всех, кого я когда-либо видел. Опять же благодаря этой самой своей изменчивости.

Поначалу я мог бы поклясться, что ему около шестидесяти; через минуту я был настолько же уверен в том, что он молод. В нем чувствовалось нечто такое, чего не изложить на бумаге, — мощь, сила, энергия. Загадочность. Его поступь была чопорной и весьма своеобразной, легкой, словно у тени; в одной руке он нес портфель из коричневой кожи, о котором так часто упоминали. У меня вырвался возглас изумления.

Хобарт кивнул.

— Ну, разве я не толстяк? Знаменитый Рамда! Что скажешь? Ха-ха! У него дело к нашему бледному другу, что сидит вон там. Смотри!

Так оно и было. Рамда сел напротив того бледного парня. Молодой человек выпрямился. Лицо его показалось еще более знакомым, но я не мог его вспомнить. Его губы были плотно сжаты, что говорило о решимости; невзирая на общее истощение, воля в нем оставалась твердой. Этот хрупкий парень вызывал уважение: слабаком он не был точно. Тем не менее, я сомневался, что он не боится Рамды.

Парень беседовал с официантом. Тут начал говорить Рамда. Я заметил, с каким достоинством он держится; он был не зол, скорее спокоен… и расчетлив. Он протянул руку. Молодой человек отодвинулся. Он улыбнулся; его улыбка вышла слабой и вымученной, но, несмотря на это, презрительной. Хоть вид его и вызывал жалость, но тем, как он себя вел, нельзя было не восхищаться. Официант принес стаканы.

Молодой человек выпил свой стакан залпом, Рамда же поднял свой и принялся отхлебывать маленькими глоточками. И снова повторил свой требовательный жест. Юноша уронил руку на стол, бледно-голубое свечение окружало ее. Рамда указал на нее пальцем. Так что же было предметом их разногласий? Перстень с драгоценным камнем? В конце концов, наш фантом достаточно материален, чтобы испытывать желание обладать чем-то. Держался он спокойно и невозмутимо, однако в действиях его сквозила агрессия. Я ощутил, что вот-вот начнется схватка, но молодой человек повернул перстень камнем внутрь ладони и покачал головой.

Рамда распрямился во весь свой рост. С минуту он ждал. Может быть, он сдался? Тут он начал что-то говорить, но молодой человек его оборвал. Несмотря на слабость, у юноши был сильный характер. Он даже рассмеялся. Рамда вынул часы и поднял два пальца. Я услышал, как Хобарт пробормотал:

— Две минуты. Ставлю на юношу. Парень силен духом. Просто очень устал.

Хобарт оказался прав. Ровно через сто двадцать секунд Рамда закрыл крышку своих часов. Сказал что-то. Молодой человек снова засмеялся и зажег сигарету. В мерцающем и трепещущем пламени его очертания дрожали. Но парень продолжал упорствовать. Рамда встал из-за стола, прошел по проходу и вышел на улицу. Молодой человек вытянул вперед руки и уронил голову на стол.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Эта маленькая драма разыгралась почти в полной тишине. Мы с Хобартом обменялись взглядами. Лишь ненадолго увидев Рамду, мы снова вернулись к загадке «Слепого пятна». Была ли здесь какая-то связь? Кто этот молодой человек, которого покидала жизнь? Странно, но его лицо мне было очень хорошо знакомо. Я принялся вспоминать, откуда. Но Хобарт прервал мои размышления.

— Я бы, наверное, одну ногу отдал, лишь бы узнать, о чем они беседовали. Один из них Рамда, но кто же тот другой призрак?

— Ты думаешь, это связано со «Слепым пятном»?

— Я не думаю, — заявил Хобарт, — я знаю. Интересно, который час? — Он взглянул на часы. — Полдвенадцатого.

Тут молодой человек за столом поднял голову. Сигарета все еще была у него между пальцами. С минуту он равнодушно выпускал дым, безучастно поглядывая по сторонам. Среди веселья и смеха, доносившегося со всех сторон зала, юноша смотрелся как-то не к месту. Он казался обескураженным, неспособным взять себя в руки. Вдруг он посмотрел на нас и поднялся.

— Он определенно нас знает, — сказал я. — Интересно… Гляди-ка, он идет сюда.

Даже походка у него была вялой. Он тщательно пытался соблюдать равновесие. В каждом движении его тела сквозили напряжение, усталость, чувствовалось, как исчезают последние жизненные силы. Молодой человек еле дышал. Мало-помалу, черточка за черточкой он становился все более узнаваемым, будто это был призрак кого-то давно ушедшего. Вначале мне все еще не удавалось его вспомнить. Кто же он такой? И тут внезапно меня осенило! Во времена колледжа он был спортсменом, одним из самых видных, самых крепких парней! И дошел до такого!

Хобарт меня опередил.

— Во имя всего святого! — воскликнул он. — Чик Уотсон! Иди сюда, присядь. Черт возьми, Чик! Что за?..

Тот бессильно повалился на стул. Тело, бывшее некогда таким могучим, превратилось в скелет. Пальто придавало ему более-менее человеческую форму.

— Привет, Хобарт! Привет, Гарри! — проговорил он шепотом. — Не так уж много осталось от старого Чика, не так ли? Сначала я закажу себе бренди.

Все это выглядело весьма трагично. Я бросил взгляд на Хобарта и кивнул официанту. Мог ли это быть Чик Уотсон? Я видел его год назад крепким, здоровым и преуспевающим. А теперь кем он стал… развалиной!

— Нет, — пробормотал он, — я не болен, не болен. Боже, ребята, как хорошо встретить вас. Я просто подумал, а не пойти ли мне прогуляться в эту последнюю ночь, послушать музыку немного, увидеть хорошенькое личико, может, повстречать кого-то из друзей. Но боюсь… — тут он погрузился в сон.

— Поторопи этого официанта, — сказал я Хобарту. — Пусть поскорее принесет бренди.

Спиртное, чудилось, воскресило его. Он вскочил. В его глазах отразился страх, но потом, когда он увидел себя в окружении друзей, — облегчение. Чик повернулся ко мне.

— Думаешь, я болен, да? — спросил он.

— Ты определенно болен, — отвечал я.

— На самом деле — нет.

С минуту мы молчали. Я взглянул на Хобарта. Тот кивнул.

— Тебе прямая дорога к доктору, Чик, старина, — сказал я. — Я позабочусь об этом. Тебе просто необходимы постельный режим и материнская забота.

Он поднялся. Создавалось впечатление, что он пытается взять себя в руки.

— Верно, Гарри. Но это то, к чему я шел. Мне так тяжело думать сейчас. Мама, мама! Вот почему я приехал в центр города. Я хотел найти друга. Я дам тебе кое-что, чтобы ты передал моей матери.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вздор! — сказал я. — Я отведу тебя к ней. О чем ты говоришь?

Но он покачал головой.

— Хотел бы я, чтобы твои слова оказались правдой, Гарри. Но это бесполезно, особенно после сегодняшнего вечера. Ни один доктор в мире не может спасти меня. Я не болен, ребята, совершенно не болен.