Цветок Востока - Янка Рам

за один. Но и этот один ты не обязана. Особенно когда плохо себя чувствуешь. Ты готовишь, только если тебе этого хочется. Договорились? Посуду мою я, по возможности.

Вытираю руки полотенцем, сажусь напротив.

Знаю, что её напрягает, но совершенно не могу удержаться. Тянет как магнитом.

– Договорились?

– Я буду… – ресницы падают и снова взлетают. – Как ещё мне… отдать тебе… платить? Отплатить?

– За что отплатить?

– Что я здесь. Я… не хочу… – качает головой. – Платить другим. Ты так смотришь… Говоришь – брат. А смотришь, как…

Отвожу глаза.

А я не могу это контролировать. И врать тоже не хочу. Но и откровенно давить, открыто выражая свои чувства… А если не выражать, то никогда мы с мёртвой точки не сдвинемся.

Растерянно разглядываю свои руки, не поднимая на неё глаз.

Мне хочется обнять и ничего не объяснять. Но я чувствую её тревожный взгляд.

Делаю вдох поглубже.

– Тема «отплатить» в этом доме объявляется запрещённой.

– Не понимаю.

– Ты остаёшься здесь, потому что здесь тебе лучше и безопаснее, чем в любом другом месте сейчас. Я рад, что ты здесь, потому что… потому что… мне это очень приятно – иметь возможность помочь тебе в сложной ситуации, быть к тебе ближе. И я тебе благодарен, что ты позволяешь. Но я не собираюсь этим пользоваться так, как ты думаешь. Ты меня понимаешь?

Неуверенно кивает.

– Не хочешь… ммм… как женщина? – склоняет голову набок.

Падаю ладонями в лицо и потираю его.

А затем поднимаю глаза и выпускаю то, что бушует внутри меня, откровенно съедая её взглядом. Дыхание сбивается.

– Хочу.

Застывает. Медленно и испуганно отстраняется от меня дальше.

– Но! – продолжаю я. – Стой! Я не хочу получить тебя, как… – подбираю слова, – трофей, добычу. Не хочу, чтобы ты от безвыходности позволила мне использовать себя, взять себя. Я хочу, чтобы между нами были чувства. Чтобы ты сама захотела быть со мной. Узнала меня ближе и начала чувствовать то же самое, что и я. Хочу тебя завоевать.

– Не надо воевать! – качает головой. – Из-за женщины нельзя…

Улыбаюсь ей.

– Все войны из-за женщин!

– Джихад – нет. За веру. Это можно. Другое – нельзя!

– Уговорила, воевать не будем. Я имел в виду – завоевать. Это… сделать так, чтобы ты меня полюбила.

– Любовь – плохо…

– Почему?

– Больно. Тяжело. Обидно.

– Любовь… – прислушиваюсь к себе. – Нежность… Тепло… Удовольствие… Страсть… Близость!

Внимательно слушает.

– Если ты захочешь, в любой момент я возьму тебя в жены. По нашим законам. Чтобы тебе было спокойно.

– Зачем? Ты хороший будешь муж. Тебе другая нужна. Чистая. Покорная. Что отец тебе говорить будет?

– Мне не нужна другая. Мне нужна ты. Ты идеальная!

– Я?! – удивлённо хмурясь. – Нет! Только красивая, и всё!

Загибает пальчики, осуждающе качая на себя головой.

– Дерзкая! Смирения нет! Желаний много! Вера слабая! Испорченная уже! Не молодая! Муж прогнал! Готовлю плохо! Холодная как… – хмурится, глядя в потолок и вспоминая, – … рыба!

И от каждого эпитета меня взрывает смехом.

– Стоп, подожди. Восемнадцать – немолодая?

Отрицательно качает головой.

– Шестнадцать – хорошо. Восемнадцать – уже много. Мать уже должна быть. Двадцать… – морщится, качая головой. – Что-то не то, раз не замужем. Больная, уродство или ещё что-то.

– Ладно, а что там было с рыбой?

Опускает глаза, но я вижу, как от эмоций её грудная клетка ходит ходуном.

– Плохо говорить про такое.

– Я тебе разрешаю. Говори! Здесь можно говорить обо всём. Я же тебе всё говорю. И ты, пожалуйста, говори мне всё.

– Эм… не могу дать удовольствия мужу, – гаснет её голос. – Ублажать, как следует. Холодная. Как это?… Фри… – неуверенно смотрит мне в глаза, – ги…

– Фригидная.

Кивает.

– Тебе нужна хорошая жена. Не такая.

– Это неправда. Это не про тебя. Мне нужна именно ты.

Меня прёт и от этого откровения, и от этих наивных голубых глаз.

И совсем не отталкивают её слова. Наоборот – успокаивают. Потому, что мне гораздо легче принять то, что ей не нравилось заниматься с ним сексом, чем то, что она суперстрастная наложница, кайфующая от того, что он делал с ней.

– Правда, – непосредственно пожимает плечами.

– Неправда. Я тебе докажу! Потом, – добавляю поспешно. – Ты очень живая, чувствительная, чувственная, трепетная. Этого просто не может быть. Причина не в тебе.

Я сглатываю от вида её приоткрытых губ и медленно моргаю.

– Не будем, пожалуйста, говорить, – поднимает руки. – Тема нельзя такую. Я нечаянно… Вырвалось… Глупая.

– Очень хочу тебя поцеловать, – вырывается у меня, и я прикасаюсь пальцем к её нижней мягкой губке.

Отстраняется.

– Рот?! – удивлённо и скептически.

Недоумевая, пытаюсь понять её реакцию.

– Конечно.

– Нельзя! – округляет глаза, объясняя мне как инопланетянину. – Женщины – грязные. Мужчины – чистые. Нельзя рот!! С одной посуды есть нельзя!

– Господи, – выдыхаю. – Ну какая чушь!

Это не её вина, конечно. Если с детства внушали…

Стоп.

– Подожди! Тебя никогда не целовали в губы?!

Смотрит на меня, как на сумасшедшего.

Твою мать! – у меня подскакивает давление и всё, что может подскочить.

Я хочу это сделать. Я хочу это сделать прямо сейчас!

Но резкий звонок в дверь разносит в клочья нечаянную откровенную атмосферу между нами.

Глава 10

Яся застывает. В её глазах тихая паника.

– Не надо бояться. Ты со мной? Ты хочешь остаться здесь со мной?

Кивает. Нервно и быстро. Кусает дрожащие губы.

– Вот так и говори, поняла? «Я хочу остаться здесь!» Ничего не бойся. Я не отдам тебя. К тебе никто не прикоснётся.

Ещё один звонок. Долгий и требовательный.

Включаю видеоглазок.

Ну, собственно, как и предполагал, наш местный участковый.

Иду открывать. Мы знакомы.

– Добрый день, Алексей.

– Привет, Анатолий Иваныч.

Пожилой, но давно обросший «золотыми» связями и достаточно борзый дядька, чтобы угомонить золотую молодёжь этого района.

Мы хорошо знакомы. В прошлом году уговорил Миху участвовать в программе по трудным подросткам. У нас тренируется группа из местных пацанов, попавших на учёт. И сейчас я очень рад, что подписался на эту историю. Вот это, на мой взгляд, и есть Божий промысел. Ты делаешь добро и получаешь какие-то бонусы за это. И близкое знакомство с нашим участковым – мой бонус.

– Пригласишь?

За его спиной вижу мужа Яси. Как там его… Джан, кажется?

– Это понятые? Или так, сочувствующие?

– Пока – сочувствующие.

– Тогда пусть посочувствуют оттуда. Заходи. Один.

Закрываю дверь перед носом Джана. На ключ.

– Чаю? С жасмином.

– Не откажусь, – вздыхает он, глядя на стоящую в дальнем углу комнаты Ясю. – Здравствуйте… Жасмин, если не ошибаюсь.

– Здравствуйте… – шёпотом и опуская глаза.

– Лёха, ты идиот? – снижая