Все ведьмы делают это! - Надежда Первухина

Мумё запела. Точнее, это походило на речитатив на абсолютно непонятном языке. Некоторые фразы Мумё повторяла по нескольку раз, а вслед за ней их твердили нестройным хором и остальные женщины. Небесная река вдруг почувствовала, что в нее вливаются сила и энергия, а разум ее остр до такой степени, что может постичь любую премудрость. Римма иногда сравнивала это состояние с тем, в каком оказалась однажды, попробовав кокаина. Разница состояла только в том, что после медитации не мучила головная боль и не выворачивался наизнанку желудок…

Неожиданно пение оборвалось. Глядя на покачивающихся в трансе женщин, Мумё заговорила на привычном русском языке:

— Земля и воздух, вода и огонь учат нас быть мудрыми. Внемлите! Земля есть знак плодородного смирения — так будьте смиренны, пока не пришел ваш час! Воздух есть знак всепроникающей невидимости — так будьте незаметны и незримы для чуждых вашему Знанию! Ибо незримая рука легче нанесет удар ничего не подозревающему врагу! Вода — знак направленного терпения, так будьте терпеливы, следуя по намеченному пути! Огонь же, сестры, есть знак неотвратимого возмездия, так бойтесь изменить тому, что является для вас священным!.. Сестра, именуемая Ина-каэдзи, встань и покайся перед всеми за сегодняшний грех!!!

От последней фразы транс у всех моментально прошел. Ина-каэдзи вскочила, затравленно глядя на Мумё.

— А что я? — жалобно запричитала она. — Я ничего такого не сделала… Тамахоси первая вцепилась мне в волосы и попрекала меня прошлым. Она злобная и неудержимая в своем гневе, разве не так?

Тамахоси закрыла лицо руками, услыхав эти слова, и пробормотала: «О, малодушие!»

— Я знаю, как все произошло на самом деле, — мановением кисти Мумё остановила поток бессвязных речей Ина-каэдзи. — И сужу тебя не за то, что ты, вопреки нашему Учению, дала волю недостойному гневу, а за то, что твое сердце лицемерно, лишено благодарности и веры. Посмотри мне в глаза. Что ты видишь?

Невольно Иринка подчинилась приказу Мумё — так повелительно он прозвучал — и глянула ей в глаза. И от этой процедуры бесшабашно-смелую Иринку встряхнуло так, словно электрический разряд прошел сквозь ее тщедушное, давно не мытое тело. Да это и был разряд. Разряд страха и ненависти.

— Да пошла ты! — завопила Ина-каэдзи так, что с шелковой ширмы посыпались блестки. — Ты уже достала, старуха, в натуре! От тебя толку никакого, один треп японский! Обещала дать нам свободу и власть, а вместо этого мы, как дебилы в психушке, коробочки клеим и веерочки складываем! Провались ты к японской матери со своим Учением! На хрен оно мне нужно!

С этими словами Ина-каэдзи прошла мимо онемевших от ужаса женщин к выходу и крепко захлопнула за собой дверь.

В наступившей затем тишине отчетливо прозвучали слова Мумё:

— Кто еще желает следовать путем Ина-каэдзи?

— Никто… — прошелестел ответ на губах оставшихся женщин.

— Хорошо. — Старуха подошла к полке с деревянными крысами-солдатами, которых вырезала Тамахоси. Взяла одну фигурку — крыса натягивала лук — и сказала: — Я хочу рассказать вам одну историю. О крысах.

Некий сборщик риса в провинции Миямото однажды дерзко оскорбил своего господина, отказавшись исполнять порученные ему обязанности. И ночью в постель нерадивого слуги пробралась большая крыса и стала грызть его ноги. Он убил ее. Однако на место убитой крысы пришли еще две и принялись нестерпимо больно кусать сборщика. Когда же он убил и их, обливаясь кровью от ран и потом — от страха, в его дом ринулось несметное полчище крыс. Они грызли стены и ширмы, разбивали посуду и, наконец, насмерть загрызли самого сборщика. Когда об этом узнал его господин, он сказал: «Крыса — палач, которого посылает судьба. От нее нет спасения тому, кто встал на ее пути. Молите будд и читайте Семь Сутр Лотоса, чтобы вам не привелось попасться этому палачу, ибо непокорные и строптивые глупцы обретают от него лютую и позорную казнь…»

— Это было давно, — после некоторого молчания произнесла Мумё. — Но давнее имеет свойство повторяться. Размышляйте об этом, сестры, и медитируйте, сохраняя чистоту помыслов и деяний.

Пробыв в комнате Просветления и Обретения Гармонии еще с час-полтора, женщины разошлись, приняв благословение их наставницы. А глубокой ночью Тамахоси и Небесная река проснулись в своей камере от страшного, пронзительного крика их сокамерницы, дерзкой Ина-каэдзи. Бросившись к ней, они увидели то, от чего их затошнило: Иринка-сводница, крича и захлебываясь кровью, отбивалась из последних сил от огромных крыс, вцепившихся ей в горло, плечи и грудь. Когда же на вопли заключенных прибежала заспанная охрана, все было кончено. Изуродованный труп Иринки унесли в морг, Тамарка и Римма, трясясь от ужаса, давали показания о несметных полчищах крыс, кишевших в их камере в страшную ночь… А на следующей медитации Мумё, оглядев трепещущих женщин, изрекла:

— Будьте внимательны к своим словам и деяниям, сестры. Живите и поступайте так, чтобы вам не пришлось сказать себе: «Моя жизнь недостойна меня».

* * *

Какая разница между феей и ведьмой?

Год совместной жизни.

— Моя жизнь недостойна меня, — заявил Авдей.

Я посмотрела на благоверного с легким прищуром, изучая его ауру. Сердится. Недоволен. Хотя сексуально удовлетворен полчаса назад. Чего тебе, паразит любимый, еще надо? Или психуешь, что посуду заставила помыть?

— Объяснись, — предложила я и принялась очищать свой очередной банан. Ну не могу я жить без этого обезьяньего прикорма, несмотря на постоянные колкости любимого семейства по данному поводу. Бананы меня успокаивают, стимулируют мозговую активность и женскую проницательность. — Итак, в чем дело, дорогой?

— Объясняюсь. — Авдей вздохнул, поставил в сушилку свежевымытую салатницу и закрыл кран. — Мне кажется, что я закис. Потерял вкус к жизни. Хотя, возможно, это просто осенняя хандра. Ты же знаешь, в отличие от подавляющего большинства российских писателей я это время года тихо ненавижу… Засыпаешь — дождь. Просыпаешься — снег. Мозги просто отсыревают, честно!

Милый, кого ты пытаешься обмануть? В том, что сейчас у тебя смурной вид, повинна не осень, а, скорее всего, новая статья твоего вечного оппонента фантастоведа Леонида Андрианова, напечатанная в альманахе «То». Андрианов, конечно, паскудный тип. Без приглашения является к нам по выходным пить коньяк (когда нам с мужем хочется побыть наедине!), набивается готовить шашлыки на даче (из мною купленной баранины!), приносит дочкам шоколад (а им его нельзя, у них диатез!) и задушевно при этом втолковывает мужу, какой он на самом деле писатель. В смысле, муж. Авдей спорит с ним до хрипоты, пытаясь доказать, что если его книги читают, значит, талант налицо, а Андрианов начинает разглагольствовать о падении культуры чтения в России и об общей деградации писательского мастерства. Я в эти разговоры не вмешиваюсь, полностью предоставляя мужу самому отстаивать свои права на парнасскую лаврушку, но иногда мне хочется навести на критика порчу. Или лишить его мужского достоинства. Временно. Сдерживает меня лишь то, что мадам Андрианова ходит в моих приятельницах по косметическому салону и частенько жалуется мне на нерегулярность исполнения Андриановым своих супружеских обязанностей… И все-таки, может, мне стоит этого фантастоведа проучить, чтобы он больше не портил настроение моему любимому писателю и человеку?