Сага о Вигдис и Вига-Льоте. Серебряный молот. Тигры моря: Введение в викингологию - Сигрид Унсет

У двери лежали секира и щит, которые, как она знала, принадлежали Эйульфу. Избушка была низенькой и очень маленькой. Вигдис вошла внутрь и увидела, что в избушке спят два человека. Один из них был Эйульф.

Вигдис сначала подошла к другому человеку, стащила с него одной рукой плащ и закутала его голову, а другой всадила ему нож в горло. Мужчина умер мгновенно. После этого она подошла к месту, где спал Эйульф.

Вигдис положила ему руку на грудь и разбудила его:

— Просыпайся, Эйульф, сейчас ты получишь то, за чем так долго гонялся. К тебе пришла Вигдис из Вадина.

Эйульф очнулся ото сна; в избушке было темно, и он никак не мог разглядеть ее. Вигдис тогда сказала:

— Это правда, что я обесчещена, если уж пришла к тебе в постель.

И в тот же миг она вонзила в него свой нож. И на этот раз она тоже не промахнулась, но Эйульф отпрянул назад, и из его горла ручьем хлынула кровь. Она еще два раза ударила его ножом, и в последний раз не стала вытаскивать нож, а оставила его в теле. Она посмотрела, умер ли Эйульф, и затем вымазала в его крови руки и вытерла их о его волосы. Эйульф испустил дух, и Вигдис вышла из дома, надела лыжи и пошла вниз к своей усадьбе.

Похолодало, и Вигдис легко скользила по склону, она сделала все, что хотела. Но изредка ей приходилось останавливаться, потому что руки у нее дрожали, и все время перед глазами у нее был мертвый Эйульф. И она отомстила не только убийце Гуннара, но и защитила свою честь. И она так была этим возбуждена, что с трудом разбирала дорогу и не очень понимала, куда направляется.

И так случилось, что неожиданно оказалась она на дороге, по которой возили спиленные деревья, и там ей повстречался Коль сын Арне со своими людьми. Они везли пустые сани и, заметив ее, стали кричать что-то ей вслед. Коль и еще один человек бросились за ней в погоню, но провалились в снег, а лыж у них с собой не было. Вигдис побежала к небольшой речке и перебралась на другой берег по льду, хотя он уже заметно потемнел и подтаял. И так ей удалось уйти от погони.

Она не останавливалась и не отдыхала, пока не добралась до своей усадьбы, и тут же отправилась в дом, где лежал ее отец. Он спал, а Оса сидела возле него. И Вигдис крикнула:

— Проснись, отец, ибо есть у меня новость, которая тебя сильно обрадует. Я отомстила за нас и убила Эйульфа сына Арне, что посмел позорить твой род.

Гуннар тут же проснулся и приказал помочь ему сесть и потребовал, чтобы Вигдис рассказала ему о своем поступке. И после ее рассказа, он попросил дочь наклониться, поцеловал ее и сказал:

— Ты показала себя взрослой и мужественной женщиной — я всегда знал, что такой ты и станешь. И не сержусь я больше на тебя за то, что дала ты себя обмануть исландцу. И я желаю тебе и твоему ребенку хорошей судьбы.

Затем Вигдис рассказала ему о встрече с Колем, и Гуннар спросил, узнал ли ее сын Арне.

— Не знаю, — ответила ему Вигдис. — Но уж мой жреческий нож он узнает наверняка. А его я забыла у Эйульфа.

Тогда Гуннар сказал:

— Не смогу я защитить тебя, и не думаю я, что успеют сюда вовремя Скофте с нашими людьми. И будет лучше, если ты возьмешь мальчика и пойдешь с ним в Грефсин. Кажется мне, что не забудет Коре добра, что я ему сделал. А Олав тем временем соберет все ценные вещи, что тут есть и спрячет их в пещере на берегу реки, неподалеку от нашего сарая.

— Не хочу я оставлять тебя, отец, — сказал Вигдис, но Гуннар ей ответил:

— Я хочу, чтобы ты спаслась сама и спасла ребенка. И не хочу я, чтобы род наш прервался, а я уже и так долго прожил на этом свете. И собирайтесь побыстрее. И ты, и Оса.

Оса ответила:

— Не решусь я сейчас идти на лыжах, и не собираюсь я бросать тебя, Гуннар. И был ты мне и моей семье хорошим хозяином. И не уверена я, что Коль придет к нам сегодня — но пусть Вигдис отправится к Коре и попросит его помочь нам.

И решили они, что Оса останется с Гуннаром, и никто не мог отговорить ее от этого. Вигдис пошла к себе, разбудила сына и одела его. Она собрала все свои украшения из серебра и золота в кожаный мешок и положила туда еще хлеба и копченого мяса, потому что у нее не было времени покормить мальчика. Затем она взяла его на руки и пошла к своему отцу попрощаться. Гуннар поцеловал их обоих. А затем она с любовью и нежностью простилась с Осой и помолилась, чтобы они остались живы.

XXII

Вигдис вышла из дома и надела лыжи, привязав их покрепче к ногам ремнями. Она выбрала лыжные палки с длинными шипами на конце и большими кольцами. Затем покрепче привязала мальчика к спине платком и быстро пошла на север.

Солнце еще только клонилось к закату, но снег уже покрылся таким настом, что на нем почти не оставались следы от лыж, хотя Вигдис несла на спине мальчика. Она спустилась к реке и шла некоторое время против течения вверх, пока не нашла место, где лед был достаточно крепким для переправы. Она очень устала в тот день. Когда она взобралась на гору, то остановилась и оглянулась. Над фьордом небо окрасилось в красный цвет. Людей нигде видно не было. Но ведь вокруг их усадьбы рос густой лес.

Вигдис пошла к Грефсину. Она шла не очень быстро, и на небе уже появились звезды, когда она приблизилась к усадьбе. Но нигде не было ни огонька, и все двери были заперты. Вигдис постучала в дверь лыжной палкой, но никто не вышел и нигде не было слышно ни звука, не считая мычания коров в хлеву. Тогда она поняла, что в усадьбе никого нет.

Пока Вигдис стояла и раздумывала, что же делать, она опустила мальчика на землю. И вдруг он дернул ее за плащ и указал на небо. Вигдис посмотрела и увидела, что над Вадином на небе появилось красное зарево. Оно становилось все ярче и ярче, и вскоре показался черный дым. Мальчик испугался, заплакал и спрятал лицо в одежде Вигдис. Тогда она взяла его на руки и сказала:

— Там сжигают твоего деда и Осу, твою приемную мать. Посмотри на это, малыш, и не забудь об этом.

Она знала, что именно горит, потому что внезапно дым окрасился в красные и золотые тона. Это горели сеновал и амбары, и солома и зерно разлетались искрами по темному небу. От зарева было светло, как днем. И тут она увидела, как к Грефсину устремилось множество мужчин на лыжах, и поняла, что оставаться ей тут нельзя. Вигдис подхватила мальчика и изо всех сил бросилась к лесу. Она решила, что будет разумнее всего некоторое время идти по лыжне, которой пользовались обитатели усадьбы, и тогда найти ее будет не так легко. Она направилась на север, потому что знала, что в горах у Большого озера живут люди, и она надеялась, что там ей удастся спастись.

В лесу было совсем темно, и она двигалась очень осторожно между деревьями. Ей было тяжело идти в гору, потому что крутой склон обледенел, и Вигдис несколько раз скользила и падала. Она ободрала себе руки и оцарапала до крови лицо. Ночь была морозная, но Вигдис ничего не замечала, она вспотела и сердце ее билось так сильно, как будто готово было выпрыгнуть из груди. Но хуже всего было то, что мальчик обхватил ее за шею, и когда она взбиралась наверх, он чуть не задушил ее.

Наконец она заметила, что выбралась на гребень горной гряды, и идти стало легче, но ей казалось, что тут никогда не ступала нога человека. И когда Вигдис оборачивалась, она видела над верхушками елей зарево пожара, но теперь оно было не таким ярким.

Через некоторое время мальчик опять заплакал; он замерз и хотел есть.

— Не плачь, малыш, — сказала мать. — Мы скоро доберемся до людского жилья, я дам тебе каши и уложу спать.

— А мы скоро туда придем? — спросил мальчик.

— Да, скоро, — ответила ему Вигдис.

Она сняла плащ, завернула в него ребенка и привязала этот сверток к спине. Вскоре она заметила просвет между деревьями, уходивший вниз, и изо всех сил упираясь палками, стала спускаться вниз. Спуск был очень трудным, и каждый раз, останавливаясь отдохнуть, Вигдис чувствовала, как дрожат колени и струится по лицу пот. На небе появилось множество звезд, но в лесу по-прежнему было темно, потому что луна всходила теперь только ближе к рассвету.

Наконец она увидела впереди светлую полоску и поняла, что это река. Она постаралась спуститься на ее берег, но зацепилась за дерево и упала и почувствовала, что порвала ремни на левой лыже. У нее был с собой нож, и она нарезала тонких березовых веток и постаралась закрепить лыжу, как могла. Мальчика она посадила пока на снег.

Она довольно долго провозилась с лыжей, а когда закончила, взяла сына на руки и спросила:

— Ты замерз, мой мальчик?

— Нет, — ответил он. Вигдис потрогала его руки — они были ледяные, и она поняла, что мальчик их отморозил. Тогда она принялась растирать сыну руки снегом, пока он не заплакал и не сказал, что ему больно. Тогда она получше укутала его и пошла вниз по течению реки туда, где, она знала, находилась усадьба.

Она почувствовала, что замерзла, пока возилась с сыном. А возле реки дул сильный северный ветер. Он дул Вигдис в лицо и пронизывал ее одежду насквозь. Она шла и смотрела вокруг, пытаясь разглядеть дома, но ни одного не видела. Наконец на одной горе она заметила дом и, когда подошла поближе, увидела, что это сеновал. Вигдис так устала, что была не в состоянии идти дальше. Она нашла дверь, которая оказалась не заперта, и вошла внутрь. В сарае было так же темно, как и наружи, и ненамного теплее. В углу Вигдис отыскала немного сена и зарылась вместе с сыном в него, но сено оказалось холодным и совсем не согревало.