История одной истерии - Ирина Потанина

— Простите, там все еще дождь? — имела глупость поинтересоваться я.

Детина мой вопрос проигнорировал абсолютно и вопросительно глянул на хозяина музея.

— А, Петрович, — сбросив официальную личину, джентльмен широко заулыбался, поднялся на цыпочки, чтобы покровительственно похлопать гостя по плечу, и жестом пригласил детину пройти в прихожую.

— Я спросила что-то не то? — поинтересовалась я у работника музея.

— Он вас не слышал, — охотно разъяснил тот, — Он — глухонемой. Зато мастер на все руки. Весь дом к нему за помощью обращается. Петрович никому не отказывает. И, кстати, Хомутова читает. С удовольствием. Так вы заходить будете или как?

— Кать, может, пойдем отсюда, а? — вдруг жалобно зашептала Настасья, — Там, похоже, и дождь кончился.

Честно говоря, после всего услышанного, мне действительно хотелось попасть внутрь. Неужели, обычная квартира? Мысль о подобных махинациях отчего-то показалась мне жутко забавной.

Увы, Настасья была права, времени на удовлетворение собственного любопытства уже не оставалось. Я, извинившись, распрощалась с джентльменом, получив, к собственному немалому удивлению, приглашение заходить, когда будет время. Не в музей. Просто на чашечку чая. Совершенно бесплатно. И даже заварку с собой приносить не надо. Просто, как оказалось, джентльмену было приятно со мной пообщаться.

— Странные они все какие-то, — вздохнула Настасья, когда мы вышли из подъезда, — Удивительно, что нас оттуда невредимыми выпустили. Один глухонемой, другой сумасшедший… Как-то мне даже не по себе стало.

Я промолчала. К тому, что мне интересно общаться всегда с теми, с кем нормальным людям становится «не по себе», я уже давно привыкла. Сестрица опасливо оглянулась и застыла с гримасой ужаса на лице. Одним шагом преодолевая сразу несколько луж, многозначительно размахивая руками и мыча, за нами гнался Петрович. В его отчаянной жестикуляции и впрямь сквозило нечто пугающее. Я невольно попятилась. Настасья тут же попыталась спрятаться за моей спиной. Дудки! Прошли времена, когда она легко могла сделать это. Платформы на кроссовках делали Сестрицу даже несколько выше меня.

Бежать было глупо. С замиранием сердца обе мы следили за стремительно приближающейся фигурой глухонемого. В метре от нас Петрович вдруг остановился и, глядя излучающими болезненный восторг глазами куда-то внутрь себя, попытался выхватить нечто из-за пазухи.

Мне этот его жест абсолютно не понравился.

5. Глава о том, как любовная лодка героини разбилась задолго до столкновения с бытом

Надлежало закричать, попытаться отскочить в сторону, полностью прикрыть собой Настасью … Вместо этого я тупо наблюдала за странными движениями Петровича. Вытаскиваемый предмет зацепился за что-то внутри комбинезона и никак не хотел показываться наружу.

— Может, вам помочь? — поражаясь собственной глупости, вежливо поинтересовалась я, — Только учтите, если вы намерены вытащить оттуда оружие, я могу случайно поранить вас, помогая…

Прочитав по моим губам суть произнесенного, глухонемой замотал головой еще более отчаянно и, под звук рвущихся ниток, вытащил на свет небольшую книжицу в твердой обложке. «Хомутов П.С. Рассказы для животных» — было написано на обложке.

— Это мне? — все так же вежливо поинтересовалась я, — Большое спасибо. Ну, мы пойдем…

Стоит заметить, что столь приветливые интонации мой организм всегда включал, когда требовалось скрыть испуг или растерянность. Пятясь от улыбающегося Петровича, я чуть не упала, споткнувшись. Забрызгала себя и сестрицу грязью, неприлично выругалась, и попыталась заставить себя успокоиться. На тыльной стороне обложки красовалась обещанная дарственная надпись: «Нежданным посетительницам от автора».

— А чего так мало? — прочитав надпись, возмутилась Настасья, — Именную же обещали! Мог бы что-нибудь более приятное написать.

— Если б мог, был бы известным автором, — скупо прокомментировала я, — Ныне в почете только те, кто пишет нечто приятное.

Название книжки меня, безусловно, заинтриговало.

В этот момент у меня зазвонил сотовый. Определитель высвечивал совершенно неизвестный мне номер.

— Слушаю, — удивленно отозвалась я.

— Это Шумилов, — степенно проговорил незнакомый бархатистый голос, — Почему вы не приходите? Ведь договорились же.

— Как это «не прихожу»? — обиделась я, — Именно этим и занимаюсь. Будьте добры, объясните поподробнее, как вас найти.

— А где вы находитесь?

— В двух домах от «Музея одного литератора», — не сразу сообразив, что такой указатель вряд ли может послужить ориентиром здравомыслящему человеку, сообщила я.

— Это совсем близко от меня, — невозмутимо отреагировал Шумилов, — Видите впереди четырехэтажное здание с табличками возле входа?

— Так.

— На третьем этаже находится офис нашего журнала. Это вам так, для общего развития. Меня там нет.

Похоже, Шумилову и в голову не приходило, что при разговорах по сотовому можно быть кратким. Он явно был не из тех, кто экономит. Терпеть не могу, когда люди глупо тратят деньги.

— А где вы есть? — стараясь задать более живой темп разговора, поинтересовалась я.

— В доме напротив. Не кладите трубку. Сейчас я выйду на балкон и послужу вам живым указателем.

Хорошо, что для меня входящие звонки этой сети были бесплатны.

Не дожидаясь появления издателя, я потащила Настасью к указанному дому. С момента угрожающего приближения Петровича, я отчего-то держала Сестрицу за руку. Спустя несколько мгновений на одном из балконов второго этажа вышеобозначенного строения показалась высокая мужская фигура в пушистом свитере.

— Как вы одеты? — одновременно с этим спросила у меня телефонная трубка.

— Я уже рядом с вами. В коротком светлом плаще…

— Гх-м, — глядя прямо в противоположную от нас с Настасьей сторону, изрек Шумилов, — Вижу. Именно такой я вас и представлял.

Я находилась уже непосредственно под балконом. Шумилов же смотрел на внушительных лет и размеров даму в светло-сером плаще, пересекающую в данный момент улицу.

— Жаль, что представляли. Потому что это не я, — сообщила я трубке, — Я стою прямо под вами.

У Шумилова хватило чувства юмора не понимать меня буквально, и заглянуть все-таки под балкон, а не себе под ноги.

— Эта девочка?! — недоуменно воскликнул он, встретившись глазами с приветливо скалящейся Настасьей.

— Нет. Я рядом, — я вышла из-под балкона и помахала рукой, — А девочка — моя сестра и ассистент. Я все же немного старше.

— Не вижу особой разницы, — пробурчал себе под нос и мне в телефонную трубку Шумилов, — Я уже открыл подъездный замок. Заходите, поднимайтесь.

Оставляя на витой лестнице подъезда мокрые следы, мы с Сестрицей последовали полученным указаниям. Голос Шумилова казался на удивление молодым. Честно говоря, после телефонного разговора я шла производить на спонсора впечатление с все нарастающим энтузиазмом.

— Дверь не заперта, проходите! — послышалось из-за единственной на втором этаже квартирной двери.

Обычная двухкомнатная квартира, переделанная под офис. Все ясно. Афишировать свое местонахождение перед широкой публикой Шумилов не хотел. Неудивительно, что в Городе он пользовался репутацией человека, встречи с которым добиться довольно сложно.

Мы с Настасьей прошли в кабинет, откуда доносился голос Издателя. Книги, журналы, журналы, книги. Я засмотрелась по сторонам.

— Присаживайтесь, — хозяин жестом указал нам с Сестрицей на офисные кресла, стоящие возле письменного стола, — Простите, мне необходимо договорить, — добавил он, грустно кивая на выкрикивающую что-то неразборчиво-оправдательное телефонную трубку.

Во все глаза я смотрела на г-на Шумилова, и прилагала неимоверные усилия, дабы не выдать своего волнения. И никакой он не старик. Молодой человек, немногим старше меня… Усталые серые глаза смотрели приветливо, немного удивленно и в то же время как-то тоскливо. Утонченные черты лица, благородная посадка головы, плавные движения, — все это придавало Шумилову какой-то абсолютно нездешний вид. Казалось, будто он прибыл сюда совсем недавно и из какого-то другого мира. Оттуда, где не бывает хмурой погоды, где люди не кричат в телефон, а юные девы не исчезают из родительских домов без разрешения. Признаки нашей реальности, казалось, приводят Шумилова в замешательство.

Я невольно вспомнила об испорченной прическе и вдруг покраснела. Мысленно пообещав самой себе, что побреюсь налысо, если эта дурацкая прическа еще раз позволит себе испортиться в столь неподходящий момент, я совершенно непроизвольно приосанилась и улыбнулась одной из своих самых обворожительных улыбок.

«Внимание! Внимание!» — горланила сирена Здравого Смысла в моих мозгах, — «Нас несет куда-то не туда! Опомнись! Что за заискивание перед клиентом!»