Взятка. Роман о квадратных метрах - Алексей Колышевский

…Простите меня за небольшое отступление, вернее за мой поганый язык, за мой мерзкий нрав и подлую натуру. Но как иначе, нежели чем на примере отношения к венцу создания – женщине – мне доказать вам собственное злодейство, коварство и злобу, которую я отчего-то питаю почти ко всем людям. Моя злоба не распространяется лишь на мою мать, а всех остальных я тихо ненавижу и с удовольствием занял бы место Полпота или Гитлера, объявив войну всем вам. Причина? Нет никакой причины, и в то же время она есть, но она чрезвычайно проста и банальна, будто снег зимой: я Никто, и самое ужасное в том, что я Никто Завистливое. Осознание собственного ничтожества невероятно бесило меня. Я понимал, что достичь чего-то мне придется, идя по трупам, ведь примеров именно такого достижения успеха хватало вокруг. Успешность, которая тогда уже прочно вошла в моду, подразумевала отсутствие нежных симпатий к ближнему. Каждый человек воспринимался как потенциальный конкурент в борьбе за лучшую долю, и во мне тяга к успешности, требовательность к совершенству своего отсутствующего пока окружения была доведена до невероятного уровня. Я никогда не мог представить рядом с собой женщину с данными Аллы, для меня это было постыдно и унизительно. Я грезил о загорелых, стройных и ненасытных стервах, но вынужден был терпеть, стиснув зубы, понимая, что дорога в страну длинноногих стерв лежит через постели посредственностей, готовых за право казаться счастливыми самим себе платить таким, как я…

Уже находясь в конце своей прорабской проповеди, в качестве неубиваемого козыря, я показал ей два чертежа:

– Архитектор уже начал работать. Вот первые результаты. Только представь себе: оказывается, ему знаком твой дом, он заявил, что когда-то уже делал нечто похожее, и для него не составит особого труда повторить проект, ведь он остался у него в голове! Поэтому архитектор, добрая душа, сделает проект за половину обычной стоимости, всего за десять тысяч долларов (это и сейчас для многих астрономическая сумма, а тогда прекрасной зарплатой считалось пятьсот баксов в месяц).

– Господи! – Алла даже отпрянула от меня. Подбородок ее задрожал так сильно, что, казалось, она сейчас заплачет. – Десять тысяч! Десять тысяч за какие-то бумажки!

– Это вовсе не «какие-то там бумажки», – напустив на себя вид оскорбленного в лучших чувствах, мягко парировал я. – Это, Аллочка, основное. Без проекта я тебе дом не построю. Я же не могу «на глаз»… Спроси у кого хочешь, что значит проект. Спроси у своих клиенток. Они все барыни и живут в палатах белокаменных да в резных теремах, а чтобы терем выглядел казисто, его сперва надо полностью нарисовать. Строитель, он кто? Он… – я задумался, – …строитель и есть. Он чурбан, камень бесчувственный. Ему как нарисовали, он так и построит. А архитектор – это вдохновенный художник. У него каждый проект – это тот же живописный шедевр, только без рамы, а шедевры повсеместно не дешевы. У тебя же не щитовой садовый домик на шести сотках. У тебя там и ландшафт и окружение солидное, я же все подметил, все уловил, так сказать. Мы с архитектором советовались четыре часа, прежде чем он сделал два первых чертежа. Теперь ему надо аванс заплатить, а то он работать дальше не станет. Вдохновение всегда надо подкармливать, – со вздохом закончил я, весьма довольный переменами, произошедшими в ее лице. Конечно же, она еще немного покуражилась, инстинктивно обороняя свой карман, но я-то видел, что для себя она все давно решила…

– Ну так и что? Когда тебе нужны деньги? – немного надменно спросила она, тщательно скрывая под этой надменностью желание обнаружить мою алчность и то, что я, быть может, отвечу «чем скорей, тем лучше». И вот уж тогда (если бы я оказался таким дураком и сказал бы именно это), даже несмотря на наше недавнее сближение, Алла прониклась бы ко мне недоверием, и все бы тогда завершилось полным поражением. «Каждый выстрел в «десятку», – иначе чемпион проиграет. Я не проиграл.

– Это зависит от твоего желания. Погода позволяет, да и с хорошими рабочими сейчас проще, а то ведь в сезон их днем с огнем не сыскать. Всех разметут! Если сейчас начнем, то к осени сможешь отпраздновать новоселье! На этих чертежах первый уровень твоего дома – достаточно для того, чтобы начать рыть котлован, заказывать материалы и так далее. В общем я-то готов тебе помочь с этим делом. Ты только, пожалуйста, почаще…

– Что? – заинтересованно спросила она.

– Почаще вспоминай обо мне. – Я погладил ее по щеке, и она головой прижала мою ладонь к своему плечу, не выпускала. – Мне больше ничего не надо. Знаешь, я когда тебя увидел… Как ты голосовала утром там, на обочине, я очень испугался, что кто-то перехватит тебя раньше, чем я. Знаешь же, бомбилы народ бесцеремонный. Как хорошо, что твой «Фольксваген» забарахлил, а я проезжал мимо. Ведь правда? Хорошо?

После этого откровенно лживого выступления мне пришлось вновь заняться с ней делом, постылым для меня и сладким для нее. Именно в такие моменты понимаешь, что значит «сука-любовь»…

2

И вот на следующий день началось. Ранним утром я уже был возле ее подъезда. Ждать мне пришлось часа полтора, и я все это время дергался, переживал и успокаивал себя лишь тем только, что это не она опаздывает, а это я приехал так рано. Наконец они появились: Алла и ее муж, при взгляде на которого мне захотелось заблеять козлом, намекая на его нынешнюю рогатость. Сдается мне, что при всей его любвеобильности по отношению к своим пациенткам и при всем его равнодушии по отношению к собственной супруге, это светило медицины все же испытал бы сильные чувства, узнай он, что вот этот самый молодой человек с широкой акульей улыбкой, выпрыгнувший из задрипанного автомобиля ему навстречу, вчера пошалил с его благоверной. Ну, да черт с ними, с предположениями, ведь впереди у меня были только заманчивые пачки денежных купюр американского производства, и пачки эти вскоре появились в руках мужа Аллы. По ее бесстрастному лицу я понял, что должен сам «доубедить» этого заносчивого очкарика в собственной нужности, и я моментально избрал верную тактику: напустил на себя серьезный вид, внятно и разборчиво ответил на все его вопросы. Он чувствовал себя виноватым перед Аллой, поэтому был рад согласиться с ее выбором: чтобы хоть в чем-то потрафить ей, заглаживая свою вину. Да, все это тонкости, но их не стоит учитывать лишь после провала, когда уже ничто не важно и все приходится начинать заново, а вот на формирование успешного финала тонкости порой оказывают решающее воздействие. Не зря бродяга-ветер думал поиграть со звездами. Сдается мне, что он свое желание как-нибудь да исполнил. Например, ему стало меня жаль и он нашептал тому созвездию, под которым я родился, что, дескать, неплохо было бы обратить на паренька внимание, нашаманить там чего-нибудь этакого, чтобы он, то есть я, «поднялся».

А может, дело в другом. Может, этот успешный человек, передавая мне им самим заработанные деньги, вместе с ними передал мне часть своего везения? Фарт свой отдал? Может быть… В конце концов тогда меня эти мысли не беспокоили. Тогда я был рад той пачке банкнот, которая спустя мгновение после того, как я почувствовал ее блаженную тяжесть в правой руке, перекочевала в мой карман и приятно замерла совсем неподалеку от сердца. Деньги… Мои первые, настоящие. Деньги, большей части из которых предстоит стать моими, если я проявлю: бессовестность, бесстыдство, бессердечие, беспринципность, безапелляционность, бесславие и безбожие. И я проявлю все это, можете во мне не сомневаться. Вес денег перевесит любой вес в мире. Лишь деньги эквивалент всего, эквивалент самой жизни.

Они долго обсуждали со мной всякие детали, давали советы, спрашивали о чем-то важном для них и скучном для меня. Я знал, что впереди у меня поиск бригады орангутангов, беседы с угрюмыми крановщиками, сухомятка из придорожного магазинчика. Да, все то же самое, только ответственности прибавилось. Черт, и почему нельзя поднимать деньги с пола? Вернее, нет, не так (ведь для того, чтобы их поднимать, приходится наклоняться). А вот почему их нельзя просто брать со стола? И скидывать небрежным жестом в приоткрытый по такому случаю ящик…

Мгновенное видение, искра наития мелькнули передо мной и погасли. Я попрощался с надутыми мною в первый, но не в последний раз заказчиками и поехал по делам. Перво-наперво я прикатил на «черную биржу», как называлась и называется по сей день «точка» возле Ярославского шоссе. Здесь я быстро познакомился с узбеком по имени Дима-бригадир, и мы достигли полного взаимопонимания за распитием чайника зеленого чая в кунге списанного военного грузовика, который служил для Димы жилищем. Откуда взялся этот грузовик, я не стал расспрашивать, да и было все это не так уж интересно. Гораздо интересней было то, что Дима оказался опытным шаромыжником, знал, где добыть рабочих, и был готов выполнить свою миссию вербовщика моментально.