Публицистика - Анатолий Иванов

«Поближе к жизни. Побольше внимания к тому, как рабочая и крестьянская масса на деле строит нечто новое в своей будничной работе. Побольше проверки того, насколько коммунистично это новое», — пишет он в статье «О характере наших газет», напечатанной в «Правде» 20 сентября 1918 года. А в июле 1919 года в знаменитой статье «Великий почин» снова и снова возвращается к этим вопросам: «Поменьше политической трескотни, побольше внимания самым простым, но живым, из жизни взятым, жизнью проверенным фактам коммунистического строительства…»

Все это — «побольше внимания к самым простым, но живым, из жизни взятым, жизнью проверенным фактам коммунистического строительства» — и зовет газетчика в дальние и близкие края, в любое время суток у него наготове блокнот… И он встречает рассвет в поле, на ферме, он с самого начала смены уже в заводском или фабричном цехе…

Задачи, которые поставил XXIV съезд нашей партии, огромны: девятая пятилетка должна еще выше поднять уровень жизни советских людей, еще крепче сделать индустриальную мощь страны, ее оборонное могущество. И тут для журналиста — с авторучкой, фото- и кинокамерой, с микрофоном в руке — все главное, все живое, все будто впервые по ощущению новизны и грандиозности совершаемого народом. И все значимое. Ибо грандиозность диктует и глубину исследования жизни, требует от журналиста постоянного обогащения своего опыта знаниями жизни, знаниями тех процессов, которые в ней развиваются.

Поэтому сейчас, в наши дни, думается, уже мало того, чтобы первому увидеть новое, первому о нем рассказать. Важнее помочь этому новому утвердиться. И герой очерков стал сложнее, емче. В ряде случаев это уже коллективный герой, и дела его многогранны, сложны.

Газета — непревзойденная школа жизни, школа литературного мастерства, кузница талантов. Газетчик — трудная, но благородная должность на земле. Все народные беды и радости, все невзгоды Родины и ее праздники он пропускает через свое трепетное сердце, которое никогда не должно уставать. Не имеет на это права.

СВЕТЛЫЙ ПАХАРЯ ТРУД…

Хлеб — извечная и непреходящая ценность. И для отдельного человека, и для любого государства, и для всего человечества.

Напомню общеизвестные факты из нашего далекого и близкого — иногда нелишне их напомнить.

…Гражданская война. Рабочие Петрограда, Москвы и других промышленных центров задыхаются от голода. Хлеб в стране есть, его много — и в Сибири, и в Поволжье. Но местные кулаки зарывают его в землю, ссыпают в колодцы, гноят и сжигают в амбарах. Лучших людей революции партия в составе легендарных продотрядов — именно легендарных, я подчеркиваю это — посылает на село, чтобы взять хлеб у кулаков. Тысячи благородных и бескорыстных бойцов продотрядов погибли, выполняя свой революционный долг. Когда озверевшему кулачью удавалось захватить продотрядовцев, их не просто убивали, нет, им набивали зерно в распоротый живот. Так умирали эти люди.

Начало тридцатых годов. Неурожай и вредительство затаившихся врагов, вроде Якова Лукича Островного, блистательно нарисованного Шолоховым в «Поднятой целине», вызвали в стране страшный голод. Не было хлеба — и погибли многие тысячи людей.

…Великая Отечественная война. На запад, в фашистскую Германию, день и ночь идут эшелоны, эшелоны, эшелоны с хлебом. С украинской, белорусской, российской пшеницей… Гитлеровцы понимали, что такое хлеб, и, захватывая наши села и города, первым делом выставляли усиленную охрану вокруг колхозных токов, риг и амбаров, вокруг зернопунктов и элеваторов. Советские патриоты делали все возможное, а иногда и невозможное, чтобы хлеб не достался врагу: сжигали зерно в хранилищах и на корню, пускали эшелоны с награбленным хлебом под откос. И тогда гитлеровцы поголовно уничтожали жителей сел и деревень, а сами населенные пункты выжигали дотла.

…1972 год. Тюменщина. На хлебном поле возник пожар. Поблизости оказался только девятнадцатилетний тракторист Анатолий Мерзлов. Он бросился в самое пекло, пытаясь потушить огонь, спасти хлеб. Безжалостное пламя спалило ему волосы, загорелась на парне одежда, обуглилась кожа… Лишь когда подоспели на помощь люди и остановили огонь, Анатолий Мерзлов без сил упал на землю. Через некоторое время он скончался от ожогов.

Общеизвестные эти факты — а их можно привести сотни и сотни! — нелишне напомнить тем, кто бездумно и легкомысленно относится к обыкновенному ломтю хлеба. Иной человек, откусив от ломтя крохотный кусочек, остальное выбрасывает. Это в высшей степени безнравственно. Слишком дорогой ценой достается тот ломоть хлеба. И это сразу поймешь, если поставишь себя на место бойца продотряда, который попал в лапы озверевшего кулачья, на место умирающего от истощения блокадного ленинградца, на место любого жителя тех сел и деревень, которые гитлеровцы смели с лица земли за попытку лишить их награбленного хлеба. Поймешь так же отчетливо и ясно, как понимал это деревенский паренек Анатолий Мерзлов, пожертвовавший жизнью ради спасения хлебной нивы.

…Порой в ответ на замечание по поводу оскорбительного, безнравственного отношения к хлебу можно услышать: подумаешь, горсть зерна просыпали или ломоть хлеба выбросили! Хлеба в нашей стране много… Да, хлеб у нас на столе имеется всегда. Да, государство наше теперь могуче, как никогда. И все же хлеб надо беречь. Много его или мало — достается он всегда трудно.

…Звезды только начинают таять на востоке, где пробивается слабенькая еще заря, а хлебороб уже в поле. И весной и летом. И осенью и зимой. И в вёдро и в непогоду… Самое таинственное чудо — хлебное зерно. Десятки опасностей подстерегают хлебный колосок. И хлебороб, не считаясь ни с чем, буквально круглосуточно оберегает его от всех напастей.

И вот шумит под ветром поспевающая нива, осыпает ее ночами звездная пыль, а солнце пронизывает каждое зернышко своими лучами и оставляет в любом из них частичку света, тепла и жизни. Вот вроде бы уже увенчался успехом тяжкий, бессонный труд пахаря, но, увы, борьба за хлеб далеко не окончена, самое тяжелое — уборка — еще впереди. Но впереди и осенняя, часто слякотная непогода. То ветром повалит хлеб. Как его взять? То дожди так расквасят небо и землю, что все влагой взялось. Как высушить уже обмолоченное зерно? Влажное, оно через несколько дней начнет гореть. А то, гляди, и снега повалят, и часть урожая, выращенного с таким трудом, может погибнуть…

Но все преодолевает хлебороб, ибо он знает: не может без хлеба прожить человек. Потому-то и слагает про хлеборобов народ легенды, слагают поэты о них стихи, полные любви, уважения и благодарности героическому труженику земли. И недаром хлебный колос как олицетворение мирного труда, олицетворение счастья и человеческой радости стал одним из важнейших символов Государственного герба великой Родины.

…И БУДЕТ ВЕЧНО ВЕЛИК

Сказать о Шолохове, что это крупнейший писатель современности, — значит сказать мало и не точно. Шолохов — художник гениальный, один из тех людей, жизнь и деятельность которых формируют нравственные принципы нашей цивилизации.

О Шолохове написаны горы книг, рассказывающих о его жизни, объясняющих его произведения, а меня никогда не покидает чувство, что смысл его творчества, истинное значение этого человека для судеб мирового искусства до конца так и не объяснены.

Вот, скажем, Григорий Мелехов — что это за художественный образ, в чем суть, в чем нравственно-философское содержание этого характера? Сколько по этому поводу было литературно-критических битв, сколько сломано копий! Его объявляли то продуктом и представителем самой махрово-реакционной части донского казачества, то идейным и сознательным перерожденцем, предавшим интересы революционного народа, то недалеким человеком, запутавшимся в жизни, в грозных революционных противоречиях…

Что ж, Григорий Мелехов совершал в своей жизни такие поступки и действия, которые, если их взять в изолированном виде, вроде бы могут подтвердить и первый, и второй, и третий взгляд на суть этого образа… А я слышал, как сам Шолохов читает последние страницы своего бессмертного романа, до слез потрясенный судьбой Григория Мелехова, любимого своего героя. И как-то до пронзительности стало ясно мне, что никакой он, Григорий Мелехов, не реакционер, не перерожденец, ни в чем он не запутался. Он просто жил в то время, когда на земле разыгралась невиданная до той поры драма. В результате полностью созревших классовых противоречий пришли в движение все слои человеческого общества. И Григорий Мелехов, как и другие, был втянут в грозный и беспощадный революционный водоворот… И хотя физически Григорий Мелехов в конце романа остается жив, фактически он сгорел в испепеляющем горниле безжалостной классовой борьбы.