Этап - Константин Бояндин

8

– Сегодня ты за мной ухаживаешь, – заявила Мария утром. – Что, все хорошо? Ну, то есть лучше?

– Лучше, – согласился Николаев. Сегодня утром получилось подумать о жене и сыне так, что не захотелось снова найти кого-нибудь и жестоко убить. Им и так плохо, там. Оттого, что я здесь злюсь и схожу с ума, легче никому не будет.

– Умница. – Она потрепала его по щеке. – А я расклеилась что-то. Не давай мне сидеть и молчать, ладно?

– Хорошо. – Он взял ее за руку. Оба уже сидели в гостиной, «при полном параде». Мария набросила легчайшую куртку – долго выбирала, чтобы были карманы, куда можно положить ее футляр для дисков. Пока не объяснила, что это за диски такие, но Николаев помнил синеватую молнию, которая чуть не попала в Кошку. – Кошка, ты с нами?

Кошка, устроившаяся на шкафу, открыла правый глаз, потянулась и мяукнула. Отвернулась к стенке и свернулась, спиной к людям. Издалека было слышно, как она мурлычет.

– Здесь останется, – заметила Мария. – Где ты ее такую взял? Кошки все чуют, я знаю. Была бы беда, она бы не дрыхла. Ладно, пусть, ей тоже надо в себя прийти. Кошка, мы ненадолго!

– Что у тебя за диски? – спросил Николаев, пока они спускались по лестнице. Мария сказала: идем сейчас к дяде Гоше, у него есть адреса всех остальных. Надо со всеми встретиться, чтобы обо всем знать.

– Я за ними тогда шла, – Мария поправила солнечные очки. – Ну, когда меня задавило. Так в руке их и держала, когда под трактор свалилась. Может, поэтому они все время со мной. Потом расскажу. Оружие, Сережа, оружие. Сама не знаю, откуда они такие. Федя долго голову ломал, и Джеймс тоже. Так ничего и не придумали.

– Джеймс? Сюда попадают иностранцы?

– Люди кругом погибают, – она посмотрела на него, как на идиота. – Но обычно держатся со своими. Федя встречался с другими, как мы. Из других стран. Мы держим связь, когда можем.

– Ого! – Николаев впечатлился.

– А ты думал. Это сначала волком воешь, и утопиться пытаешься. А когда других находишь, все по-другому. Блин, ну я разболталась! Хотя да, лучше болтать, чем молчать. Нам туда.

– Рад видеть, рад, – дядя Гоша тоже оделся по погоде. Но форма прежняя: кепка, куртка и просторные брюки. И сапоги. – Маша, дорогая, закажи нам всем пока, ладно? Мы сейчас подойдем.

– Конечно, дядя Гоша, – она расцеловала его в обе щеки и убежала на веранду соседнего ресторана.

– Вот телефоны и имена, – Георгий Платонович протянул лист. – Мы всем их сообщаем. Маша уже рассказала, зачем?

Николаев кивнул.

– Хороший ты человек, – дядя Гоша хлопнул по плечу. Во силища, в очередной раз поразился Николаев. И при этом часовщик! – Сильный. Маше последнее время плохо, и поговорить не с кем. Просить не буду, сам понимаешь.

– Все понимаю, дядя Гоша, – Николаев поправил кобуру. Люди, конечно, смотрят в недоумении, да и пусть себе смотрят. Талисман, так решил. Раз помог мне выжить, пусть всегда будет рядом. – Буду рядом, мне тоже одному сейчас не очень.

– Не обижай ее, – дядя Гоша помахал рукой Марии, которая указывала на столик. – И не расспрашивай. По себе знаю, лучше все сразу не узнавать. Ну, идем? Вам сегодня бы повидаться с остальными. Или хотя бы созвониться.

– Маша так и сказала, – согласился Николаев. – Конечно, поговорим.

– Работал инженером, – пояснил Николаев. – Когда в стране начался бардак, моя работа кончилась. В итоге вот таксистом устроился. В общем, не жалею, хотя работа нервная.

– А я всю жизнь с часами работаю, – Георгий Платонович одобрительно покивал. – И дед мой работал, и прадед. Сразу вижу: не таксист ты. Что-то другое было. Значит, машину водишь. Только водишь?

– В автосервис собирался уходить, – согласился Николаев. – И ушел бы, там интереснее.

– Замечательно! – дядя Гоша повеселел. – Если нужен будет шофер, я позвоню, хорошо?

– Без проблем, дядя Гоша!

– Ну, хватит о прошлом, – дядя Гоша поманил официанта. – Завтра приглашаю всех на шашлык. Настоящий, с настоящим вином. Нет возражений?

– Никаких, дядя Гоша! – подтвердила Мария. – Если заданий нет, я новостями сегодня займусь.

– Заданий нет, – дядя Гоша покивал. – Вначале с Федей поговорите, у него могут быть новости. Ну, хватит о делах, обед ждет!

– Какие еще задания? – поинтересовался Николаев, пока они ехали в другой район города.

– Разные. Кто что может, тем и помогает.

– Кому помогает? Ничего, что глупые вопросы задаю?

– Я их тоже задавала, – Мария указала водителю. – Нам сюда, пожалуйста. Всем нам, – пояснила она, когда такси отъехало. – Пытаемся понять, почему все это, и что можно изменить.

– Прямо тайное общество!

– А что, хорошая идея. Идем, идем, сейчас тебе Федя все расскажет. Ой нет, сначала купи мне мороженого. Идем, покажу, какого. И ему купи. Очень любит, а сам никогда не попросит.

– Почему ты сама не платишь? И деньги не берешь?

– Они у меня не задерживаются. Карман жгут. Что смотришь? На жизнь я зарабатываю, не беспокойся. Может, еще больше тебя.

– Не злись, – Николаев вручил ей пломбир. Второй – Федору, ну и себе взял, хотя особенно не любил. Стеснялся при своих. – Ну, куда нам?

– Второй подъезд, третий этаж, – указала Мария. – Вот номер домофона.

– О, Маша! – Федору на вид лет двадцать пять, но манера держаться и речь его не очень соответствовали возрасту. – Замечательно выглядишь! – она обняла его с улыбкой. – Добрый день, Сергей, очень рад. Маша, я так понял, уже кое-что рассказала?

– В общих чертах, – согласился Николаев. – Если честно, до сих пор не верю. Не во все.

Федор покивал.

– Ешь давай, вкусно, – Мария протянула ему пломбир. – Все свои, чего тут стесняться?

– Спасибо, – Федор явно смутился. – Что ж, тогда идемте на кухню. Чай? Кофе?

– Чай, – шепнула Мария. – Он его классно делает.

– Чай, – выбрал Николаев.

Федор заварил чай, поставил на стол множество десерта – от варенья до печенья и конфет. На все ушло минут десять, никто не говорил – Мария с Николаевым доедали свой пломбир, а Федор сосредоточенно занимался чаем.

– Что ж, давайте пока о самом главном, – он поправил очки. – Маша сказала вам про месячную цикличность, верно? Мы выяснили не очень много интересного, но... Ах, да, – он улыбнулся. – Извините. Федор Сергеевич Первушин. Попал сюда двадцать третьего сентября тысяча девятьсот семьдесят четвертого года. Работал главным инженером проекта, – он протянул руку. – Маша здесь с тысяча девятьсот девяносто пятого года, а вы...

– Николаев Сергей Васильевич. Тридцать первое декабря две тысячи девятого, – Николаев не думал, что сможет сказать так спокойно.

– Сочувствую, – Федор был совершенно серьезен. – У нас всех были родные и близкие. Не мое, конечно, дело, но можно два совета?