Ваше Сиятельство #8 - Эрли Моури

она. — Я жду тебя там. Не беспокойся, надолго не задержу. Успеешь к Ленской. Вечер вампиров и твои предстоящие страдания от тебя никуда не денутся.

— Какие еще страдания? — не понял я, но Гера уже начала растворятся.

Я глянул на Ольгу. Она пожала плечами и отвернулась. Мне показалось, будто она понимает, о чем говорила богиня, и все женщины мира связаны какой-то странной, касающейся именно меня тайной. Я ее непременно выясню, но сейчас для меня был важнее Родерик и разговор о Талии.

Я снова устроился на табурете. Князь поморщился от боли, поворачивая ко мне голову. Его глаза ждали продолжение беседы.

Глава 4

В гостях у Геры

Надо признать, Гера задала мне задачку. Да, разговор с ней мне был нужен самому. Особо интересовало расспросить ее насчет эриний и прощупать ее насчет помощи Мышкину Асклепием, хотя бы ограниченной помощи. Ведь я не был уверен, что Родерик справится. Ему могло не хватить воли, этакого полезного упрямства. Но день не бесконечный, и если я наведаюсь в храм, как того хотела Гера, то вряд ли мне удастся порадовать Ольгу обедом в ресторане. У Ковалевской не будет желания снова ждать, пока я закончу свои очередные дела, в то время как обеденное время уже вышло.

Видя, что Родерик с нетерпением ждет моих дальнейших слов, я продолжил:

— С тобой мы немого разобрались. Если ты будешь без устали практиковать все, что я показал, то думаю, встанешь на ноги без помощи богов. И еще вот что важно: найти в этой беде, приковавшей тебя к постели, позитив. Поверь, он есть, — я взял руку князя и несильно ее сжал, как бы передавая ему уверенность. — Позитив в том, что теперь у тебя есть не только возможность, но и необходимость работать над собой. Тебе этого очень не хватало. Ты, Родерик, обладая большим талантом, не рос как маг, не воспитывал в себе волю мага, и со временем, занимаясь только Талией, играя в ее игры, ты бы деградировал как маг. А теперь у тебя нет другого выхода. Хочешь не хочешь тебе придется все это делать. Если ты не мог заставить себя сам, то тебя заставляет жизнь. Прими этот урок и свое нынешнее положение с благодарностью, и если ты это сделаешь, то через некоторое время поймешь, что я прав, и будешь в душе благодарить Элизабет за роковой дротик, изменивший тебя.

Я ненадолго замолчал, поглядывая на Ольгу, желая понять, не устала ли она от ожидания и моих назидательных речей. Затем продолжил:

— Еще, Родерик, меня беспокоит Талия. Ты потакаешь ей во всем. Хочешь ей угодить, а она этим с удовольствием пользуется. Заметь, это все во вред тебе и ей. Если бы ты не позволял ей пускаться в столь опасные шалости — а то, что вышло с Элизабет, это уже вовсе не шалости — то не лежал бы сейчас в палате исцеления. Теперь тебе сама жизнь и боги дают шанс изменить отношения с твоей баронессой. Прояви личную волю и волю мага, дай понять своей невесте, что так дальше продолжаться не может. Помоги ей перестать быть беззаботным ребенком и научиться отвечать за свои поступки. У тебя на нее гораздо больше влияния, чем у ее отца. Дай ей понять, что без ее помощи, без ее стараний, тебе никак не стать на ноги — это не совсем правда, но в этом тоже есть часть истины. Талия сейчас тебе очень нужна. Она любит тебя, пусть эта любовь станет не разрушительной, а созидательной для вас двоих.

Я поговорил с ним еще немного насчет Талии, предложил некоторые хитрости, которые могли бы повлиять на баронессу Евстафьеву, снять с нее «корону» Принцессы Ночи и заставить ее взрослеть. После чего я пожелал Родерику скорейшего выздоровления, и мы с Ольгой вышли из палаты.

— Елецкий, ты не перестаешь меня удивлять, — сказала Ольга, когда спустились на первый этаж и направились к выходу. — В тебе словно живут два человека, один беззаботный, ветреностью едва ли не равный Талии, а другой столь зрелый и глубокомысленный, будто проживший множество жизней. И думаешь, как это вообще возможно?

— Еще добавь, что один человек достаточно мягкий и добрый, а другой готов, не задумываясь дать в морду, тому кто заслужил. Вот, например, виконту Пирогову, — я бросил насмешливый взгляд на того самого самодура в белом халате, пытавшегося не пустить нас в палату к Мышкину.

Он отвернулся, сделал вид, что увлеченно разглядывает что-то на стенде за стеклом.

— И это в тебе тоже есть, — рассмеялась Ольга Борисовна. — Поэтому, ты мой возлюбленный мужчина, полный загадок, которые я собираюсь разгадывать всю жизнь.

— А ничего, что из-за этого возлюбленного мужчины откладывается обед в ресторане? Ты же слышала, мне нужно в храм к Гере, — напомнил я.

— Мы поступим мудро: там, на Окопной недалеко от храма есть ресторанчик под названием «Очарованье». Я в нем ни разу не была, но от кого-то слышала, что там неплохо. Так вот, пока ты будешь секретничать с Герой, я займу столик в этом «Очарованье» и закажу обед себе и тебе. Тебе закажу на свой вкус. Это даже интересно. Да? Представляешь, какая интрига, что тебе выпадет на обед? — Ковалевская следом за мной сбежала со ступеней и корпуса Красных Палат, и мы поспешили к стоянке, где дожидался «Гепард».

— Да, будет интрига, — согласился я. — Почти такая же, как затянувшаяся интрига с Ленской, что она там мне приготовила. Водите меня все вместе за нос много дней. К этой ерунде даже подключились, так сказать, высшие силы.

— Ну, у актрис свой, несколько странный в моем понимании ум, — Ольга отвела взгляд в сторону, и я понял, что эту тему лучше не трогать.

Расставшись с Ковалевской у севера на Окопной, я поспешил к храму Геры. Теперь для меня встал вопрос, как там найти Величайшую. Разумеется, она не будет стоять у входа в ожидании меня. О том, что мне следует обратиться к какой-либо жрице, супруга Громовержца