Болтун. Книга третья - Стефан Анджеевич Барковский

и убедившись что никто не смотрит сняла с шеи небольшой амулет и протянула его мне. – Держи. На память. Наденешь его потом. Что бы не увидел никто.

- Спасибо – я убрал нежданный подарок в карман. Я стоял спиной ко всей компании провожающих и на это мое движения никто не обратил внимание. – И все же мне кажется что ты в меня влюбилась – не смог удержаться я от небольшой подначки. В ответ на это я получил полный ярости взгляд и шепот сродственный шипению рассерженной кошки

- Дурак! – эльфийка развернулась и отошла в сторону с видом будто мои проводы ее не касаются совершенно. И вообще она пришла за компанию с одной зеленокожей оркой.

- Ну я пошел – я оглядел напоследок всех провожающих. – По третьему разу прощаться уже не будем.

- Иди уже – пробурчала Шелрира. – Если самому не выйти я помочь могу.

- Не надо, я сам – я помахал рукой и шагнул за ворота где меня ждал чудный новый мир. Щен крутившийся все время в ногах у честной компании и беззастенчиво напрашивавшийся на ласку тут же потерял ко всем интерес и тенью шмыгнул за мной махнув своим хвостом на прощание. Он наконец-то проснулся. А поиск юных но чрезвычайно опасных диверсантов только добавил ему настроения. Мой питомец рвался в бой и ему было чрезвычайно интересно что же скрывает в себе мир вне пределов Лесной.

А на мир этот стоило посмотреть. Чем я собственно весь оставшийся день и занимался под аккомпанемент заливистого лая Щена. Делать то больше все равно было нечего. Путь мне был известен – спасибо Шелрире, а неприятностей которых я подспудно ожидал, все же для всех игроков окрестности стартовых локаций несли опасность в лице высокоуровневых мобов которые рано или поздно всегда добирались до незадачливых Индианов Джонсов и Беар Грлисов, так и не встретилось ни одной. Похоже обещание данное мне мельком Хозяином Леса было не пустым звуком. А может все дело в том, что я все же пока иду по относительно обжитой и потому условно безопасной территории – ходят же этой дорогой углежоги в лагере которых у меня будет первая ночевка.

Первые несколько часов я шел тщательно прислушиваясь к окружавшему меня лесу, всматриваясь в темные силуэты и вслушиваясь в каждый подозрительный шорох - тут хоть и не было тумана накрывшего собой деревню, но полумрак привычно обитавший под сенью деревьев вполне его заменял. И эта тьма помноженная на мое богатое воображение подкидывала мне различных монстров при ближайшем рассмотрении оказывавшихся то причудливо изогнувшейся веткой, то огромным трухлявым пнем, то кустом размерами и формой наводящем на мысль о достопамятном медведе знакомство с которым свели чуть ли не все игроки Лесной. Впрочем пугался один только я. Щен же на все происходящее взирал с высоты своей собачьей философии и как следствие все игнорировал. Чем успокаивал и мое разбушевавшееся воображение. Если кто и заметит приближающуюся опасность так это он. Все же повезло мне с питомцем, что ни говори. Пропал бы я без него.

Вместе с восходящим солнцем понемногу улеглись и мои тревоги, а может просто попривык я немного. У всего есть свои границы в человеческой жизни в силе, выносливости, терпении и его отсутствии. Во всем… в том числе есть такая граница и у страха. Сколь бы трусливым человек не был если его постоянно пугать в какой-то момент он просто устанет боятся и либо начнет искать путь решения стоящей перед ним проблемы, либо душевно выгорит от постоянного напряжения и просто смирится с предстоящей участью. Разве что глупость была, есть и будет оставаться безграничной норовя обрушить весь мир в пучины энтропии. По крайней мере лично я стараюсь придерживаться такой вот кухонной философии, с которой многие не согласятся.

В общем мне только что и оставалось что мерно шагать вперед, ощущая с каждым шагом податливую упругость земли усыпанной иголками и прошлогодними листьями, бережно прикрывавшими пятачки травы, да наслаждаться окружающим меня миром. Почему то в памяти всплыл старый бородатый анекдот про пожар на даче Пришвина. Как же там было… «Алло, здравствуйте! Тут неподалёку, вперемешку с птичьим клёкотом и ненавязчивым шёпотом ветра, будто озаряя багрянцем зеленеющие волны берёзовой рощи, обдавая жаром, словно летнее солнце в разгар знойного душного июльского лета, испуская лёгкую дымку, подобно поднимающемуся туману от раскинувшейся глади озера на рассвете, распугивая лесных обитателей – работящих бобров, мудрых ежей и беззаботных свиристелей, догорает дом-музей Пришвина. Нет, высылать машину теперь уже не нужно.» Старик оценил бы этот мир.

Вообще не устану удивляться таланту людей создавших «Отражения». Даже скорее гениальности. Не знаю какие вычислительные мощности нужны для того, что бы поддерживать этот бескрайний и живой мир; какие программные инструменты нужны для того, что бы воссоздать каждое дерево и каждый лист на этом дереве так что бы они не были штампованными заготовками, а ощущались уникальными элементами игрового мира. И уж тем более даже не берусь предположить что нужно сделать для того, что бы каждое существо было в этом зазеркалье по настоящему живым. Никакие мифические ИскИны, которыми грезили авторы ЛитРпг в свое время тут не пахло и пахнуть не могло. Не тот у нас уровень технологий, да и существуй компьютерный разум на самом деле он бы не смог вмещать в себе столь многое. Потому как в противном случае он был бы по своей сути равен богу, которому для создания мира потребовалось целых шесть дней и еще больше для того что бы этот мир хоть немного довести до ума. Это был бы тот самый деус экс машин о котором бредил в свое время старик Гибсон и все его последователи и которым так любили пугать своих зрителей деятели от киноиндустрии. Бог из машины…

Один мой знакомый во время редких совместных пьянок пытался убедить всех окружающих в том, что всевышний по специальности никто иной как сисадмин. И приводил тому вполне убедительные доказательства с отсылками ко всем религиозным догматам и писаниям. Удивительно как его не сожгли как еретика в наше полной любви, толерантности и религиозной терпимости время.

В общем мой первый день в большом мире так и прошел – в молчаливом созерцании окружающих красот и разговорах с самим собой: первое прекрасно дополняло второе.

До лагеря углежогов я добрался к исходу