Изумруд - Алина Политова

Как я уже говорила, гости в Изумруде жили где попало. Днем ни у кого не было желания торчать в своих домиках, а ночью каждый засыпал там, где упал. Разумеется, не один. Летние ночи были теплыми и какими-то опьяняюще-томными. Наверное я осталась единственной идиоткой во всем Изумруде которая по ночам валялась в домике и корчила из себя девственницу-недотрогу. Через пару дней после моего прибытия у меня появилась соседка Анжелика. Очень милая брюнеточка с ногами от ушей. Даже не знаю что заставило Поля выбрать ей костюм какого-то средневековья и спрятать эти потрясные ножки под длинным платьем. Так вот даже эта Анжелика глядя на мои ежевечерние возвращения в домик крутила пальцем у виска. Сама-то она ни одной ночи не ночевала! Забегала только иногда чтобы сменить одежду или покопаться в своих вещах и тут же весело исчезала. На самом деле моя ночная целомудренность была связана вовсе не с желанием укрыться от всех. Просто в голову мне пришла безумная идейка о том, что Максим может быть где-то здесь, в Изумруде и, чтобы его найти мне нужно побродить по окрестностям ночью, когда все будут спать, и мое любопытство не вызовет подозрений. Как же наивна я была! Почему-то мне и в голову не пришло, что ночью в Изумруде жизнь должна бить ключом! Смех, стоны и крики раздавались у меня под окнами до самого утра и только с восходом солнца на некоторое время становилось тихо. Не скажу что так уж сильно меня коробило покувыркаться с кем-нибудь под покровом ночи, но почему-то без Рене я чувствовала себя не совсем уверенно среди всех этих красивых людей, а Рене после наступления темноты всегда уходила к Полю, и я очень скоро поняла, что это правило, переступить которое она не может. Днем большую часть времени мы были вместе — меня это устраивало, потому что я чувствовала, что рядом с ней я защищена от любых неожиданностей. Близость к Полю делала Рене фигурой авторитетной, поэтому я цеплялась за нее изо всех сил. Но в то же время Рене и мешала. Местные плейбои во всю подкатывали ко мне, но присутствие девочки делало меня напряженной, так что максимум, который я могла позволить кавалерам — это немного поласкать мне спинку когда мы с Рене валялись на траве. И это при всем при том, что половая жизнь в Изумруде била через край. Я довольно скоро привыкла к виду переплетенных тел и всем этим звукам секса, которые доносились до меня из самых неожиданных мест. Меня это больше не смущало, тем более что я поняла, что никто меня не тронет до тех пор пока я сама этого не захочу. Очень часто Рене впихивала мне в руки альбом и карандаш, заставляя рисовать то, что происходило перед моими глазами. В первые дни мне требовалась пара бутылок пива чтобы расслабиться и взяться за карандаш, но вскоре все пошло как по маслу. Мы с Рени садились на траве с альбомом, несколько гостей тут же вызывались попозировать в движении, и начинался для меня жгучий кошмар. Я никогда в жизни не делала таких блестящих набросков, но под конец у меня почему-то начинали дрожать руки и мне стоило нечеловеческих усилий продолжать невозмутимо водить карандашом по бумаге, чтобы не дать повод повеселиться Рене. Паршивка прекрасно знала что я испытываю, и ее это радовало бесконечно. Во всяком случае, ехидная ухмылочка ни на минуту не сходила с ее лица. Но надо отдать ей должное, она никогда не пыталась воспользоваться моим расслабленным состоянием и попробовать меня облапать по своей лесбиянской привычке. А привычка эта у нее была. И если по началу я воспринимала все ее слова как обычный треп, то вскоре она дала убедиться мне в обратном. Как-то утром, когда все еще спали после очередной бурной ночи, я выползла из домика чтобы сходить в Большой Дом за пивом, и совершенно неожиданно увидела Рени возле барной стойки у бассейна. Она была не одна. Вначале я не поняла что происходит. Даже не знаю почему мой мозг не хотел воспринимать открывшуюся мне картину, ведь внутренне я была готова уже ко всему. Тем более что Рене и Барби не были голыми и не делали ничего особенного. Рене стояла, опираясь на барную стойку, а Барби спиной прижималась к Рене. Из розовенького Барбиного платья нагло торчали ее немаленькие груди, которые сжимала моя подруга. Черные блестящие волосы моей девчонки и белые кудряшки противной красотки смешались как кофе со сливками. Рени в каком-то бешеном опьянении целовалась с вывернувшей ей навстречу голову белокурой куклой.

Я остановилась как вкопанная. Меня будто окатили холодной водой. Наверное прошли какие-то секунды, но для меня время остановилось, кажется я уже целую вечность стояла здесь и тихо умирала. Рене, моя Рене не могла быть той, которую я видела сейчас. Она была ребенком, забавным, не в меру умным и насмешливым, но ребенком! Мне хотелось так считать и я так считала. Закрывая глаза на то, что может происходить между ней и Полем когда она уходит к нему по вечерам, стараясь не спрашвать себя — а что она вообще делает здесь, в Измумруде. Оказывается я и не знала ее совсем… Создала в своей голове какой-то образ, а на самом-то деле все совсем иначе… Как горько и обидно было осознавать это! Под каким бы соусом ни подавалось все, что творилось в Изумруде, это все равно было грязью. Все кто обитал здесь казались мне красивыми манекенами, декорациями игры. Но только не Рене! Я была уверена, что она вне этого! В ней, как и в Поле, была какая-то притягательная жизненная сила, она не могла быть частью декорации, не могла даже органично сосуществовать с декорациями! Ведь она была другой…

Но в тот момент когда я увидела ее с Барби, я поняла что ошибалась. Рене была таким же осколком Изумруда как все остальные. Она была равноценной частью этой игры, она играла по правилам. Помимо меня у нее существовала своя, другая жизнь, и постепенно я начала понимать ЧТО ИМЕННО было в той ее жизни.

Рене, почему же мне стало так больно…

Я увидела как она опустила руки с груди Барби и черные локоны отделились от белых кукольных прядок.

— Доброе утро, Клер! — улыбнулась мне Барби. Она была приветливой, улыбчивой и глупой. Как кукла.

Я застывшим взглядом смотрела на ее раскрасневшееся личико и молчала.

— Все еще спят, а мы тут немного побеситься решили. — Барби хихикнула. Надо же — смущенно! Наверное что-то было в моих глазах не то…

Я не могла шевельнуться. Как окаменела.

— Ты чего? — удивилась Барби. — Ты нам не мешала совсем, расслабься. Ну когда ты уже привыкнешь…

Не знаю из каких глубин своей воли я взяла силу, но каким-то чудом мне удалось перетащить взгляд на Рене. Я знала что увижу в ее глазах. Насмешку. Торжество. Лукавство. И мне покажется что она говорит: 'Ну что, подружка, и что ты на это скажешь?"

Но Рени обманула мои ожидания. Я не узнала этот взгляд. Никогда еще я не видела у нее такого выражения. Она смотрела спокойно и выжидающе. Немного напряженно. Она смотрела так, что я на секунду забыла о Барби и мне показалось, что мы с Рене одни. Ее глаза повторяли… что-то. Нечто важное, что я должна была увидеть и понять. Важное… Не выдержав, я резко развернулась и убежала в парк. Коря себя за этот глупый побег, я вернулась в свой домик, села на пустую кровать Анжелики и тупо уставилась в окно. Мне надо было понять себя, разобраться в моем необъяснимом смятении и расставить все по полочкам. Но на самом деле я просто смотрела в окно, совершенно бездумно, и ждала, когда бардак в душе и в голове упорядочится сам собой.