Игра на выживание - Анна Владимирская

Меж тем разговор на ученом совете шел в русле, важном для Раневской. Поэтому она убрала свои ощущения подальше и стала слушать тот фактаж, который сейчас излагал антиквар.

– Уважаемые коллеги! Поскольку я не музыкант, мне пришлось долго и упорно консультироваться с профессиональными исполнителями, чтобы понять, почему сегодня так востребованы старинные музыкальные инструменты. Именно этот феномен невероятной популярности старинных инструментов у сегодняшних исполнителей и создал прецедент, когда коллекция, подаренная мной музею, моя антикварная коллекция – заметьте! – будет не просто храниться в стеклянных витринах, а станет живой, на инструментах будут играть, а музей получит средства и славу! Это подлинное чудо, не правда ли?

– Сколько пафоса! – шепотом произнесла на ухо Лизавете сидевшая рядом заведующая фондами Алла Майсак.

Она воспринимала всю эту новую волну скептически. Ведь с созданием нового отдела старинных музыкальных инструментов ей только прибавилось работы, а Майсак предпочитала те времена, когда работы было немного: старая коллекция, никаких поступлений – сиди себе за сейфовыми стенами фондохранилища, читай книжку, вяжи платья, фейсбучься, получай удовольствие.

– Датой возникновения «исторического исполнительства» принято считать 11 марта 1829 года, – продолжал Шанаев, глядя в листки заготовленного доклада, – когда впервые после векового перерыва под руководством двадцатилетнего Мендельсона-Бартольди в Берлине прозвучали «Страсти по Матфею» Баха, что открыло эпоху триумфального возрождения музыки этого великого композитора. Возможно, именно это исполнение следует считать моментом возникновения того феномена музыкального искусства, о котором мы говорили выше. Исполнения старинных произведений на старинных инструментах постепенно стали неотъемлемой частью музыкальной жизни. Так или иначе, при исполнении «старой» музыки сразу встает вопрос выбора инструментов, который не может быть проигнорирован. С этим вопросом столкнулся и Мендельсон, но об этом немного позже…

Раневская слушала внимательно, поскольку, в отличие от Майсак, работа ее не пугала. Кроме Академии художеств, у Лизы за плечами была еще музыкальная школа, поэтому все, о чем говорил антиквар, ей было интересно.

– Когда мы с вами, коллеги, ходим в консерваторию или в филармонию, в оперный театр, наконец, мы обычно обсуждаем исполнение произведений, уделяя много внимания стилю, манере, специальным техническим приемам, и гораздо меньше значения придаем пониманию инструмента.

– Потому что мы не музыканты, а просто зрители! – вставила свои «пять копеек» Алла Майсак.

Шанаев продолжал свой доклад, не обращая внимания на завфондами:

– Более того, многие музыканты до сих пор разделяют взгляд, состоящий в искренней вере в то, что современные инструменты – инструменты симфонического оркестра – более совершенны, чем их старинные предшественники. Это убеждение досталось нам в наследство от романтической эпохи и в немалой степени является следствием классико-романтической традиции, в которой до сих пор воспитываются многие академические музыканты. Как мы знаем, высказывались и до сих пор высказываются мнения вроде следующего: «Клавирные произведения Баха гораздо лучше звучат на современном фортепиано, нежели на клавесине и клавикорде, для которых они были написаны: и потому, что фортепиано более совершенно, и потому, что мы лучше научились понимать музыку Баха, чем он сам. Лишь фортепиано способно выразить все содержащиеся в ней оттенки чувств и мыслей. При современном развитии музыкального восприятия мы уже никогда не сможем вернуться к несовершенному звучанию инструментов ушедших эпох. Сам Бах о фортепиано мог бы только мечтать».

– Ну, так думают средние музыканты, – решила высказать свое мнение Лизавета. – Виртуозы, к каким, в частности, относится Геллерт, наоборот, играют только на старинных инструментах: Страдивари, Гварнери, Амати[5].

– Вот, вот! Елизавета Александровна совершенно права! – высказала свое директорское мнение Яблокова. Ей хотелось продемонстрировать, что ученым советом руководит она и как бы держит руку на пульсе всего происходящего. – Все те музыканты, которые покорили мир, играют на старых скрипках и альтах.

– Обратите внимание! В подтверждение слов Киры Юрьевны!.. – вскинулся Шанаев, глядя на директрису музея с почтением. – Я тут нашел в Интернете: «Гидон Кремер[6] играл на прекрасном инструменте Гварнери 1730 года выпуска. Сейчас у него новый инструмент – самый старый из тех, на которых ему когда-либо приходилось играть. Это инструмент учителя Страдивари Николо Амати, и сделан он – даже страшно подумать – в 1641 году! Сам Гидон говорит: “Я всегда знал, что инструменты Амати (именно Амати!) очень благородные; они хороши для камерной музыки, но то, что этот инструмент может играть концерт Шнитке, может соперничать с большим оркестром или звучать с той мощью, в которой нуждается даже “Чакона” Баха, это для меня удивительно. А ведь он сделан почти за сто лет – если точнее, то за восемьдесят, – до того, как была написана “Чакона”».

– Спасибо, Григорий Петрович! Вы лишний раз подтвердили сложившуюся тенденцию. Поэтому давайте обговорим условия аренды инструментов, на которых мы будем предоставлять их великим музыкантам.

– Если эти деньги пойдут в закрома родины, то нам какое дело до всего этого? Я вообще не вижу причины, по которой мы должны перепрофилировать нашу деятельность, – высказала неудовольствие Майсак.

– Уважаемая Алла Венедиктовна! Мы уже решили этот вопрос с министерством. Деньги будут поступать на специальный счет музея, – сообщила Яблокова.

– Ну, тогда другое дело, – усмехнулась завфондами, но оптимизма это заявление директрисы ей не добавило.

Череда несчастий, начавшаяся смертью дяди Алексея, Евгения Поташева, продолжилась так жутко, что все только и повторяли: пришла беда – отворяй ворота. За короткий промежуток времени, за каких-то полгода, ушли из жизни два брата Алексея Поташева – Олег и Валерьян. Олег Поташев – старший сын хирурга и двоюродный брат Алексея – был тридцатипятилетним мужчиной, внешне больше похожим на дядю Макса, чем на отца, что служило постоянным поводом для шуток в семье. Лысый, крепкого сложения, уверенный в себе и в своей жизни, по профессии стоматолог, он наработал большую практику, крепко стоял на ногах, был женат и растил дочку. Но с тех пор, как отец открыл свою клинику, Олег перешел работать к нему, став стоматологом-ортопедом. Известие о том, что Олег попал в автокатастрофу, просто ошарашило всех близких. Он с ранней юности водил отцовскую машину, был классным водителем и никогда не попадал ни в какие ДТП, поскольку был очень осторожен. Однако погиб Олег именно в автокатастрофе, и с этим его родным нужно было как-то смириться.

Валерьян Поташев – младший сын хирурга, двоюродный брат Алексея Поташева – утонул во время купания в море. Все снова были в шоке, ведь он хорошо плавал. Как такое могло произойти?

И наконец, Алина – вдова Евгения, ее избили с особой жестокостью. Чудом осталась жива!

Возник вопрос: кто и почему целенаправленно уничтожает ветвь семьи Поташевых? Эти мысли приходили в голову Алексея в последнее время все чаще. Он гнал их с упорством человека, который не хочет видеть во всем «всемирный заговор». Для себя архитектор определил трагические случаи последнего времени как цепочку фатальных несчастий, с которыми столкнулась семья дяди Жени.

Из трех ближайших друзей Поташева самым мудрым был Атос, он же Ростислав Стоян или Рост, директор строительной фирмы. Друзья встретились в кафе рядом с офисом Стояна на Подоле. Когда Алексей рассказал Росту о цепи загадочных смертей в своей семье, друг помолчал, а затем сказал:

– Мне кажется, я знаю, почему ты не можешь определить свое отношение к этому делу.

– Почему же? – удивился архитектор.

– В последнее время, Леша, в твоей жизни гораздо больше мусора, чем нужно. Понятное дело, мы все живем не стерильно. У меня тоже много хлама, который мешает. Но у тебя с этим совсем перебор.

– Очень интересно, что ты называешь мусором?

– Без обид?

– Без обид.

– Ну, тогда слушай…

Атос высказал другу то, что, по его мнению, мешало Алексею двигаться вперед.

– Прекрати проводить время не с теми людьми. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на тех, кто выжимает из тебя все соки. Если кто-то хочет, чтобы ты присутствовал в его жизни, он позаботится о твоем комфорте. Никогда не цепляйся за тех, кто постоянно нивелирует твою ценность.

– Это кто же мою ценность нивелирует? – иронично хмыкнул Поташев.

– Твой отец. Не отвлекайся на лишние вопросы. Просто посмотри на себя со стороны. Прекрати убегать от своих проблем. Встречай их лицом к лицу. Нет, это не будет легко. В мире нет существа, способного идеально держать удар. От нас не требуется моментально решить все проблемы. Мы просто иначе устроены. Норма для нас – огорчаться, испытывать боль, грустить, спотыкаться и падать. В этом и есть смысл жизни – сталкиваться с проблемами, учиться, адаптироваться и в конце концов решать их. Именно это и делает нас людьми.