Ярослав Галан - Анатолий Елкин

Я часто заходил к Галану домой. Участвовал в горячих дискуссиях между Ярославом и его старшим братом, который был поклонником учения Льва Толстого. Проблема революционного насилия всегда вызывала темпераментные споры между ними. Ярослав доказывал, что революционное насилие необходимо, потому что без него невозможно свергнуть власть буржуазии и удержать диктатуру пролетариата…»

То, что генерал Кушко называл работой пропагандиста, было в условиях подполья подвигом. Даже в тех случаях, когда, казалось бы, речь шла о совершенно безобидных вещах. Например, о лекциях по творчеству Генриха Сенкевича для… учеников гимназий.

Вроде бы, действительно, с чего бы здесь разгореться страстям? А тем более ненависти? Но ненависть была. И притом облеченная в совершенно реальные формы угрозы.

«Любя и ценя Сепкевича как писателя, Галан вместе с тем воевал с его националистической историографией, доказывал, что Сенксвич пытается извратить прогрессивную роль Богдана Хмельницкого. Вот из-за этих-то лекций однажды две недели Галан прятался, не приходя ночевать домой, потому что его хотели подстеречь эндекские (польские шовинисты. — В.В., А.Е.) боевики и затем убить». (Это рассказ Отто Аксера, бывшего тогда с Галаном в Перемышле.)

Галану и в те годы и позже приходилось сражаться сразу на нескольких фронтах: и с украинским и с польским национализмом, с сионистами, с клерикальной реакцией и с фашизмом.

Была и еще одна причина, заставившая его побывать в Перемышле: Ярослав решил попробовать свои силы в литературе. Мечте этой, тщательно скрываемой от всех, неожиданно дано было осуществиться. Любительский театр города, где у Галана было немало друзей, предложил ему инсценировать повесть Г. Эверса «Альрауне». Работа удалась, и вскоре жители Перемышля увидели на стенах домов афишу: «Приглашаем вас на новый спектакль — „Тайна ночи“ (по повести Г. Эверса). Инсценировка — Я. Галана».

Первая удача окрылила начинающего драматурга. За повестью Эверса последовала инсценировка начинающего драматурга Г. Келлера «Ромео и Юлия».

Муза дальних странствий покровительствует юности, и, пожалуй, нет на земле человека, кого бы в двадцать лет не манил горизонт. Особенно страны и города, о которых сложены легенды и песни, созданы тысячи томов, сотни картин и фильмов.

Галан не был в этом смысле исключением.

— Не знаю, с чего это началось, — признавался он Петру Козланюку, — но вдруг я решил во что бы то ни стало увидеть «Тайную вечерю» в миланском монастыре Санта-Мария делле Грацие. Почему именно ее, а не что иное — трудно сказать. Вероятно, потому, что более всего был о ней наслышан, и само понятие «Италия» как-то ассоциировалось с этой росписью…

Как бы там ни было, но Галан не любил отказываться от задуманного.

Директор Музея Ярослава Галана во Львове Яков Цегельник установил, что в первой половине двадцатых годов Галан по меньшей мере три раза путешествовал по Италии. Данные эти подтверждаются и автобиографией писателя, хранившейся в Волынском областном архиве и переданной сейчас во Львов, в Музей Галана, а также сохранившимися многочисленными открытками, присланными Галаном различным лицам из Италии.

Путешествие в Италию, если не считать самых скупых штрихов, разбросанных по статьям и очеркам писателя, по существу, «белое пятно» на карте биографии Галана. Новые разыскания позволяют если не прояснить в подробностях контуры карты, то, во всяком случае, «проявить» ее составные.

Прежде всего устанавливается ранее даже не упоминающееся в галановедении существенное обстоятельство: на протяжении 1922/23 учебного года Галан учился в Высшей торговой школе в Триесте. И только после этого перешел в Венский университет изучать славянскую филологию. Об этом с очевидностью свидетельствует «Автобиография» писателя из Волынского областного архива. Теперь становится понятным, почему именно в 1923 году Галан осуществил свою мечту побывать в Италии: такое путешествие из Триеста не требовало ни солидных сбережений, ни долгого времени.

«Земля обетованная», как рекомендовали Италию красочные путеводители, оказалась совершенно несхожей с той страной, которую описывали умилительные проспекты.

После подъема революционного движения в Италии 1919–1920 годов промышленные магнаты и помещики перешли к политике открытого террора. Для проведения этой политики в жизнь в 1919 году возникает боевая террористическая организация Муссолини. Предотвратить приход фашизма к власти трудящимся Италии не удалось. В октябре 1922 года здесь устанавливается фашистская диктатура Муссолини. «Я получил новую возможность, — пишет Галан, — заглянуть в лицо фашизма, на этот раз уж в стадии его осуществления».

Вначале Галан осматривал Италию. Первая его открытка оттуда помечена 11 мая 1923 года. Изображает она Большой канал Венеции. Этому письму предшествует открытка с пометкой: «Триест. 10.V.1923». Судя но всему, адресована она другу по Перемышлю. «Приятель! — сообщает Галан. — Пишу тебе снова среди широкой Адриатики, где тихий шум моря возле порогов Мирамаре (итальянское название — „Дивное море“ — замка на Средиземном море под Триестом. — В.Б., А.Е.) соединяется с чудным запахом расцветающей сирени. Сегодня ночью выезжаю в Венецию, откуда, возможно, тебе напишу…»

Уже в открытке от 11 мая 1923 года Галан сообщает другу: «Венеция оригинальна… Пиши в Вену, потому что скоро возвращаюсь». Значит, с Высшей торговой школой в Триесте было уже все покончено. Путь Галана лежал в Вену.

Сравнив даты всех зарубежных писем Галана, нетрудно установить, что, вероятно, для путешествия в Италию всегда использовались каникулы: май 1923 года, май 1924 года.

Подробности о втором путешествии Галана находим в воспоминаниях О. Аксера: «Во время каникул Галан решил отправиться путешествовать в Италию. Польское посольство… выдало ему заграничный паспорт и выездную визу. Галан взял рюкзак, буханку хлеба, кусок сыра и, доехав до итальянской границы поездом, дальше пошел по Италии пешком. Чтобы заработать себе на пропитание, он работал как батрак у богатых хозяев».

Третья одиссея Галана падает на март — апрель 1925 года. Две открытки, от 27 и 28 марта, отправлены им из Венеции, последующая — от 4 апреля — из Палермо. Ярослав волнуется за здоровье матери, сообщает ей и товарищу адрес: «Пишите по адресу: „Я. Галан. Палермо. Италия. До востребования“. Прошу написать немедленно».

В сообщении из Палермо приведены уже и некоторые впечатления: «Тут — полная весна. Все деревья зазеленели. Как у вас?.. Был сегодня сам на Монте-Пеллегрино — высокая гора, — видна с нее Сардиния. Этот вид на Капри — что-то замечательное!..»