Артур – король драконов. Варварские истоки величайшей легенды Британии. - Говард Рид

Изучая литературу о политике, дипломатии и войнах Рима с галлами и бриттами, я обратил внимание на то, что обе стороны прибегали к одному и тому же методу – взятию заложников. Для обеспечения длительных союзов от ненадежного партнера часто требовали, чтобы он передал свою жену, детей или даже всю семью под чье-то покровительство. Римляне часто требовали это от вождей и королей «варваров», которым не доверяли, но подобная практика также широко применялась среди вождей галлов и бриттов.

Интересно, что в артурианских легендах тема взятия заложников не является значимой, так как, похоже, эта практика канула в небытие, когда большая часть Британии была объединена под властью единого короля. Хотя союзы и цементировались браком (Гвиневера была королевой Летней Страны, Сомерсет), главным становилось подчинение нравственному (рыцарскому) кодексу и преданность своему господину, основанная на этом, а не на использовании заложников как гарантии такой верности. В ответ на это от вождя ожидалась щедрость по отношению к подданным, наделение их землями и богатством.

И, повторимся, Realpolitik {33} Позднего Средневековья отразилась в артурианских легендах с малой долей исторической достоверности. Я полагаю, что тема взятия заложников не встречается в легендах вовсе не из-за отсутствия сведений об этой практике. Труд Цезаря «Записки о галльской войне», без сомнения, был доступен сочинителям этих легенд, которые гордились своей ученостью. Но, возможно, они исключили из своих работ тему взятия заложников по этическим соображениям. Если обстоятельства складываются не так, как было предусмотрено, то есть союзник, которому доверяют, переходит на сторону врага, у «покровителя» заложников имеется право безжалостно убить их. Без сомнения, это постоянно происходило в описываемое время, но героический ореол, который писатели старались придать Артуру, плохо сочетался бы с перерезанным горлом невинных младенцев и благородных женщин.

Другой обычай, также связанный с войной, который сочинители предпочли не упоминать – это человеческие жертвоприношения. В нашем распоряжении есть ужасающие свидетельства этой практики, представленные «болотными людьми» – жертвами казней, чьи тела были брошены в топь и хорошо сохранились в торфянике. Хотя такие жертвоприношения были более характерны для германских племен Скандинавии, Германии и Нидерландов, но останки «болотных людей» находили и в Северной Англии, и в Ирландии. Наиболее известен из них британский экспонат «Пит Марш» («Человек из Линдоу» {34}). Этого человека дважды ударили по голове, нанесли один удар в спину, затем удушили; после этого ему перерезали горло, – предположительно, таким образом совершился акт кровопускания. Данное «троекратное убийство» имеет характерные кельтские корни – как известно, у кельтов люди приносились в жертву и для того, чтобы предсказать исход военных действий, и в качестве дара богине плодородия.

К VI веку в Британии утвердилось христианство, хотя далеко не все восприняли его единодушно, а завоеватели-саксы все еще оставались язычниками. Этот тонкий налет христианства, под которым скрывались традиционные кельтские религиозные культы, с моей точки зрения, был довольно точно отражен в письменном артурианском каноне {35}. Все авторы стараются придать Артуру внешние признаки христианина, изображая его королем, молящимся по несколько раз в день и окруженным епископами, монастырями, монахами и подобными атрибутами. Хотя в самих текстах легенд очень мало христианского духа. Ближе всего к этому подходят сочинители в описаниях долгих и трудных странствий в поисках Святого Грааля.

Известно, что с незапамятных времен во многих мастях Европы существовали сказания о священных чашах и питье человеческой крови.

Гундеструпский котел. Общий вид и пластина с изображением сцены перерождения. Серебро, позолота. II-I вв. до н. э.

Представляется, что наряду со многими артурианскими мотивами поиск Святого Грааля является христианской интерпретацией широко распространенного культа священной чаши. Как уже упоминалось ранее в этой главе, Гундеструпский котел, возможно, является наиболее известной чашей древности. Вероятно, он был сделан кельтскими мастерами, жившими в Причерноморье около 200 года до н. э. Этот великолепный предмет был аккуратно разобран его германскими владельцами (возможно, выходцами из племени кимвров) и опущен в торфяное болото в Дании в качестве приношения. На одной из составляющих его пластин изображен развернутый строй воинов. Следуя вдоль Древа Жизни, они проходят мимо собаки (символ смерти) и оказываются подхваченными огромной фигурой божества, которое осторожно опускает их в большой котел, а над ним изображены конные воины, удаляющиеся от этой сцены перерождения, заново возродившиеся в качестве всадников.

Из других источников нам известно, что кельты верили в перерождение. Цезарь рассматривал их безрассудную отвагу в битве как прямой результат презрительного отношения к смерти и веры в возрождение. А эта необычная сцена, изображенная на котле, похоже, олицетворяет пути достижения той новой жизни, которая должна быть качественно лучше прежней, именно поэтому пешие воины волшебным образом превращаются во всадников.

В сущности, в письменных легендах мы будем наталкиваться на такое множество примеров «языческих» мотивов, что возникает совершенно очевидная необходимость определить источник, из которого эти мотивы возникли, и выяснить, являются ли они кельтскими по происхождению. Для этого необходимо остановиться на отличительных особенностях религиозной идеологии кельтской Британии.

Поскольку доримский кельтский мир был бесписьменным, мы располагаем очень незначительным количеством источников по этому вопросу, главным образом, когда дело касается особенностей верований бриттов. Римские авторы в основном фокусируют свое внимание не на мифологии или космологии, а на ритуальных практиках (которые они имели возможность наблюдать), хотя, безусловно, их записи дают нам важные сведения о кельтских представлениях, связанных со смертью и загробной жизнью.

Археологические находки свидетельствуют об образах кельтского пантеона, а также иллюстрируют некоторые ритуалы. Существуют еще два других важных источника, которые ученые используют, чтобы проникнуть в кельтский мир сверхъестественного. Такими источниками являются древние мифические циклы Уэльса и Ирландии. Эти эпические сказания дают великолепную возможность прочувствовать то, как древние кельты представляли себе потусторонний мир, его персонажей и происходящие в нем события. Но для решения поставленной нами задачи распоряжаться этой информацией необходимо с осторожностью.

Хотя в сказаниях упоминаются события, дающие основание предположить, что до этого они существовали в устной форме на протяжении нескольких столетий, они фактически были записаны приблизительно в то же самое время, что и легенды об Артуре в Англии и во Франции. Некоторые ирландские материалы восходят к VI и VII векам, но никак не к периоду, когда трудились классические авторы, и не к периоду, когда, как считается, жил Артур. Несмотря на то что в одном из валлийских сказаний «Добыча из Аннувна» встречается наш герой Артур, отправляющийся в рыцарское странствие вместе со своим кузеном, эта легенда впервые легла на бумагу в XIII веке, столетием позже того, как валлиец Гальфрид Монмутский впервые привлек внимание английского просвещенного мира к Артуру.

Принимая во внимание эти замечания, мы можем в общих чертах наметить картину мира в мифологических представлениях кельтов. Как и у всех других народов той эпохи, у кельтов имелось стройное представление не только о мире живых, но и о потустороннем мире, в котором время остановилось. Это был дом предков, душ умерших и божеств, а также место возрождения. Однако мир живых не был абсолютно отделен от мира мертвых. Люди, обладающие высоким духовным знанием – друиды, живущие среди людей, мифические герои, духи и даже боги и богини – могли переходить из мира в мир, хотя делать это было рискованно.

Согласно ирландским мифологическим представлениям в потусторонний мир можно было попасть, если плыть на запад (в сторону Атлантики) {36}. У других народов типичными «вратами» в мир иной был ход вниз – в пещеры, туннели и шахты или под воду. Через родники, колодцы, озера, водопады, топи и торфяные болота можно было также попасть в потусторонний мир, в центр перерождения. Деревья также были связующим звеном между мирами – с их корнями, глубоко уходящими в подземный мир, стволами, находящимися в мире живых, и кронами, достигающими божественного неба, где был дом самого могущественного из всех богов – Солнца. Деревья также обладали магическими свойствами умирания и возрождения. Осенью они «умирают», роняя свои листья и принимая вид скелета; весной они заново рождаются, одеваясь в листву; а поздним летом, в зените года, они приносят плоды – свое потомство. Конечной целью последнего путешествия Артура был волшебный остров Аваллон, остров Яблоневых Садов {37}.