Насмешка Купидона - Алекс Джиллиан

кожа Фей покрыта румянцем, твердые соски выдают истинное состояние своей обладательницы. Развожу ее ноги шире и, подсунув ладони под упругую попку, тяну на себя, полностью управляя ритмом глубоких и мощных толчков. Через пару минут ее ноги на моих плечах, и она кричит, но уже не от гнева и обиды, а я смотрю на запрокинутое лицо, на отчаянно хватающие воздух полные губы, на трепещущие ресницы, нежную ямочку горла и вздымающуюся грудь, наполняя ее с яростной одержимостью.

Аспирин творит чудеса, мать вашу. От утренней апатии не осталось и следа. Мои бешеные толчки раскачивают ее тело и стол под нами в диком языческом танце первобытной похоти. Я ощущаю, как острое наслаждение пронизывает все мышцы, приятное тянущее тепло спускается по позвоночнику, охватывая поясницу, подводя меня к ослепительному освобождению с каждым новым ударом наших тел. Протянув руку, я проталкиваю между ее пересохших губ большой палец, и она облизывает его, прежде чем втянуть внутрь. Наши глаза встречаются в немом поединке. Я вижу, как рождается первая волна экстаза в расширившихся зрачках. В следующее мгновение она содрогается всем телом, и с гортанным стоном я следую за ней.

— Одну проблему можно вычеркнуть из списка. Ты на первом месте в таблице желаний, — бормочу я, задыхаясь и гладя ладонями любимое расслабившееся тело. Затихающее удовольствие приносит ощущение расслабленности.

— Готов озвучить весь список? — спрашивает Фей, сдвигая ноги и отталкивая меня. Я не позволяю ей ускользнуть, беру на руки и волоку в душ, где обоих нас привожу в порядок. Я долго и нежно целую ее под горячими струями воды. Шепчу слова утешения или оправдания, и они действуют. Ощущаю, как моя дьяволица постепенно оттаивает, расслабляется, обнимая меня в ответ, отвечая на мои ласки. Тонкие пальцы нежно скользят по моей спине, губы мягко повторяют контуры грудных мышц, медленно движутся вниз по напряженному прессу. Она опускается на колени и обхватывает мой член губами. Помогая языком и пальцами, она доводит меня до оргазма в считанные минуты и не выпускает. Против ее нежного горла я бессилен, бестия знает, как заставить мужчину рычать от удовольствия. Пока последняя капля моего наслаждения не остается на умелом языке, Фей не позволяет мне отстраниться, да я и не хочу. Если все истерики этой выдумщицы будут заканчиваться так, я готов с ними мириться.

Потом мы вместе наводим порядок на кухне и снова пьем кофе. Горячий, ароматный. Оба притихшие, насытившиеся. Фей выглядит смущенной и все еще немного обиженной. Я накрываю ее руку своей, мягко сжимаю пальцами.

— Вчера был день рождения Эммы Спенсер, — произношу едва слышно. — Был бы, будь она жива. Причина моего состояния, которое показалось тебе подозрительным, скрыта на самом деле в другом. Я был на кладбище, потом напился и потерял контроль. Прости меня.

— Я не знала. Теперь мне стыдно, — выдыхает Фей, глядя блестящими от подступивших слез глазами. — Ты должен был сказать. Я бы все поняла.

— Да, я знаю. Давай не будем больше спорить. Ты единственная женщина, имеющая для меня значение, — искренне признаюсь я. Она шумно вздыхает, закусывая губу.

— Ты уверен, Джером?

— Абсолютно.

Фей долгим испытывающим взглядом смотрит в мои глаза. Мне кажется, что я слышу, как она думает. Фей не верит мне, и я не осуждаю ее. Я сам себе не верю в эту минуту. Мой мозг отказывается найти правильный выход, который устроил бы нас обоих.

— Мне нужно время, Фей, — произношу я, чувствуя себя совершенно опустошенным. Какого черта я, вообще, ей позвонил?

— Я должна кое-что сказать. Вчера хотела, но ты был… не в том состоянии, чтобы слушать, — отводя взгляд, произносит Фей. Она выглядит еще более измученной, чем я.

— Говори, — киваю, предчувствуя очередную глыбу нерешаемых проблем.

— Твоя личная помощница… — нерешительно начинает она. — Кайли Грэм. На том приеме мы обменялись с ней телефонами. И иногда созванивались.

— На кой хрен? — напряженно спрашиваю я. Виски снова сдавливает сверлящая боль. — Что, бл*дь, за кружок по обмену опытом?

— Не начинай, пожалуйста, — сдержанно просит меня Фей. — Ничего такого мы не обсуждали. Она просила меня помочь ей с гардеробом, и мы вроде неплохо поладили. Но вчера она звонила в невменяемом состоянии. У нее что-то случилось.

— У нее случился Зак Морган, — яростно отрезаю я. — Надеюсь, ты дала ей правильный совет? Уносить от него ноги до того, как ублюдок сломает ей жизнь?

— Я ничего не успела ей сказать. Кайли повесила трубку. Я просто волнуюсь, и если с ней все хорошо, и она на работе, то позвони мне, как приедешь в офис. Хорошо?

Я какое-то время задумчиво смотрю в заострившиеся черты лица Фей, пытаясь сложить два плюс два из разрозненного хаоса мыслей и предположений.

— Теперь я понимаю, откуда растут ноги у женской интуиции в отношении других женщин, — насмешливо ухмыляюсь я. Черт побери, кто бы мог подумать, что я пригрел змею, не умеющую держать язык за зубами. — Что она тебе натрепала, эта безмозглая псевдосвятоша?

— А ей есть, что мне сказать? — холодно интересуется Фей.

— У женщин богатое воображение, и из любого пустяка и мелочи вы умудряетесь раздуть сенсацию или трагедию.

— Мы не говорили о тебе. Никогда, — твердо отвечает Фей. Но я не верю. — Теперь я думаю, что мне стоит задать ей пару вопросов. Ты сделаешь то, о чем я прошу?

— Да. А потом уволю ее.

— Джером, даже не вздумай.

— Это не тебе решать, — резко осаживаю я Фей, направляясь в спальню, чтобы одеться.

«Женись на мне!» Брошенное в сердцах требование снова и снова крутится у меня в голове, пока я добираюсь до офиса, поднимаюсь в лифте и даже когда захожу в приемную, отмечая отсутствие на рабочем месте мисс Грэм, с которой у меня намечен серьезный разговор.

«Женись на мне!» «Женись!» Гремит набатом в висках, когда я открываю дверь в свой кабинет, сажусь за стол, рассеянным взглядом уставившись на вспыхнувшие мониторы. «Если ты хочешь защитить меня, то ты знаешь, как это можно сделать…» И черт бы ее побрал, в этих словах есть доля логики и здравого смысла. Логан Морган не раз делал акцент на том, что члены семьи обладают своего рода неприкосновенностью. Аннабель Морган живой тому пример.