Когда мертвые заговорят - Вики Филдс

знаю всех. Эттон-Крик не мегаполис, но людей здесь хватает. А ведь УЭК между прочим…

– Я понял, Мэгги, – остановил ее Дэвид, выворачивая руль на круговом перекрестке в центре города. Деревья, росшие посреди лужайки, склонялись от жестких порывов ветра. Дэвид перестроил автомобиль в другой ряд, движущийся к мосту через Криттонскую реку.

– Но и ты должна понять. Ты ничего не можешь поделать с тем, что люди пропадают.

– Я не могу просто забыть.

– И не надо. У нас есть листовка. Если мы встретим эту девушку, обязательно ей поможем. Но мы здесь на три дня и все. Уже меньше трех дней, – пробормотал он себе под нос. Он смотрел только перед собой, но Мэгги увидела, как по его лицу пошла тень. – Если бы моя дочь пропала, я бы тоже ходил с листовками. Несмотря на то, что прошел год.

– Что? – удивилась Мэгги и рывком поднесла к глазам листовку. Дата подтверждала сказанное мужем: Дэйзи Келли пропала почти год назад.

В машине вновь воцарилось молчание, потому что оба подумали об одном и том же: лучше бы она сбежала с каким-нибудь парнем или с несколькими парнями. Ведь если ее похитили, она наверняка мертва.

Утром они были на похоронах и вот вновь думают о смерти. Мэгги ненавидела грустить, поэтому стремительно принялась придумывать тему разговора повеселее. Она повернулась к Дэвиду, нахмурив брови:

– Впервые слышу о том, что ты хочешь ребенка.

– Я не говорил, что не хочу, – возразил он. – Но и не говорил, что хочу. – Подумав пару секунд, он сказал: – Но если у меня будет дочь…

– У нас.

– Если у нас будет дочь, я научу ее самообороне и…

– Ну уж нет, господин самоуверенность! – воскликнула Мэгги, приподнявшись на сиденье и подобрав под себя ногу. – Никаких пистолетов и ножей! И никаких драк! Моя девочка будет принцессой.

– Пусть будет принцессой, которая может постоять за себя, – спокойным тоном сказал Дэвид, который всегда умел найти компромисс в разговорах с женой. Для себя-то он уже все решил. Он никогда не попадет в такую ситуацию, как тот незнакомец. Не будет бояться отпускать дочь из дома, не будет бояться похищения, не будет вздрагивать от каждого звонка, не будет печатать листовки. Потому что его дочь никогда никто не похитит.

Они въехали на мост и вновь застряли в пробке. Где-то вдали на черном небе клубились серые облака, тяжко нависая над городом и кашляя громом.

– Настоящая буря, – пробормотала Мэгги, вглядываясь через ветровое стекло на Криттонскую реку, ревущую по обеим сторонам моста. Широкая и глубокая, опасно черная, она ловила вспышки молний и глотала тонны дождя, пропуская его через себя.

Довольно романтично… – подумала она, покосившись на мужа. Они поженились всего-то полгода назад, а кажется, что целую вечность. В хорошем, конечно, смысле этого слова. У них, Мэгги знала, родственные души. Насколько они не похожи, настолько же подходят друг к другу, как Инь и Ян – идеальное дополнение.

Мэгги откинулась на спинку сиденья, продолжая смотреть на Дэвида. У него были те черты лица, которые хотелось рисовать. Широкие брови, прямой нос, короткие волосы и темная щетина. В пустыне Дэвид брился очень редко, и, когда говорил с ней по видеосвязи, она млела от его мужественного, но очаровательного образа. Без бороды Дэвид выглядел совсем мальчишкой.

Он заметил, что она на него смотрит, и улыбнулся, будто догадавшись о ее мыслях. На его щеках появились ямочки, и Мэгги, тоже не в силах сдержать улыбку, отвернулась.

– Кстати, – вспомнила она, – в квартире может быть небольшой беспорядок. Я не была там четыре месяца, помнишь?

– Помню.

– Так что не обращай внимания на пыль. Хотя, может, Рози на выходных заглядывала… – Мэгги хмыкнула: – Она – ярый фанат уборки.

– А ты нет?

– Я люблю творческий беспорядок. Какие-то проблемы? – Мэгги цепко посмотрела на Дэвида, и он вновь улыбнулся, показывая ямочки. Он ничего не произнес, уставившись на дорогу.

Остаток пути они молчали. Когда они добрались до квартиры, Мэгги констатировала, стоило им переступить порог:

– Ну, что и требовалось доказать: Рози выкинула все мои коробочки от сырков в глазури и обертки от шоколадок… – Дэвид посмотрел на Мэгги, и она, чувствуя, как щеки обдало жаром, пролепетала: – Это для одной чрезвычайно интересной задумки… для… для…

– Я понял, – сказал он, опуская спортивную сумку у тумбочки, на которой стояла ваза с искусственными розами. Мэгги нахмурилась, глядя на них:

– Я люблю живые краски.

Дэвид стянул ботинки, оставив их у двери, и направился по коридору в сторону кухни. Стены были сплошь украшены фотографиями пейзажей Эттон-Крик. Мэгги проскользнула в спальню и быстро обследовала шкаф, чтобы убедиться, что Рози не вышвырнула ее куклы, изготовленные из старых свитеров. С облегчением обнаружив их на верхней полке, Мэгги вернулась на кухню и втиснулась между Дэвидом, напряженно глядевшим в окно, и холодильником. Обследовав холодильник, она удрученно констатировала:

– Ничего, пустота, мрак.

Не отрывая взгляда от пустоши с заброшенным сахарным заводом, Дэвид спросил:

– Тебе никогда не было страшно жить в этой квартире?

– Тебе страшно? – Мэгги резко посмотрела на Дэвида, собираясь улыбнуться и прокомментировать этот факт. Он задумчиво покачал головой:

– Я просто попытался поставить себя на твое место. Ты ведь всего боишься.

– Я не боюсь всего, – сварливым тоном осадила его Мэгги и добавила: – Иди уже в магазин, или не видать нам сегодня ужина.

Очнувшись от размышлений, Дэвид чмокнул Мэгги в макушку и поспешил в прихожую. Затащив в спальню спортивную сумку, он схватил ключи и покинул квартиру, заперев за собой дверь.

Когда его шаги стихли, Мэгги посмотрела на то место, где находился завод. Сейчас в темноте его не было видно, но она отчетливо могла представить себе высокое полуразрушенное здание. Оно напоминало Мэгги о времени. Вот сейчас здание стоит там, стойко защищаясь от ударов ветра, а через двадцать лет его, возможно, уже не будет. Или Мэгги не будет.

Будто в ответ на ее мысли снаружи прогрохотал такой сильный гром, что зазвенели стекла. Испугавшись, Мэгги отошла от окна, а затем включила во всей квартире свет. Дэвид прав, она трусиха, но это – ее дом. Вот на подоконнике цветы, которые Рози регулярно поливала, а вот на дверце холодильника три одинаковых магнита в виде вишни.

Когда Дэвид вернулся с ужином, они не вспоминали ни похороны его дяди, ни незнакомца с листовками, ни пропавших дочерей. Они мило провели вечер (Дэвид даже выпил пару баночек пива), посмотрели какой-то черно-белый фильм по телевизору, а затем улеглись спать.

В четыре часа ночи Мэгги вдруг проснулась. Она даже не поняла, из-за чего распахнула глаза: то ли приснилось что-то жуткое, то ли молния на мгновение ослепила ее безмятежное лицо яркой вспышкой. Сон пропал. Мэгги покрутилась с боку на бок, чего Дэвид, утомленный дорогой, даже не почувствовал, и, так и не уснув, около