Возрождение императрицы - Яна Тихая

— Декар не мог? — прошептала я в пустоту.

— Ну, это уже дело прошлого. Завещание есть, и оно нерушимо. Как ты смогла убедиться, Декар, очень четко, осознавал последствия, своей последний прихоти.

— На что Маркус, рассчитывает? Неужели считает, что после всего случившегося, я встану рядом с ним, — мое негодование переступило опасную черту.

— Веришь? Он не настолько глуп, — в тон ответил мне вампир, — Думаю, он делает ставку на Ириду, и возможность договориться с богиней.

— Он идиот, — обреченно заключила я.

— Вот здесь, склонен согласиться, — проявил лояльность советник.

После столь эмоционально диалога, мне было необходимо собрать мысли воедино. Слишком витиеватой и замысловатой получалась картинка, будто кто-то хотел пошутить. Но вместо не смешной шутки, получилась ломающая судьбы жесткая игра.

— Я так понимаю, если Маркус сам не пожелал раскрывать суть завещания, — внимательно следя за вампиром, произнесла я, — То данный документ не должен был попасть в мои руки… Ты знаешь, чем тебе грозит подобная выходка?

Герион, оставался холоден и невозмутим, лишь еще больше побледневшие костяшки пальцев выдавали его раздражение.

— Не чем более страшным, чем при народное самоуничтожение принца, и как следствие: борьба сильнейших мира сего, за власть и господство над Таносом.

Я слушала и недоумевала. Опять моя жизнь покатилась под огромную гору, да еще и камнепад проблем грозил обрушиться сверху, навсегда хороня под своим гнетом.

— Так, что Лика, советую хорошенько поразмыслить над сложившимися обстоятельствами. Желательно откинув чувства и желания, вспомнить о своем долге…

— Через сколько начнется прощание? — сухим тоном поинтересовалась я.

— Меньше четырех часов, — лаконично ответил вампир.

— Через три часа постучишь…

С этими словами, я уверенно встала, и направилась к закрытой двери, в спальню. Меня уже не волновало, как выглядит помещение, что с ним стало за десять лет. Все, что я смогла сделать, это добраться до кровати, и обессилено упасть, с огромным трудом закрывая глаза.

Я до последнего не верила в существование особого промысла Судьбы, на свой личный счет. Не верила в то, что мои способности, мой дар, дан мне для какой-то особой, высшей цели. Я до последнего надеялась, что по жизни мне лишь крупно не везет, и удача просто отвернулась от меня. Жила, по мере возможностей, пыталась существовать и приспосабливаться, с камнем непосильной ноши на своих плечах. И вот теперь, неожиданно, камень возрос до размеров надгробной плиты.

Очередной вечер моей жизни, очередной заход солнца, очередное угасание дня. Я стоял у окна центральной башни, и смотрел в след закатному светилу. Уже смеркалось, звезды ультрамариновой пылью проявились на небе, сияя маленькими огоньками.

Сумрак, полумрак поглощал мир, окуная в обитель ночи, это время — трещина между мирами… уход света и рождение тьмы. Именно в это мгновение, они сливаются воедино, даря ощущение необыкновенной целостности бытия.

— Пора, — спокойный голос стражника прозвучал за моей спиной.

Глубокий вздох и я уверенно начал спускаться… Вниз, в глубокие подвалы замка, где под огромной толщей земли располагалась королевская усыпальница.

Конечно, склепом, в полном понимании этого слова, нельзя было применить к главному скорбному залу Таноса. Поскольку короли, императоры и высшие маги, после своей смерти не сохраняли своей земной оболочки. Всего лишь несколько часов, после ухода души из тела, и плоть растворяется в пространстве, отдавая силу и магическую мощь бытию.

Долгий проход через многочисленные залы и коридоры, через пустые лестницы и ходы, и я оказываюсь в большом каменном колодце. Черные, каменные стены и темный мраморный пол, огромное количество факелов освещают печальное пространство. Вдоль всех стен стоят фигуры и статуи умерших правителей, и их самых близких приближенных. Сотни посмертных изваяний, словно живые, взирают на каждого, кто осмелиться войти в грустную святыню. Здесь собрана тысячелетняя история Таноса, именно здесь ее дух и печаль. Сегодня скорбное число вечных изображений пополнила фигура моего отца. Рукой искусного мастера был выточен силуэт: высокий, мощный, властный. Совсем, такой как при жизни. Упорство и напористость выражало каменное лицо, сила и власть застыли в холодных глазах.

— Мне будет его не хватать, — тонкий голос, словно колокольчик зазвучал за моей спиной.

Милолика, медленно обошла меня и подошла вплотную к статуе. Сейчас ее глаза грустно всматривались в застывшее лицо Декара. Казалось, она шепчет, что-то, что понятно лишь им одним. Только то, что предназначено лишь для покойного слуха императора. Я стоял и не решался. Я боялся даже пошевелиться, со скорбью смотря на прощание Лики, со своим вторым отцом.

Не знаю, сколько прошло времени, но Лика, робко, дрожащими пальцами провела по мраморной руке, запечатлевая последнее прощание. И цветок белоснежной лилии, скорбным символом упокоился у ног каменного государя.

Секунда, и девушка резко разворачивается, в ее глазах больше нет скорби и печали, лишь сухая уверенность. Твердой походкой истинной правительницы она, молча, проходит мимо меня, присоединяясь в центре зала к малочисленной группе прощающихся.

— Ты по праву мог ей гордиться, — тихо проговорил я мраморной статуе, — Она в свои малые годы, уже превзошла нас во всем. Прости отец, что не уберег. И прощай…

Минута безмолвной тишины, гнетущим грузом застыла в скорбном зале. Все ждали лишь моего присутствия, а я всячески оттягивал момент, зная, как сильно все измениться после прощальной церемонии.

Глухой стук обуви по мраморному полу, как магнит приковывал ко мне взгляды окружающих. Сегодня здесь собрались лишь сильнейшие представители, старейших династий Таноса. Только им был разрешен вход в усыпальницу правителей. Как хищные коршуны, двенадцать страшнейших демонов, отрезвляли своими колючими взглядами. Среди них словно маленький воробушек, гордо стояла принцесса.

Короткий кивок, и главный настоятель храма начал свою заупокойную речь. В данной традиции я не видел смысла, более того, я ее ненавидел. Сейчас по обычаю будут перечислены все главные заслуги покойного государя, а в самом конце объявлено завещание и последняя воля.

В этом темном пространстве время текло по-особому, растягиваясь и тянулось в печальном забытье. Более десяти минут, я не слышал слова служителя Ириды, не отрывая взгляда от Милолики.

Девушка, предстала перед всеми в строгом черном платье до пола: высокий воротник, застегнутый на все пуговицы, полностью закрывал шею; длинные рукава показывали лишь кисти рук. Весь образ отражал грусть и скорбь по ушедшему отцу.