О детской литературе, детском и юношеском чтении (сборник) - Анатолий Луначарский

Эта разница — в знаниях, в могуществе перед природой, которые приобретаются в педагогическом процессе, начиная с усвоения языка, старой цивилизации и т. д. и т. д.

Человеческое общество держит огромный капитал, накопленный веками, — постоянно растущее богатство. И каждое новое поколение пользуется тем высшим этажом, который оно застает, получая, таким образом, огромное наследство не через наследование, а через усвоение, которое у животных играет ничтожную роль, а для человека составляет все. Это создает чрезвычайно интересную и крепкую связь между поколениями. Это как бы исторический поток, в который вступают все новые и новые индивидуумы, но который представляет собой нечто единое, ибо эти индивидуумы через школы, через библиотеки, через всю организацию хозяйства, культуры и т. д. воспринимают старое и творят дальше.

Но вновь вступающий в человеческое общество, чистый, свежий, только что родившийся человеческий материал, сменяя старые, увядшие листья, усваивая колоссальные приобретения прошлого, одновременно с тем усваивает и болезни прошлого. Если человек рождается в кривом, искалеченном обществе, то это общество, подчиняя его своему режиму, калечит его: все предрассудки, все уродство, все недостатки старого им усваиваются. Каждое новое поколение не только пользуется накопленными богатствами прошлого, но и заражается его болезнями (я подразумеваю болезни не физического характера, а социальные болезни). Наша задача — вставить в этот живой человеческий поток какой-то могучий фильтр или, если сравнить его с потоком света, какую-то особую призму, которая дала бы возможность новому человеческому материалу вооружиться всем тем положительным, что создала цивилизация, но вместе с тем не пропускала бы социальное уродство, предрассудки, всякие болезни и двинула бы этот поток вперед в очищенном виде.

Наша школа имеет двойную задачу: с одной стороны, дать все завоевания прошлого, само собою разумеется, делая ударение на новой культуре, на новой науке, прежде всего пролетарской, на марксизме, на организации пролетариата и наших коммунистических идеях; и с другой — пресечь к ребенку доступ идей старого, не дать возможности заразить ребенка всем тем, с чем мы боремся в старом обществе…

Цели воспитания в эпоху диктатуры пролетариата

Обучение неразрывно связано с воспитанием. Задачи обучения и задачи воспитания объемлются одним общим словом «образование». Наше слово «образование» и немецкое слово «Wildung» очень точно передают смысл этого дела. Ребенок рассматривается как еще не получивший законченного образа, как полуфабрикат, как некое сырье, и ему нужно придать этот образ. Если мы хотим какому-нибудь материалу придать образ, то нужно исходить из формулы Маркса, который говорит, что работа человека, даже ремесленника, отличается от работы самого мудрого бобра и искусной пчелы тем, что человек, работая, предвосхищает ту цель, которая имеется в этой работе.

Педагогический процесс — это тоже трудовой процесс, и поэтому надо знать, к чему ты идешь и что ты хочешь сделать из своего материала. Если золотых дел мастер испортит золото, золото можно перелить. Если портятся драгоценные камни, они идут на брак. Но и самый большой бриллиант не может быть оценен в наших глазах дороже, чем родившийся человек. Порча человека есть… огромное преступление… Над этим драгоценнейшим материалом нужно работать совершенно четко, заранее определивши, что ты хочешь сделать из него.

Какого мы человека хотим создать?

Великие идеалисты в области педагогики, которые были в известной мере нашими предшественниками и с которыми, в конечном идеале, мы близко соприкасаемся, ставили задачу воспитания в такой форме: нужно создать гармонического человека, то есть, с одной стороны, развить (и удовлетворить) его потребности, а с другой — развить все его способности. Причем стремиться, чтобы эти потребности и способности были бы организованы таким образом, чтобы не мешало одно другому, чтобы получился целостный организм, подобно тому как при создании машины мы заботимся, чтобы одна часть не мешала другой, чтобы эффективность машины была наибольшая.

Обыкновенно считали, что этому противоречит задача специализации человека. Я отбрасываю эту сторону, ибо если специализация поглощает человека настолько, что она разрушает в нем человеческое, то в таком случае это есть болезнь, нелепость. Но если специализация выявляет и помогает той особой роли, которую играет личность в обществе, то это не противоречит идеалу гармонической личности. Человек должен получить общее образование, он должен стать человеком, которому ничто человеческое не чуждо, но к этому надо прибавить какую-либо специальность или несколько специальностей в зависимости от способностей, и тут никакого противоречия нет.

Но есть противоречия между гармоническим человеком и нашим веком. Сейчас мы воспитываем для переходного состояния, для борьбы, для очень напряженной борьбы, которая не является гармонической обстановкой. Мы на идеалы великих педагогов могли бы всегда ответить так (и Фихте это понимал): напрасно наша мысль сосредоточивается на создании гармонического человека, ибо он будет жить в негармоническом обществе. Тут получится коллизия, благодаря которой он должен будет или уйти из этого общества и сделаться отшельником (ибо все в этом обществе его будет шокировать, не даст ему возможности проявлять себя), или он будет чем-то вроде Дон-Кихота, будет ушибаться об острые углы общественности, будет недоумевать над задачами, в которых надо проявить нечто, не соответствующее гармонии.

Мы, конечно, не ставим себе задачей создавать отшельников, хотя бы и высокообразованных. С другой стороны, гармонический человек не может идти на борьбу, на войну. Можем ли мы в настоящее время готовить человека, чтобы он питал ненависть к войне вообще, человека с толстовским миролюбием? Когда мы сталкиваемся с педагогами-либералами, мы сплошь и рядом слышим: «Вы хотите воспитывать детей в духе классовой ненависти; нельзя рассказывать детям о жестокостях, нельзя заражать детей ненавистью к людям; пусть это жизнь делает, когда будет нужно, а сейчас от этого детей нужно оберегать».

Гармоническому человеку в гармоническом обществе не нужно будет крови, жестокостей. Но если мы, позабывши все сроки, не будем вырабатывать из ребенка борца, личность, то это нам помешает создать очень многое, помешает создать и гармоническое общество. Наших классовых врагов и тысячи других препятствий надо преодолевать в напряженнейшем труде и борьбе, и нам нужен человек напряженнейшего устремления, напряженнейшей критики, способный на громадную затрату усилий, на большую степень самопожертвования. Мы гармонические цели предусматриваем, но в процессе борьбы надо быть иными. Надо различать социализм в процессе борьбы и социализм победивший. Социализм победивший — это бесклассовое общество, а социализм в процессе борьбы — это угнетенное человечество, которое рвет свои живые путы, состоящие из живых тел и живого самосознания его классовых врагов.

Мы хотим воспитать человека, который был бы коллективистом нашего времени, который жил бы общественной жизнью гораздо больше, чем личными интересами. Новый гражданин должен быть преисполнен пафосом политическо-экономических отношений социалистического строительства, ими жить, их любить, в них видеть цель и содержание своей жизни. Вытекающая отсюда его деятельность, в каком бы направлении она ни была — в сфере организационной, чисто физического труда и т. д., — должна быть всегда просвечена этим огнем, должна быть согласована со всем коллективом. Человек должен мыслить, как мы, стать живым, полезным соответствующим органом, частью этого мы. Все личные интересы должны отойти далеко на задний план. Однако этим не говорится, что мы хотим уничтожить естественные заботы, заботы об удовлетворении своих потребностей, личного инстинкта. Мы лишь говорим, что это должно отступить перед требованиями коллективной жизни.

Наряду с этим мы отнюдь не стремимся к стадности, к растворению личности, к стиранию оригинальности. Нисколько! Нам нужно, чтобы на коллективной основе особенности человека получили полное развитие. Это залог широкого распределения труда в обществе. Только разнообразное в своих отдельных человеческих личностях общество, распадающееся на ярко выраженные индивидуумы, представляет действительно культурное богатое общество. Стадная личность легко подчиняется всякому бонапартизму, вождизму. Стадный человек не может критически относиться к тому, что представляет ему жизнь. Мы должны развернуть особенности, дарования, целесообразные навыки, которые человек себе выбрал и которые общество ему указало. Что же мы должны делать? Воспитать человека, действительно соответствующего нашему великому переходному времени…