Чертополох и золотая пряжа - Алёна Ершова

векового дуба. Нет ни бровей, ни ресниц. Зато вторая — обычная, простая, как у любого мужа, что носит меч. Широкий, гладко выбритый подбородок, обветренные губы и острые скулы, будто в роду у него действительно были сиды. Черные как смоль волосы, забраны в небрежный хвост.

Хотелось что-то сказать, разбить лед тишины. Но колдун не проронил ни слова, и Айлин безмолвствовала в ответ. Это одно на двоих молчание пряло крепкую нить единения. Та вилась, скручивалась, намертво сплетая две судьбы.

Но Темный лэрд разорвал взгляд, отвернулся, накидывая капюшон.

— Нет! — остановила его Айлин. — Пожалуйста.

— Нравится смотреть на уродство? — Маг попытался сказать это насмешливо, но вышло зло.

— Нет! — Дева выдержала колючий взгляд и не отвела глаз. — Просто… прошу.

— Не стоит придумывать то, чего нет, малышка Айлин, — посоветовал гость, но лицо прятать не стал. Какой смысл, если деве это не вредит. К себе же он давно привык, пройдя периоды слез, проклятий и поиска решений. — Кажется, вчера мы спряли золотую пряжу, так отчего я не в пиршественном зале, а вновь в этих покоях? И вокруг снова солома, а не гости?

Айлин смутилась. Колдун прав, и они вернулись к тому, с чего начали. Прялка, солома и одна на двоих ночь.

Не желая показывать горечь эмоций, дева отвернулась к окну. Там, далеко, среди деревьев Бернамского леса, горели сотни огней. Сиды, жестокие и страшные, нынче отдавались праздничной ночи. Но если люди чтили мертвых, то для бессмертных это была пора любви и свадеб.

«Я же стою посередине этих двух миров, ни к одному из них не принадлежа в полной мере. Люди со своим пиром, волынками и танцами от меня так же далеки, как и сиды с флейтами, песнями и костром. Я никогда не была своей среди деревенских. Они боялись и презирали меня, как все непонятное. Я никогда не стану равной чопорной знати. Хоть сделаюсь трижды королевой, все равно буду слышать шепот за спиной. Что остается? Лес? Его я боюсь сама. Страх заблудиться, пропасть, сгинуть, сильнее презрения и людской ненависти. Так если нет разницы, то лучше страдать в королевских покоях, чем в крестьянском доме. А раз между мной и замужеством стоит Темный лэрд, то я негордая, сделаю шаг навстречу».

Айлин повернулась к магу и обнаружила его внимательно рассматривающим спящую служанку.

— Недурно, — наконец выдал он свой вердикт. — На имени или на крови?

— На имени, — облизав пересохшие губы, ответила Айлин.

— Хм, — маг сложил руки за спиной. — А как узнала?

— Подобралась через повседневное.

— Молодец, значит, мои уроки не прошли зря. Горжусь. Кстати, что за магия сокрыта в фибуле, что ты мне вчера дала? Я чувствую ее, но не могу определить. Поверь, со мной такое нечасто.

Айлин усмехнулась, хотела было съязвить насчет того, что великий и ужасный Темный лэрд не смог разгадать маленькую тайну. Хотела, но не стала. Во-первых, с матушкиными подарками не шутят, а во-вторых, золотой трилистник так и продолжал скалывать ворот дублета, поблескивая в свете свечи.

— Все просто, мой лэрд, — Айлин подошла и коснулась тонкими пальцами застежки, посмотрела в темно-сиреневые глаза. — Вы вчера так уверенно говорили о себе как о чудовище из бездны, что мне захотелось доказать вам, что это не так. Фибула развеет в прах любое порождение тьмы, стоит лишь коснуться ее.

Румпель покачал головой.

— Ничего не стоит мне доказывать впредь. Я не первый год живу на свете и знаю, что самые страшные чудовища — это люди. Но за подарок спасибо. И потому мне любопытно, что ты мне предложишь за помощь в этот раз. А, леди Айлин? Ты ведь теперь леди, не так ли?

Насмешки колдуна ранили не хуже острых листьев цветка, на которые он так походил.

— Да, его величество велел меня теперь так называть. Но между нами ведь ничего не изменится, не так ли?

— Ошибаетесь. Если вам суждено стать королевой, то придется меняться, перекраивать себя и сшивать заново. Учиться сладкой лжи и придворной фальши. Окружать себя верными людьми, но не подпускать никого достаточно близко. Блистать на пирах и знать, сколько стоит каждая пинта эля, поданная на стол. Знать, чем живет столица и что творится на самых отдаленных островах. Слышать, что говорит король и о чем умалчивают придворные. Уметь находить компромиссы, знать, где стоит казнить, а когда помиловать. И главное, каждый светлый день повторять себе, что вы в первую очередь королева и уже после мать, жена и женщина. Тогда, быть может, этой многострадальной стране повезет, и она не скатится в очередную пучину войн.

— Вы поможете мне с этим? — спросила Айлин.

— Нет. Я лишь помогу вам выполнить задание короля. Но сначала подарок!

— Мой лэрд, у меня осталось лишь матушкино кольцо с рубином, оно подходит на любую руку.

— Я принимаю ваш дар, леди Айлин, — Румпель взял кольцо и надел его на безымянный палец. Рубин загорелся алым. Следом за ним вспыхнули и щеки девы.

— Вновь магия? Поведаете мне ее суть?

— Вы просили подарок, и вы получили его, но раскрывать магическую природу вещи я не стану. Скажу лишь, что она не несет для вас ни беды, ни выгоды. Теперь ваша очередь исполнять условия сделки. Ночь длинна, но и соломы целых пять мешков, так не приняться ли нам за работу?

1.5 Утро нового дня

Утро темной части года выдалось на редкость холодным. В камин некогда было подбрасывать дров, и он потух. Но еще до первых лучей вынырнувшего из проруби солнца последнее веретено наполнилось золотой пряжей.

Вместе с работой тянулась и тонкая нить беседы. Большей частью говорили о магии.

— Понимаешь, сейд — это женское искусство, в каждом роду он свой и редко бывает доступен мужчинам. Он передается по наследству от матери к дочери, от бабки к внучке. Но тут одной сидской крови недостаточно, нужны знания. Очень жаль, что у тебя не было наставницы. Ты по природе своей сильная сейдкона.

Айлин глубоко задумалась: «Сидской крови… значит, вправду люди говорили, что матушка моя не человек, и холмы ей дороже собственного ребенка оказались…»

— Но меня учили вы, — ответила Айлин, спрятав грусть в дальний уголок сердца. Она подумает об этом позже. Примет