Источник силы - Дион Форчун

Тавернер положил перед ним книгу о путешествии в Египет, иллюстрированную акварелями.

— Что-то похожее на это? — спросил он.

— Вот это да! — воскликнул Блэк. — Очень похожее. — Он впился взглядом в рисунки, а затем внезапно оттолкнул книгу от себя. — Я не могу смотреть на это, — сказал он. — Это заставляет меня ощущать что-то такое… — в поисках сравнения, он положил руку на солнечное сплетение, — как если бы у меня выпал живот.

Тавернер задал нашему пациенту несколько вопросов, а затем попросил его сообщать ему, если болезнь получит дальнейшее развитие, сказав при этом, что в нынешней фазе его болезнь лечить невозможно. Будучи знаком с методами Тавернера, я понял: это означает, что ему необходимо время для психического исследования пациента, в чем он был особенно искусен, используя свою тренированную интуицию для исследования умственных способностей пациентов точно так же, как другой человек может использовать микроскоп для изучения тканей их тел.

Поскольку была вторая половина пятницы, а Блэк был нашим последним пациентом, после его ухода я мог считать себя свободным и медленно отправился по Харли-Стрит, размышляя над тем, как провести свои выходные дни, когда на меня неожиданно свалилось приглашение. Срезая угол и проходя через дворик позади дома, я увидел Блэка, выводящего машину из гаража. Он тоже меня заметил и дружески приветствовал.

— Надеюсь, вы не против поездки на машине? Я снова отправляюсь в путь. Может, присоединитесь ко мне в погоне за прекрасной незнакомкой?

Он говорил легко, но я чувствовал душевный надрыв и знал, что стоит за этим. Я принял предложение к его явному удовольствию, для меня же оно заполнило брешь, вызванную отступничеством моих друзей. Более того, сопровождая его в поездке, я получал возможность узнать больше, чем может дать дюжина осмотров в приемной врача.

Я никогда не забуду эту поездку. Пока было светло и можно было различать окрестности, его поведение было нормальным. Но когда начали сгущаться сумерки, человек изменился. На одном из удаленных участков пустынной дороги он остановил машину и выключил двигатель. Мы вслушивались в тишину весеннего вечера, исполненного покоя. Вдруг Блэк поднялся с водительского места и издал странный вопль. Это был высокий тоскливый звук, похожий на крик птицы.

— Зачем вы это сделали? — спросил я его.

— Не знаю, — ответил Блэк, — может, чтобы привлечь ее внимание. Никогда не знаешь, что может случиться. Во всяком случае, не стоит терять шанс.

Он опять завел машину, и я понял — начинаются поиски, исполненные самых смелых надежд. Я наблюдал за стрелкой спидометра, которая ползла все выше по шкале по мере того, как мы неслись сквозь сгущающуюся тьму. Дорожные ограждения с обеих сторон слились в неясные серые очертания. Мы с ревом проносились через небольшие города и поселки; их обитатели, к счастью, держались в стороне от нашего пути. Мы легко преодолевали подъемы и слетали в долины, как камень, выпущенный из пращи. Вскоре, выехав на вершину гребня, мы ощутили на своих лицах ветер с Ла-Манша. Блэк устремил машину к подножью холма, как к стене дома, и остановил ее, уткнувшись носом капота в изгородь променада и оставив двигатель работать на холостом ходу. Впереди было море. Ничто другое, я уверен, не смогло бы остановить наш бег. Блэк несколько минут пристально смотрел на прибой, затем покачал головой.

— Я опять потерял ее, — сказал он, сдавая машину задом с тротуара. — Хотя в этот вечер я был к ней ближе, чем когда бы то ни было.

Мы переночевали в отеле, а на следующий день Блэк отвез меня назад. Я поставил условие, чтобы мы вернулись до наступления темноты. У меня не было желания еще раз сопровождать его в погоне за его сном.

Вернувшись, я рассказал Тавернеру о своих переживаниях.

— Это интересный больной, — сказал он, — и я думаю, он послужит замечательным примером для моей теории о перевоплощении.

Мне была известна вера Тавернера в то, что любая душа прожила много жизней прежде, чем начать нынешнюю, и что опыт предыдущих жизней влияет на характер настоящей. Поэтому всякий раз, когда он сталкивался с душевным состоянием, которому не мог найти подходящего объяснения в настоящем, он имел обыкновение исследовать прошлое, добывая истории болезней предыдущих жизней своих пациентов с помощью тайных методов, непревзойденным мастером которых он являлся. В начале моего сотрудничества с Тавернером я считал эти истории вымыслом. Но когда я увидел, как Тавернер, вооруженный этой идеей, не только может предсказать, что человек будет делать, но и в каких условиях он окажется, я понял, что в этой любопытной старой восточной теории мы можем найти ключ ко многим непостижимым тайнам человеческой жизни.

— Вы считаете, что Блэк ощущает воздействие какого-то события из прошлой жизни? — спросил я.

— Что-то вроде этого, — ответил Тавернер. — Я думаю, что крутое пикирование Блэка вызвало у него состояние гипноза и он проник в ту специфическую часть памяти, где хранятся мысленные образы его прошлых жизней.

— Мне кажется, что он вновь переживает какие-то события прошлой жизни, — заметил я.

— Я думаю, это не совсем так, — сказал Тавернер. — Если два человека испытывают друг к другу сильное чувство, будь то любовь или ненависть, они стремятся соединиться. Если эта связь возобновляется при переходе из одной жизни в другую, она становится чрезвычайно прочной. У Блэка, видимо, сформировалась подобная связь и он ощущает ее бремя. Обычно такие воспоминания спокойно хранятся в памяти и всплывают только при появлении второго лица. Вот тогда мы и наблюдаем ту необычную любовь или ненависть, которые нарушают заведенный порядок вещей. Попав в пике, Блэк испытал гипнотическое воздействие, что вскрыло тайники его памяти. Теперь осталось лишь посмотреть, как он будет разрешать свои проблемы.

— Предположим, что этой дамы нет на Земле?

— И получим необыкновенно скверную историю, — сказал Тавернер.

— А если предположить, что она есть на Земле?

— История может оказаться столь же скверной. Этот зов, идущий из прошлого, не знает границ. Блэк поведет свой автомобиль через Десять Заповедей и Британскую Конституцию, чтобы найти ее. Он будет гнать, пока не убьется.

— Нашу ночную гонку смогло остановить только море, — сказал я.

— Совершенно верно. Но однажды ночью море не остановит. Беда в том, что в те моменты, когда, находясь в своем аномальном состоянии, Блэк способен ощущать присутствие этой женщины, он не способен определить ее местонахождение. Ему кажется, что она готова прийти со всех сторон света сразу. Мы должны действовать очень осторожно, Роудз. Прежде всего, нам надо выяснить, существует эта женщина на Земле или нет, затем надо установить, кто она. Она может быть судомойкой или принцессой, по возрасту может годиться ему в бабушки или же наоборот — бегать в детском платьице. Для Блэка это не будет иметь никакого значения. Более того, она может оказаться несвободной и мы невольно втянем его в круг уважаемой семьи.

На следующее утро Тавернер сообщил мне, что его оккультные методы позволили ему установить, где находится женщина, — она на Земле, ей около двадцати трех лет.

— Теперь нам следует ждать, — сказал он. — Рано или поздно страстное стремление Блэка сведет их вместе. Хотел бы я знать, осознает ли притяжение она.

Несколько недель спустя миссис Тиндел привела к моему коллеге на консультацию свою дочь Элайн. Ей казалось, что у девушки появились галлюцинации. Несколько раз дочь поднимала всю семью, заявляя, что в ее комнате находится мужчина. Ей казалось, что она слышит, как кто-то ее зовет, она блуждала по ночам, предпринимая долгие прогулки с наступлением темноты, и часто обнаруживала себя совершенно без сил, за несколько миль от дома, и вынуждена была искать, кто бы мог отвезти ее домой.

— Не было ли у вас провалов в памяти? — спросил Тавернер.

— Никогда, — отвечала девушка. — Я точно знаю, где я нахожусь и что я делаю. Я чувствую себя так, как будто что-то потеряла и не могу успокоиться, пока не найду этого. Я иду искать, сама не зная что. Я понимаю, что мое поведение нелепо, но импульс так силен, что я уступаю ему вопреки своей воле.

— Вы испытывали страх, осознавая чье-то присутствие в вашей комнате?

— Вначале да, это казалось таким странным и необъяснимым, но сейчас я скорее испытываю танталовы муки. Это похоже на попытку вспомнить имя, выпавшее из памяти^ Вам знакомо это чувство?

Мне хотелось бы оставить Вашу дочь для наблюдения в лечебнице, — сказал Тавернер матери, и я из этого заключил, что он не относит этот случай к обычному умопомешательству, как это могло показаться.

Мисс Тиндел была немедленно помещена в лечебницу в Хиндхеде, бывшую штаб-квартирой Тавернера, хотя для консультаций он использовал квартиру на Харли-Стрит. Мне девушка понравилась. Она не отличалась броской красотой, но в ней чувствовался характер.